Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917

• Название: Том 1. Стихотворения 1908-1917
• Автор: Демьян Бедный
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Поэзия
• Год: 1953

Собрание сочинений русского советского писателя, поэта, публициста и общественного деятеля Демьяна Бедного (1883–1945).

В первый том собрания сочинений известного советского поэта Демьяна Бедного вошли стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести, написанные до Великой октябрьской революции.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Бунтующие зайцы*

Взбежавши на пригорок,
Зайчишек тридцать – сорок
Устроили совет.
     «Житья нам, братцы, нет».
     «Беда. Хоть с мосту в воду».
     «Добудемте права!»
«Умремте за свободу!»
. . . . . . . . . . . . . . .
От смелых слов у всех кружилась голова.
Но только рядышком шелохнулась трава,
Как первый, кто кричал: «За волю в землю лягу!»
     С пригорка задал тягу.
     За ним все зайцы, кто куда,
        Айда!

* * *

Зайчиха с заинькой под кустиком сидела.
«Охти мне, без тебя уж стала тосковать
Ждала тебя, ждала: глаза все проглядела.
Договорились, что ль, в совете вы до дела?»
«Договорилися. Решили бунтовать!»

* * *

О бунте заячьем пошли повсюду толки.
      Не говоря уж о лисе,
Теперь, поди, хвосты поджали звери все, –
А больше всех, понятно, волки?!

1913

Силуян*

   Нашла тоска на Силуяна:
   «Тьфу, окаянная пора!
Как оплошал народ: ни одного двора,
   Где б не было изъяна.
Куда ни сунешься – прямая нищета:
   Ни хлеба, ни скота.
Где лошаденка есть, так беспременно кляча.
   Повеситься, такая незадача:
На все село – лихой хотя б один конек!
Хотя б один!»
Бедняк лил слезы чуть не градом.
   Из-за чужих коней?! А так! Ведь паренек
   Был… конокрадом!

Воры*

На днях в Михайловском манеже приступят к устройству международной интендантской выставки.

(«Вечернее время».)

  Лихому вору
     Все впору.
Накравши где-то чуть не гору
   – Короче: добрый воз! –
   Хороших, гибких лоз
И наплетя из них корзинок,
Свое изделие привез Корней на рынок.
«Вот где корзиночки! Ну, чем не хороши?! –
   Корней товар свой выхваляет. –
   Ей-ей, нужда не позволяет,
А то б не променял не то что на гроши,
   Ни на какие барыши!
(Сам барыши в уме считает.)
Эй, тетка, не зевай, спеши.
   Три гривенки – корзина.
   За парочку – полтина!» –
   Орет вовсю купчина.
Ан, рядом – глядь! Мартын корзины ж продает, –
Да как ведь продает? Задаром отдает:
«Вот где плетушки, так плетушки!
   Эй, божии старушки,
   Молодки-хлопотушки,
   Красотки-хохотушки,
   Маланья, Акулина!..
   Товар – малина!
   Берите у Мартына,
   За штуку – три алтына,
   Молодкам – за пятак,
   А ежли что – и так!»
   «Мартын, очухайся, скотина! –
   Шипит Корней. –
   Ты ж это что, злодей,
   Рехнулся с полугару,
   Объелся ль белены,
   Что своему товару
   Не ведаешь цены?
Расстаться можно так с последними штанами!
Ведь при моей цене барыш уж не большой, –
А я корзины плел все ж из лозы… чужой…
      Из краденой, сказать меж нами».
«Эх, – отвечал Мартын, – чудак же ты, Корней!
На что польстился? На лозинки!
Какой с лозы барыш? Будь наперед умней:
Воруй готовые корзинки!»

* * *

      Вот то-то и оно.
Нет интендантов здесь? Спросить бы заодно.
(Охота просто знать. Мы, право, не задиры.)
Как это там у них: все иль не все равно,
      Что воровать: казенное сукно,
      Готовые ль казенные мундиры?

«Администратор»*

Утром 27 декабря в Петропавловскую больницу в каретах скорой помощи были доставлены с тяжкими поранениями проживающие в доме № 13, по М. Вульфовой ул., Побожаева, два ее взрослых сына и чиновники – Ульянович, Чекалов и Чеботарев, все шестеро – израненные дворником, ворвавшимся в квартиру подвыпивших жильцов для водворения порядка. Дворник арестован.

(«Биржевые ведомости», 27/XII, 1912 г., № 13317.)

   Ерема в дворниках служил.
Хоть было по двору порой и хлопотливо,
   А в праздник – особливо,
   Одначе жил Ерема – не тужил
И службу нес хозяйскую ретиво.
Хозяин уж не раз Ереме за труды
   Сулил при случае подачку.
От радости мужик сильней порол горячку.
   И допоролся… до беды.
О рождестве, когда кто мог, тот веселился,
   Хозяин к дворнику ввалился:
   «Ох, миленький, смотри!
   Поостеречься б нам пожара.
В хватере надо мной шумят… Как будто свара…
Перепились, должно… Поди-ко-сь… усмири!»
   И, повинуяся приказу,
   Наверх стрелой летит силач.
«Ой, убивают! Ой!» – раздался где-то плач
   И замер сразу.
Ерема мчит назад. Хозяин у перил
Стоит испуганный. «Ну что?»
   «Да усмирил!..
С натуги ломит поясницу.
   Поди ж ты, начали дерзить!..»
Израненных жильцов пришлося увозить
   Едва живых – в больницу!

* * *

Я знаю: приговор Ереме будет строг.
Не повезло ему. Судьба в бараний рог
   Таких, как он, не всех сгибает.
На неудачника легко махнуть рукой.
   А в этом дворнике какой
   «Администратор» погибает!

Опекун на старый лад*

Сечь вообще отвратительно. Так больно. Но… высекли: и молодые люди не самоубиваются и не совершают преступлений (столь частых). Но перестали сечь: вдруг молодые люди сами себя начали «сечь» самоубийствами и преступлениями.

(В. Розанов, «Новое вр.», № 13203.)

      У Клима помер зять,
   Господь бедняге не дал веку.
   Так довелося Климу взять
   Егорку-сироту в опеку.
   Едва ль не со второго дня
Наш опекун ворчит: «Мотри ты у меня!
   Не стану по головке гладить.
   Набедокуришь – буду сечь.
Замашек всяческих теперь как не пресечь,
   Так опосля с тобой не сладить».
   И, что ни день, с тех пор,
   Как только час улучит,
   Мужик сиротку учит:
То по загривку даст, то схватит за вихор,
   То палкой взбучит!..
«Побойся бога, Клим! – вздыхал сосед Пахом. –
Опека бы твоя не кончилась грехом!»
Грехом и кончилась. Случилось: после порки
День целый опекун не мог сыскать Егорки.
   «Вот, язва-то! Вот песий струп!
Полезем на чердак. Там негодяя нет ли?..
Есть! Вот!»… И обмер сам: на мужика из петли
Глазами страшными холодный глянул труп.
И плач и вой пошел по дому. Напоследи
   Сбежалися соседи.
«Что? – все накинулись на Клима. – Что, злодей?!»
«Как будешь ты глядеть, скотина, на людей?»
   «У, чтоб те руки обломало!
Дите, сироточку, побоями сгубил!»
«Бил! – огрызнулся Клим. – Беда не в том, что бил!
   Беда – что бил, как вижу, мало!»

* * *

Нововременскую прочтя на днях статейку,
Где, изнасиловав убогую идейку,
Сеченье воспевал какой-то подхалим,
Я ахнул: батюшки! Да это ж пишет… Клим!

Свеча*

«Хозяин! Пантелей Ильич! Гляди-ко… Волга…
Взбесилась, видит бог. И потонуть недолго.
   А не потонем – все равно
   Водой промочит все зерно».
   Приказчик мечется, хлопочет.
   А Пантелей Ильич, уставя в небо взор,
   Дрожащим голосом бормочет:
   «Святители! Разор!
Чины небесные, арханделы и власти!
   Спасите от лихой напасти!
   Я добрым делом отплачу…
   Сведу в лампадах пуд елею…
   Под первый праздничек свечу
   Вот с эту мачту закачу…
   И сотельной не пожалею!»
То слыша, говорит приказчик Пантелею:
«Ты это что ж, Ильич? Про мачту-то… всурьез?
Да где же ты свечу такую раздобудешь?»
«Молчи, дурак, – умнее будешь! –
Хозяин отвечал сквозь слез. –
Дай только вымолить скорей у неба жалость,
Чтоб я с моим добром остался невредим, –
А там насчет свечи мы после… поглядим…
   Укоротим, пожалуй, малость!»

* * *

Читатель, за вопрос нескромный извини:
   Скажи, ты помнишь ли те дни,
   Когда везде толпы народа
   Гудели, как шмели
        У меда:
        «Свобода!»
        «Свобода!»
А дела до конца не довели.
На радостях, забыв о старом,
      Обмякли перед вольным даром.
Читатель, ежли ты один из тех шмелей,
Сам на себя пеняй и сам себя жалей, –
А мне тебя не жаль. Польстившись на подарок,
      Что заслужил, то получи:
      Заместо сотенной свечи –
      Копеечный огарок.

«Натуралист»*