Павел Матвеевский - Двунадесятые праздники и Святая Пасха

• Название: Двунадесятые праздники и Святая Пасха
• Автор: Павел Матвеевский
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91362-450-5

Двунадесятые праздники, посвященные важнейшим событиям земной жизни Господа и Божией Матери, являются центром богослужебной жизни нашей Церкви. Тексты служб этих дней наполнены размышлениями о тайне домостроительства нашего спасения, а значит, учат нас самому важному – вере в Бога, надежде на Него и любви к Нему.

Эта книга поможет всем, кто хочет глубже прочувствовать богослужение величайших церковных праздников и лучше понять смысл событий священной истории.

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви.

---

Праздник Рождества Христова издревле почитается важнейшим праздником, как бы началом и основанием всех других праздников: «Если бы, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – Христос не родился по плоти, то и не крестился бы – а потому не было бы праздника Богоявления; и не пострадал бы – а потому не было бы праздника Пасхи; не послал бы Святого Духа – а посему не было бы праздника Пятидесятницы. Итак, от праздника Рождества Христова, как из источника различные потоки, произошли наши праздники»[125]. Навечерие, или канун праздника, носит название сочельника от обычая древних употреблять в этот день в пищу сочиво, или вареные зерна пшеницы. К службе часов приходили не только простые люди, но и цари, отчего и часы, совершаемые в сочельник, называются Царскими.

На часах предлагаются чтения из книг пророческих, посланий Апостольских и Евангелия.

Праздничная утреня начинается великим повечерием. Каноны составлены преподобным Космою, епископом Маюмским, и Иоанном Дамаскином, кондак – Романом Сладкопевцем, стихиры – святителем Софронием, патриархом Иерусалимским, Кассиею, Германом, Иоанном, блаженным Андреем, архиепископом Иерусалимским. Хотя праздник Рождества Христова от предпразднства (20 декабря) до попразднства (31 декабря) продолжается 12 дней, но ирмосы праздника: «Христос раждается, славите» и прочие поются на утреннем Богослужении с 21 ноября – праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Чтение из Евангелия на утрене (Мф. 1, 18–25) повествует об откровении Иосифу святой тайны вочеловечения Сына Божия и на Литургии (Мф. 2, 1-12) – о поклонении Богомладенцу волхвов; чтение же из Послания святого апостола Павла к Галатам (Гал. 4, 4–7) говорит о цели воплощения Сына Божия – усыновлении нашем Отцу Небесному. В древней Церкви в навечерие праздника происходило крещение оглашенных, а посему и доселе на Литургии вместо Трисвятого поется: «Елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся».

С праздником Рождества Христова в отечественной Церкви соединяется торжество «избавления Церкви и Державы Российския от нашествия Галлов и с ними двадесяти язык». На молебне читается паремия (Ис. 14, 13–17, 24–27), в которой изображается определение Божие о царе Вавилонском, положившем всю вселенную пусту; чтение из Послания святого апостола Павла к Евреям (Евр. 11, 32–34; 12, 1–2) повествует о ветхозаветных мужах веры, верою победивших царствия, а чтение из Евангелия (Мф. 24, 6–8, 21–22) указывает на брани и востания языка на язык, предсказанные Господом. В трогательной молитве с коленопреклонением Всероссийская Церковь приносит смиренное благодарение Господу сил за избавление от лютых врагов и возглашает многолетие царствующему Государю Императору и всей Августейшей Фамилии, вечную память благословенному Александру и многолетие Христолюбивому Всероссийскому победоносному воинству.

Сретение Господа нашего Иисуса Христа 2/15 февраля

Тропарь, глас 1

Ра́дуйся, Благода́тная Богоро́дице Де́во, из Тебе́ бо возсия́ Со́лнце пра́вды, Христо́с Бог наш, просвеща́яй су́щия во тьме: весели́ся и ты, ста́рче пра́ведный, прие́мый во объя́тия Свободи́теля душ на́ших, да́рующаго нам воскресе́ние.

Кондак, глас 1

Утро́бу Деви́чу освяти́вый рождество́м Твои́м, и ру́це Симео́не благослови́вый, я́коже подоба́ше, предвари́в, и ны́не спасл е́си нас, Христе́ Бо́же: но умири́ во бране́х жи́тельство и укрепи́ лю́ди, и́хже возлюби́л еси́, Еди́не Человеколю́бче.

Лк. 2, 22–39

По закону Моисея (см.: Лев. 12, 2–8), мать, родившая младенца мужеского пола, считалась нечистою в продолжение семи дней, и потом тридцать три дня не могла приходить в храм, участвовать в общественном Богослужении и прикасаться к чему-либо священному. По истечении же сорока дней, называвшихся днями очищения, она являлась в храм и приносила очистительную жертву, в случае достатка – однолетнего агнца и голубя или горлицу, а в случае бедности – двух горлиц или молодых голубей. Если младенец был перворожденный, то, кроме обряда очищения матери, совершался еще другой знаменательный обряд посвящения младенца Господу Богу, обращавший мысли народа израильского к первым временам самостоятельной жизни его. В воспоминание чудесного события, когда в ночь пред выходом израильтян из Египта

Ангел-истребитель избил первенцев египетских, оставив еврейских невредимыми, закон Моисеев определил посвящать Богу всех первородных во Израиле: посвященные становились как бы собственностию Божиею и могли быть употреблены на служение в скинии и храме (см.: Исх. 13, 2, 15; 22, 29; Чис. 3, 13; 8, 17). Но так как для служения при скинии и храме впоследствии вместо первенцев было избрано одно колено Левиино (см.: Чис. 3, 12; 8, 18), то при представлении первенцев в храм был вносим за них выкуп, состоявший из пяти священных сиклей серебра (см.: Чис. 3, 47; 18, 16; Исх. 13, 13; 34, 20)[126].

Пречистая Дева, без истления Бога-Слово рождшая, не подлежала закону очищения, также и Богомладенец – Творец закона – был превыше закона; но как Сам Господь наш, приняв обрезание, восхотел исполнить весь закон (см.: Мф. 5, 17; Гал. 5, 3), так и неискусобрачная Матерь Его, сохраняя тайну, открываемую лишь Самим Богом с постепенностью, благоволила подчиниться всем требованиям закона. Иосиф и Мария по истечении определенного времени очищения пошли в Иерусалим, чтобы исполнить в храме все, что повелевал закон. И когда они шли туда, мог ли кто думать, что это, по выражению церковных песней, «Ветхий днями, младенчествуя плотию, приносится в церковь Материю-Девою, исполняя обещание Своего закона»[127], что это – «древле Моисею в Синае закон давый повинуется законным велениям»[128], что это – «Чистый Бог, яко отроча свято, приносится Себе Самому, законныя клятвы свобождая?»[129]

Во дворе храма было определенное место[130], где собирались все требующие очищения; здесь священник, приняв от них жертвы, закалал и возносил эти жертвы на жертвенник; после всесожжения, ежедневно совершавшегося в храме, и по окроплении жертвенною кровию родильниц объявлял их чистыми и отпускал домой. Выкуп первенца совершался чрез уплату установленного количества денег, которое для бедных могло быть уменьшаемо. Пресвятая Дева и праведный Иосиф, приготовляя свою бедную жертву – двух птенцов голубиных, не ожидали, что с этим пришествием их в храм для исполнения ветхозаветных обрядов просияет в храме новозаветная слава носимого ими Господа храма, давно уже обещавшего чрез пророков прийти в церковь Свою (см.: Мал. 3, 1) и исполнить ее большею славою, чем была слава храма Соломонова (см.: Агг. 2, 9).

В Иерусалиме жил праведный и благочестивый старец Симеон, чаявший утешения Израилева – пришествия Спасителя. Среди бедствий своего времени, при общем упадке веры и нравственности, он жил будущим, перенося свой потухающий взор от печальной действительности к тому отрадному времени, когда придет Мессия-Спаситель и восстановит истинную славу Израиля. Окончание Данииловых седмин исполняло сердце его сладостною надеждою, что явление Мессии приближается, а откровение Духа Божия удостоверяло его, что он не узрит смерти, доколе не увидит Христа Господня. Евангелие не говорит, к какому званию принадлежал Симеон, в песнопениях же Святой Церкви он называется «священником», «святителем», «священнодетелем», «приносившим законные жертвы» и «очищавшим кровавыми жертвами люди Израилевы»[131]. По всей вероятности, он был из числа священников Иерусалимского храма, и с таким предположением вполне согласны действия его при сретении Господа (см.: Лк. 2, 28, 34).

Многие пророки и праведники Ветхого Завета желали видеть Пришествие Христово на землю (Мф. 13, 17), но все они умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оны, и радовались (Евр. 11, 13); Авраам, отец Израиля, также издали увидел день Христов и возрадовался (Ин. 8, 56). Но то, что было сокрыто до предопределенного времени от людей, что составляло предмет сладостнейших надежд и ожиданий, Промыслом Божиим суждено было праведному Симеону не только узреть старческими очами, но и осязать бренными руками. Отягченный годами, убеленный сединами, старец был в сем случае как бы представителем всего Ветхого Завета и вместе с тем, как воспевает Святая Церковь, «тайным проповедником новыя благодати»[132]. По вдохновению Божию Симеон приходит в храм, и когда Иосиф и Мария приблизились с Младенцем Иисусом, то, по особенному озарению Святого Духа, он тотчас узнает, что это – давно ожидаемый Христос-Спаситель. В священном восторге старец воссылает хвалу и благодарение Богу, исполнившему чаяние сердца его, и, проникнутый чувством неземного блаженства, берет в свои объятия Младенца и на закате дней своих произносит чудные слова, которые Святая Церковь ежедневно повторяет в вечерней песни при закате дня: Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром, яко видесте очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, свет во откровение языком и славу людей Твоих, Израиля. Святой старец, прославляя Младенца Иисуса, указывает в Нем спасение для всего мира и тот свет, который, по пророчеству Исаии (Ис. 9, 2), озарит покрытых тьмою заблуждения язычников и, распространяясь из Иудеи, составит истинную славу избранного народа. В таких же чертах, заимствованных у древнего пророка, изображал пришествие Спасителя и другой вдохновенный старец – Захария, отец Предтечи Господня (см.: Лк. 1, 78–79). Теперь, видя исполнение своих ожиданий, Симеон как бы порывает всякую связь с землею: желание расстаться с миром заглушает в нем все другие мысли, чувствования и стремления, и он готов оставить здешнюю жизнь с радостию, вполне успокоенный и за судьбу своего народа, к которому пришел давно ожидаемый Мессия, и за судьбу всего человечества, для которого пришедший Мессия послужит светом и спасением, и, наконец, за свою собственную судьбу, в блаженной надежде вечного соединения с Богом там, в другом, лучшем мире. «Так, Владыко, – как бы говорил старец, – я вижу и осязаю жизнь и свет всего мира, славу Израиля и чаяние язычников; для меня нет более цели в жизни сей, потому что совершилось все, что Ты обещал и чего я ожидал; отпусти же меня теперь в другую, новую и бесконечную жизнь, где потомки падшего праотца еще томятся ожиданием Спасителя, – я пойду известить Адама, во аде пребывающего, и Еве принесу благовестие»[133].