Алексей Гавриленко - Синие лыжи с белой полосой

• Название: Синие лыжи с белой полосой
• Автор: Алексей Гавриленко
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-030218-5

Вы думаете, что сегодня чудес не бывает? Вы уверены, что после осени всегда наступает зима? И считаете, что мальчишка семи лет не может в одиночку противостоять беспринципным злодеям? Вы ошибаетесь! Славка Саночкин не просто какой-то первоклассник. Он очень смелый человек, не испугавшийся ни хитрых интриганов, ни злобных огромных псов. Он спас большой город от ужасной катастрофы. И получил в награду то, о чем мечтал всю жизнь…

---

И две стройные фигуры направились по длинной анфиладе к выходу. И тут Костик, смотревший им вслед, заметил, что на прилавке, рядом с огромным зеркалом, что-то белеет. Это же новые перчатки! Их оставила Танечка, а Яна и не вспомнила про них. Растяпы! Костик кинулся со всех ног. Когда он быстрым шагом приблизился к прилавку, из темноты вынырнула какая-то темная фигура, кинулась наперерез и в последнюю секунду отвела руку Костика.

— Это мой отдел! Все, что здесь лежит, мое! — схватил с прилавка перчатки Любим. Он, видимо, тоже собрался домой — уже был облачен в черный плащ, вязаную шапочку черного цвета, и даже его шарф, который был намотан до самого носа, был темнее сажи.

— Но эти перчатки оставила Сне… одна девушка.

— Знаю. Я сам их ей отдам.

И Любим сорвался с места. Отбежал подальше, потом оглянулся, не гонится ли за ним тренированный охранник, и на всякий случай еще пуще припустил своей шаркающей походкой в темноту.

Но Костик, конечно, и не думал бежать за продавцом калош, ему было пора на ночное дежурство.

Несмотря на промозглое серое утро, Славка мчался в школу с радостью. Правда, ему снова не удалось оторвать листок календаря, бабушка, наверное, специально ночью просыпается, чтобы опередить внука, но это обстоятельство не сильно омрачало настроение. Точнее, совсем не омрачало. Надоело ходить в платке по комнате, хотелось уже на улицу и даже в класс. И надо же! В расписании уроков первым предметом значилось рисование. Ведь никого из тех, кто составляет расписание уроков для первоклашек, не интересует наличие у них художественного вдохновения. А вдруг, предположим, это самое вдохновение совсем не посещает одного отдельного ученика, который и в школе-то целую неделю не был, болел простудой? Что тогда?

А вот что.

Урок рисования, как, рано или поздно, все на этом свете, подходит к концу.

Зоя Михайловна поглядывает на часы.

— Так! Если хотите услышать мнение независимого эксперта о своих произведениях, — говорит она со строгими нотками, — сдавайте. Времени до конца урока остается немного.

Дети активно складывают свои художества на учительский стол. Рисунки, прямо скажем, замечательные! Кое-кто, судя по технике и работе с цветом, видимо, уже посещает рисовальные кружки и художественные студии. Многие уже научились работать с оттенками, смешивать краски, играть тенями. А ведь это умение приходит только с возрастом. Помните, Яна говорила о том, что дети не смешивают краски. Ошибалась. В наши дни многие мальчики и девочки уже научились различать полутона…

О Славке этого не скажешь. На его рисунке — все ярко, сочно и однозначно. Он не смешивает красок. Все цвета чистые и насыщенные. Ух ты! Неужто Саночкина вдохновение посетило? Ну наконец-то!

На его картине — три человека: мама, папа и мальчик. Мама и папа изображены, скажем прямо, не очень старательно — только контуры серой краской, а вот мальчишка, понятное дело, выведен усердно, даже слишком — чего стоит его куртка, величиной с полстраницы, на которой совершенно без ошибок начертано слово «СПОРТ». Вторую половину листа занимают его лыжи — синие-синие. А вдобавок посередине каждой из них автор, от души обмакнув кисть в белую краску, провел широкую полосу, которая, если быть честным, кое-где прошла прямо по ногам лыжника.

Зоя Михайловна рассматривает картины учеников. Комплименты исполнителям раздаются широко и щедро. Она искренне хвалит их замыслы. А кому не понравится, когда его называют «импрессионистом»? И хотя дети таких слов не знают и, собственно, даже выговорить еще не могут, но чувствуют — какого-нибудь мазилу так не назовут.

— Молодец, Настя, и ты тоже у нас почти импрессионист, — рассуждает Зоя Михайловна. — Когда вы станете постарше, мы пойдем в художественный музей, и я покажу вам картины этих художников. И вы увидите — некоторые шедевры напоминают Настину композицию. А почему, Настя, у тебя преобладает желтый цвет?

— Это, Зоя Михайловна, желтые листья, — говорит прилежная ученица, — а еще они отражаются в пруду. Мы там гуляли с мамой и папой. Там еще утки были, но я их не успела нарисовать.

Первоклашки внимательно рассматривают рисунки друг друга, они гордятся, что в их классе, по мнению взрослой учительницы, собрались все, как на подбор, настоящие «импрессионисты».

Дай бог, чтобы они не разучились радоваться чужим успехам и во взрослой жизни.

Доходит очередь до Саночкина. Зоя Михайловна долго вертит рисунок этого живописца. Пытается понять, где верх, где низ. Хорошо, что на картине имеется слово «СПОРТ», которое и не оставляет сомнений в ориентировках данной композиции.

Найдя точку опоры, Зоя Михайловна вовсе не обрадовалась и не восхитилась. Смотрит то на художника, то на его произведение.

— Саночкин… ну что сказать? Мне, в общих чертах, нравится твой художественный замысел. Так… Вполне профессионально, Слава, — приступила к своему, как ей казалось, деликатному комментарию Зоя Михайловна. — Правда, поначалу, не сообразив что к чему, я приняла сине-белые лыжи за небо с облаками…

Этого замечания хватило, чтобы класс в мгновение ока превратился в веселый балаган. Славка ужасно старался, и ему, если откровенно, самому вполне нравились результаты его усилий, поэтому он несколько обескуражен.

— Так, тихо, тихо. Художники-живописцы! Урок еще не закончен! — Зоя Михайловна берет рисунок и подходит к Славке. — Ну скажи нам, как называется то, что ты изобразил? — задает она вопрос, который до этого задавала всем.

Но Славка так расстроен, что уже не хочет открывать, как называется его произведение. Даже глаз не поднимает.

— Слава, но ведь все же придумали названия для своих рисунков, теперь твой черед.

Пока Славка сидит надувшись, другие дети, рассмотрев его рисунок, начинают подсказывать, упражняясь в остроумии друг перед другом:

— А это, Зоя Михайловна, Саночкин нарисовал стадион… кверху ногами!

— А там флаг висит, на котором написано «спорт». Только флаг перевернулся.

— Не! Это два реактивных истребителя по небу летят… вж-ж-ж-ж, у них такой сзади белый след! Точно! Я сам видел.

Больше всех веселится Мишка:

— Я знаю, я знаю… это он с самолета свалился… Вверх тормашками! Щас шлепнется! А парашют бабушка забыла дать ему в полет!

Это замечание особенно развеселило всех. Пришлось даже Зое Михайловне захлопать в ладоши, чтобы все уселись на места и замолчали.

— Так, ну что ж, Саночкин. Вот видишь, когда автор не говорит о своем произведении ни слова, тогда раздается такая критика… Так, дети! Все! Успокоились, — снова пришлось ей прикрикнуть, чтобы подавить новый взрыв ехидства. — Ладно, кидать, мне придется самой угадывать, что ты хотел сказать, Саночкин, своим рисунком…

И тут немой до этого Славка впервые открыл рот:

— Ничего я никому не хотел сказать…

Нам неизвестно, как отреагировала бы учительница на это, честно признаемся, не очень вежливое замечание, но в этот момент раздался спасительный для Славки звонок. Зоя Михайловна великодушно отпустила всех на перерыв.

Мальчишки и девчонки бросаются из класса, как во время воздушной тревоги — перемена-то ведь всегда короче, чем урок, поэтому дорога каждая минутка. Один Славка на этот раз не разделяет всеобщего веселья — он как сидел, так и сидит, уткнувшись носом в парту. Когда в классе никого не осталось, Зоя Михайловна подняла голову и с удивлением обнаружила ученика:

— Слава, ты не должен обижаться на своих товарищей, — оторвалась она от стопки тетрадок. — У тебя вовсе не плохой рисунок, только ты нарисовал то, что тебе захотелось, вот мы и не поняли… неужели ты не слышал задание? Я же просила нарисовать, как вы провели свои самые первые в жизни каникулы — осенние. Все дети попытались изобразить то, что им запомнилось больше всего, а ты, Саночкин, выдумал какую-то зиму, которая еще даже не наступила.

Зоя Михайловна как бы в доказательство своих слов кивнула на окно. Капельки дождя дружно стекали по стеклу — они единогласно подтверждали правоту учительницы, дескать, какая еще зима — не знаем никакой зимы.

Промелькнула и канула в прошлое еще одна драгоценная минута переменки. Зоя Михайловна подвела неутешительный итог:

— Ты попытался нарисовать то, чего не было на самом деле, вот в чем твоя беда. Ну можно быть таким фантазером, Саночкин?

Славка молчал.

Он нахохлился, как воробей после дождичка, он уже мало что понимал в происходящем. Ну вот кто объяснит человеку, как устроен этот непонятный мир? Как-то шиворот-навыворот он устроен, думал Славка. Вчера у человека никак не получались горка и снег, да еще, когда этот Гвоздь убрался, на бумаге сами собой нарисовались две огромные собаки, а сегодня, наоборот, все так замечательно получилось, но это, оказывается, никому не нужно, да еще все посмеялись над человеком. Никто даже не спросил о его осенних каникулах. А что в них было интересного? Бабушка работала день и ночь, а он сидел у окна и ждал ее длинными вечерами. А как это нарисовать? Труднее, чем белую горку на белом листе белым карандашом. Вот он и нарисовал самое лучшее из того, что знал в этой жизни. Только это опять оказалась, как скапала Зоя Михайловна, всего лишь фантазия.