Александр Воронский - Желябов

• Название: Желябов
• Автор: Александр Воронский
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1934

Андрей Иванович Желябов (17 августа [29 августа] 1851, с. Николаевка, Феодосийский уезд, Таврическая губерния — 3 апреля [15 апреля] 1881, Санкт-Петербург) — террорист, революционер-народник, член Исполнительного комитета «Народной воли», один из организаторов убийства императора Александра II.

---

Нечаев по-прежнему смотрит на себя, как на уполномоченного несуществующей Народной расправы; между тем, Желябов и его друзья эту Народную расправу уже создали.

Впоследствии, при аресте, жандармы обнаружили у Желябова шифрованное письмо. Вот что они расшифровали в нем:

— От вас вчера, в четверг, получено: один лист шифра, пятый лист "Воли" и 25 руб. Сообщение об ротных ершах вам было сделано еще в декабре; повторяю его вкратце: в бога они не верят, царя считают извергом и причиной всего зла, ожидают бунта, который истребит все начальство и богачей и установит народное счастье всеобщего равенства и свободу.

— Дьякон всех умнее, молодец, всех преданнее и скромнее (секрет сохранить свято); Пила — парень ловкий, но задорный и больше других любит выпить. Притом Пила был часто на замечании, его заподозрили и удалили из равелина ранее других в роту за частые отлучки по ночам.

— Молоток и Пила — порядочные сапожники; следовательно, если вы намерены нанять для них квартиру, то они могут для вида заниматься починками сапогов рабочих где-нибудь на краю Питера близ заводов и фабрик. В их квартире могут проживать под видом рабочих и другие лица, к ним же могут ходить и здешние ерши из роты.

— Дьякона можно сделать целовальником в небольшом кабачке, который слыл бы притоном революционеров в рабочем квартале на окраине Питера. Дьякон был бы очень способен на такую роль, но необходимо, чтобы им руководил человек с сильным характером, который бы мог при случае за неисправность сильно распечь и вообще умел бы держать в страхе, по их выражению, как их держал Трепов. Главное, не оставляйте их без дела в праздности: они непременно запьянствуют. Обременяйте их поручениями, поддерживайте в них сознание, что они приносят пользу великому делу. Платите исправно скромное жалованье, никак не более 25 руб., и делайте подарки за ловкость, но требуйте и исправность и удачность. Тот, кто приобретает на них влияние, может вести их куда хочет; они будут хорошими помощниками в самых отважных предприятиях, и если вначале дело с ними пойдет хорошо, то количество и их может быть увеличиваемо по мере надобности. К ним же надо присоединить и Пахома, который первый с вами познакомился. Рекомендую разжалованного унтера Штыклова"[64].

Записка принадлежала Нечаеву. Она подтверждал деятельные сношения его с Желябовым. Поражает в ней заботливость, с какой десятилетний узник самого мрачного равелина дает точные, даже мелочные советы друзьям на волю.

Власти не догадались, кто был автором шифра, хотя в письме содержались прямые указания. Не догадались жандармы и тогда, когда была взята другая шифрованная записка Нечаева у Перовской.

Нечаев настолько прочно и крепко держал в своих руках тюремную стражу, что среди них не нашлось ни одного предателя. Нечаева предал сосед по заточению, Мирский. За покушение на шефа жандармов Дрентельна Мирский был приговорен к смертной казни, которую ему заменили пожизненной каторгой. Нечаев поделился с ним планами и рассказал об успехах среди тюремщиков. Мирский предал Нечаева за мелкие житейские поблажки. Впоследствии Мирский в 1906 г. был вновь арестован в Сибири карательной экспедицией Ренненкампфа, судим и опять приговорен к смертной казни, замененной вторичной каторгой… По доносам Мирского среди тюремщиков были произведены аресты. Многих из солдат царский суд осудил в дисциплинарные батальоны. Солдаты о Нечаеве и потом вспоминали с благоговением. Нечаев был совершенно изолирован. Его лишили книг, письменных принадлежностей, прогулок, поместили в одну из самых мрачных и сырых камер. "Орел" умер от чахотки в ночь с 8 на 9 мая 1883 года.

После 1 марта Суханов от имени Исполнительного комитета передал морскому кружку предложение освободить Нечаева, Ширяева и других узников крепости. Кружок дал согласие, но к тому времени нечаевская группа была раскрыта.

ВОЕННЫЕ КРУЖКИ

Еще в бытность свою в Одессе Андрей Иванович поддерживал деятельное знакомство с офицерами, с преподавателями Артиллерийской академии, любил присутствовать при опытах со взрывчатыми веществами и брал у военных уроки. По неосторожности однажды даже подвергнулся ранению. П. Семенюта вспоминает:

— Его очень любили, но как-то побаивались; он слыл здесь за "нигилиста", хотя специальных черт этого тургеневского типа у него не было. Покойный лейтенант Рождественский (не надо смешивать с Цусимским героем) раза два брал его на свой миноносец, на котором делал разные экскурсии по Черному морю. А другой офицер П. постоянно говорил на артиллерийские темы. В гавани почти ежедневно матросы занимались рыбной ловлей, что служило хорошим подспорьем к матросскому пайку. Обыкновенно на паровом катере они ездили верст за 10–12 от города к Большому Фонтану и, заметя стаю рыб, бросали в нее шашкой пироксилина на проволоке, замыкая то же время ток. Взрыв, и масса оглушенной рыб всплывала на поверхность. Эффект каждый раз превосходил ожидания Андрея Ивановича. У него раздувались ноздри, глаза готовы были выскочить орбит, весь он дрожал от удовольствия…[65]

Бесспорно, такой сильный, здоровый, подвижной л жадный до жизни человек, каким был Андрей Ива нович, любил морские прогулки, глушение рыбы, не не одной этой любовью следует объяснять его интерес к взрывчатым веществам и его тяга к военным Правда, в Одессе Желябов был "чистым народником", но уже тогда, надо полагать, он считал для революционера отнюдь не бесполезным некоторые опыты со взрывчатыми веществами и прохождение курса практического электричества. Он даже будто бы готовился в монтеры. Понимал также и то Андрей Иванович, что военная среда в борьбе с самодержавием имеет первостепенное значение. М. Ю. Ашенбреннер, один из виднейших членов военно-революционной организации "Народной Воли", рассказывает, что на юге он сблизился с народниками, в том числе и с Желябовым. Когда Ашенбреннер задумал уйти в народ, Желябов предложил ему остаться в полку.

— В вашем чине в полку вы принесете больше пользы делу. — От военных Желябов ожидал пополнения партии и создания военной организации, с целью мятежа[66].

Вплотную созданием военной организации Андрей Иванович занялся в Петербурге со второй половины 1879 г. Прежде всего, он обратил внимание на морских офицеров. Начиная с шестидесятых годов, разночинцы все сильней проникали и в армию. К ним по своим воззрениям и образу жизни были близки и дети обедневших дворян. Неудачи турецкой кампании, николаевские порядки, муштра, смотры, привлечение воинских частей к подавлению крестьянских бунтов, польского и окраинных восстаний, несение полицейской службы, радикальные веяния, Фейербах, Чернышевский, Писарев, Добролюбов, Некрасов, нелегальная литература — толкали чутких офицеров в революционную среду. Морское офицерство, наиболее образованное, часто к тому же находилось в заграничных плаваниях и наблюдало, как живут в других странах. Низшие чины тоже порою были уже подготовлены к восприятию революционных идей. Это подтверждает опыт Нечаева в крепости; если же Исполнительный комитет обратился прежде всего к офицерскому составу, то к этому его понуждали обстоятельства. Офицерская среда была ближе народникам-интеллигентам, чем солдаты. Она являлась наиболее благоприятной для заговора: чувство товарищества, замкнутость, дисциплина, привычка спокойно глядеть в глаза смерти, уменье обращаться с оружием, все это было крайне необходимо для тогдашнего подполья. Участники народовольческой военно-революционной организации неоднократно рассказывали, с какой гадливостью офицеры, даже патриотически настроенные, относились к предателям и доносчикам. Случалось, противники революционного движения из чувства кастовой солидарности предупреждали товарищей об обысках, арестах и засадах. К офицерству, в особенности к морскому офицерству, Исполнительный комитет должен был обращаться в первую очередь еще и потому, что здесь скорее всего можно было получить динамит, запалы, специалистов.

Андрей Иванович, не оставляя работы по непосредственной подготовке покушений на царя, со всей страстностью и упорством отдался созданию военной организации. Участник морского кружка, Серебряков, превосходно изобразил Желябова-пропагандиста среди морских офицеров, и хотя воспоминания эти неоднократно приводились, обойтись без них и сейчас трудно. По рассказу Серебрякова Н. Суханов однажды пригласил его в числе других товарищей к себе на собрание.

— У него мы застали большую компанию офицеров и двух штатских, которых Николай Евгеньевич представил нам, назвав одного Андреем, долгого Глебом.

Сначала разговор шел об общих предметах, мало интересных. В разговоре я не принимал почти никакого участия, а все свое внимание сосредоточил на присутствовавших штатских, желая разгадать, кто из них интересующий меня член Исполнительного комитета. Назвавшийся Андреем был замечательно красив: высокого роста, с темно-русыми бородой и волосами; серые глаза его, казавшиеся темными, были замечательно живы и выразительны. Другой — невысокого роста, с лицом, почти совсем закрытым густой черной бородой, с проницательными черными, как уголь, глазами…