Патрик Бессон - Закат семьи Брабанов

• Название: Закат семьи Брабанов
• Автор: Патрик Бессон
• Издательство: МАКБЕЛ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 985-6347-31-9

С тех пор, как Бенито, едва не лишив жизни приемных родителей, заключен в тюрьму, семья Брабанов живет в постоянном страхе, опасаясь его досрочного освобождения. Но их спокойное, мирное существование перевернет не Бенито, а безумная любовь старшей дочери Синеситты к закоренелому преступнику, убийце Стюарту Коллену.

Смешивая реализм и вымысел, жестокость и нежность, трагедию и юмор, Патрик Бессон вовлекает нас в ошеломительную семейную сагу, написанную с таким блеском и неожиданными сюжетными поворотами, что она сразу попала в разряд бестселлеров.

---

21

Желтоватый туман окутал побережье Франции. Устроившись с Октавом в салоне второго класса между баром и игральными автоматами, Синеситта разглядела в толпе пассажиров Стюарта, увлеченного какой-то электронной игрой. Она ощущала себя с ним одним целым. Впрочем, думала она, наблюдая за Стюартом, который нагнулся к молодой стильной англичанке и одолжил ей несколько шиллингов, чтобы она продолжила игру, разве это нормально, когда два человека, образующие одно целое, не спят вместе? В конце концов, не заниматься же онанизмом, что осуждается и даже наказывается большинством религий.

Мой племянник в белом с голубыми полосками конверте с ненасытной и слепой страстью сосал грудь. Два первых месяца он ел только то, что исходило из его матери. Синеситта чувствовала себя одинокой планетой с собственными источниками и пастбищами. Это она отделяла для своего сына день от ночи, сон от бодрствования, голод от сытости. Она испытывала необыкновенное счастье, какое испытывают только абсолютные монархи. Но ее преимущество, а значит, и преимущество ее счастья состояло в том, что она правила с помощью любви, а не страха. Моя сестра — бывалый, циничный, насмешливый солдат из бухгалтерии «Прентан» — открывала для себя радость материнства. Любить ребенка — единственный способ любить человеческое существо, не ругаясь с ним. Когда младенец кричит, он не злится — он зовет вас. Синеситта после рождения Октава купалась с ним во взаимной любви, находившей свое конкретное воплощение каждые два-три часа. Больше всего ее поразило, когда она начала кормить Октава, что ни один мужчина никогда не сосал ее грудь так долго и так умело. Конечно, она не очень хорошо разбиралась в этом вопросе, признавалась она с упрямым и робким выражением лица, не покидавшим ее даже во время предсмертной агонии. В заключение Синеситта добавляла со своей обычной, бьющей в глаза наивностью, что если бы в ее жизни было больше трех любовников, не считая Коллена — ее мужа, она бы меньше влюбилась в сына.

Стюарт вернулся и сел рядом с ней, раздвинув ноги, свесив руки, опустив плечи и нахмурившись. После эйфории, которую вызвали у него смерть папы (он считал, что родители мужа и жены — единственные враги семейных пар и чем быстрее они исчезнут, тем будет лучше), а также деньги, которые он забрал у полупокойника и благодаря которым они провели два месяца в четырехзвездочном отеле «Кэмберленд», Коллен впал в тоску. Он боялся старости или, вернее самого процесса старения. «Нервная депрессия, — объяснил мне однажды психотерапевт Боба, — это когда человек считает уже исчезнувшим все, что когда-то должно исчезнуть. Например, — уточнял он, — человек видит в тебе старую, умирающую женщину, которую должны похоронить на Пер-Лашез, хотя на самом деле ты — самая блистательная, полная сил девушка, какую я когда-либо видел».

— Ты выиграл? — спросила Синеситта у мужа.

— Да, — сказал Коллен, — один фунт. Выиграть один фунт, рискуя потерять тысячу, это унизительно.

— Значит, ты мало играл.

— Я играл достаточно.

— Вернись.

— Нет, я хочу побыть со своими женой и ребенком.

Он обнял за плечи мою сестру. Она не шелохнулась, следуя правилу, что перед акулой, тигром или змеей — даже если ты и влюблен до сумасшествия в этих акулу, тигра, змею — самое лучшее не двигаться, если хочешь остаться в живых. Коллен, как командир скаутов, целующий кузину из провинции во время семейного обеда, запечатлел на щеке жены жирный, звучный поцелуй. Затем снял с ее плеча руку и отвернулся. Вдруг он побледнел. Его руки задрожали. Синеситта спросила, не началась ли у него морская болезнь. Он ответил, что у него болезнь от жизни. Морская качка, уточнил Стюарт, на него не действует; на него действует земная качка. Он обхватил голову руками и дрожащим голосом, полным ненависти и отчаяния, стал умолять мою сестру прекратить красть у него всю энергию и всю радость. Она поняла, что с милостями покончено, и быстро подсчитала, что у него украла: любезную фразу, руку на плече, поцелуй в щеку. Не так уж и плохо. Бывали и менее удачные моменты, когда ей удавалось выцыганить только дружеский взгляд, либо нейтральный или сомнительный комплимент: «Ты сегодня не так дурно выглядишь, как вчера» или «Лучше все-таки появляться в свете с великаншей, чем с лилипуткой». Нормальным состоянием Стюарта была истощающая смесь тревоги и отчаяния. Женщины, жившие до моей сестры вместе с ним, ошибочно принимали его за могучего, динамичного мужчину, время от времени впадающего в истерику лишь для того, чтобы позлить людей.

Паром накренился на левый борт, потом на правый, потом еще больше на левый и снова на правый. Это вызвало ликование у Октава. Небо стало черным, как после смерти Христа. Недомогание Коллена, вроде бы, прошло. Приближение катастрофы расслабляло его, а сама катастрофа доставляла удовольствие. Это был человек крушений. Отсутствие драм ослабляло его и приводило в уныние. Синеситту, напротив, начал охватывать ужас. В моей сестре все дышало любовью к жизни, включая (до встречи с Колленом) вежливую улыбку человека, не любящего никого. Почувствовав издали приближение болезни или смерти, она напрягала все ресурсы тела и ума, чтобы противостоять им. Стюарт же позволял болезни очаровывать себя, а смерти — завораживать, так как это были старые подружки его заразной и смертельной порочности.

За стойкой бара послышался звон разбитых стаканов. Несколько пассажиров упали на пол. Дети вначале засмеялись, а потом расплакались.

— У детей, — прокомментировал Стюарт, потягивающий, несмотря на страшную качку, «Чинзано», которое он вынудил перепуганного бармена налить ему, — нет никакого достоинства.

Синеситта достала из-под сиденья спасательный жилет и надела его, засунув внутрь Октава, который по примеру своей матери сосредоточился на приближающейся опасности, замкнувшись в воинственном молчании и проявлял беспокойство только судорожным поиском груди моей сестры. Паника началась внезапно, когда автомат, выдающий безалкогольные напитки, перевернулся и покатился по залу. Он обезглавил англичанку, которую совсем недавно соблазнял Стюарт. Синеситта, несмотря на весь этот ужас, испытала чувство облегчения, вызываемое у человека перспективой освободиться от гнета существования, и успела даже подумать, что ее муж снова принес кому-то несчастье. Она ощущала тепло, надежду и безмятежность Октава, прижавшегося к ее телу, и поклялась остаться в живых, даже если для этого ей придется плыть двенадцать часов. Синеситта была первоклассной пловчихой, что при крушении «Брайтона» спасло жизнь ей, Октаву, а также эмбриону, то есть Марсо, который уже был внутри нее. Что касается Стюарта, то он без труда нашел себе место в первой спасательной шлюпке. Он вызвал ужас у других потерпевших, обнаруживших, что во время всей эвакуации и операции по спасению он держал под пиджаком голову англичанки. Стюарт до тех пор утверждал, что это его невеста, пока полиция не выяснила, что у него уже были жена и ребенок, тоже путешествовавшие на «Брайтоне».

— Я очень любил эту девушку, — смущенно произнес Стюарт. — Она хорошо играла на игральных автоматах, и я хотел сохранить о ней воспоминание. Разве это бесчеловечно?

Голова англичанки лежала на столе комиссара в коробке из-под шляпы, которую полицейским с трудом удалось раздобыть в Кале посреди ночи. Когда, перед тем как уйти, Стюарт спросил, не может ли он в последний раз поцеловать голову, ошеломленный комиссар прорычал, что эта просьба кажется ему из ряда вон выходящей и если местная пресса узнает об этом деле, он будет смешан с… Впрочем, он не уточнил, с чем будет смешан. Видимо, он уже наделал немало глупостей, если его собирались с чем-то смешать. Стюарт вышел из кабинета разочарованным — умеренно разочарованным тем фактом, что его жена и сын в результате героического поведения Синеситты остались живыми и здоровыми.

Родители англичанки захотели узнать имя человека, в буквальном смысле спасшего голову их дочери, и потом очень долго писали и звонили Стюарту. А когда того арестовали и посадили в тюрьму, Финли все равно продолжали писать и звонить ему и даже посылать посылки и деньги в центральный комиссариат Клерво, пока их скудные средства им это позволяли. После самоубийства Стюарта в тюрьме они написали письмо Синеситте и приехали на похороны. Они показались нам такими близкими, хотя мы встретились впервые, что мы пригласили их пожить у нас неделю. Потрясенные нашей нищетой, они продолжали помогать нам материально вплоть до кончины Синеситты и до моего брака с Иваном Глозером.

«Брайтон» завалился на борт. Синеситта прижалась к столу, привинченному к полу. Стюарт, подхватив голову молодой англичанки, с веселым видом перебегал от иллюминатора к иллюминатору, находившимся теперь в горизонтальном положении, грациозно петляя, чтобы обойти раненых и мертвых. То, что он развлекался посреди трагедии, заставило мою сестру забыть о том, что она сама переживала трагедию. До конца жизни она была признательна Стюарту за то, что он позволил ей сохранить самообладание, без которого она погибла бы во время кораблекрушения. Когда Синеситта с окровавленным лицом после разборок со Стюартом приходила ко мне, чтобы пожаловаться, и когда я обрушивалась на ее мужа, она искренне начинала защищать его, упорно вспоминая, как на борту «Брайтона» он спас ей жизнь. Однако, едва заметив открытую дверь и первую спасательную шлюпку, Стюарт сразу же ринулся туда, бросив жену с ребенком и даже не предупредив ее, что нашел способ выбраться. Морская вода уже залила половину зала. В этой воде было что-то привычное и домашнее, отчего она выглядела еще ужаснее. Казалось, что кто-то в каюте первого класса не выключил воду и теперь она льется через край. Или вода из всех ванн в каютах первого класса выливается сама собой. То, что так много людей погибает в катастрофах, объясняется тем, что сама обстановка, в которой происходит катастрофа, настолько знакома и нелепа, что люди недооценивают опасность и бездействуют. Октав призвал мать к порядку, укусив ее через пуловер и бюстгальтер за грудь. Синеситта бросилась к спасательному выходу, через который уже выбрался Стюарт. Когда она очутилась снаружи, ей показалось, что Посейдон восстал среди вод и залепил сильнейшую оплеуху «Брайтону», и теперь тот, испуганный и пристыженный, поспешно погружался в морскую пучину, прихватив с собой сотни серых муравьев — человеческих существ. «Когда стихия готова тебя раздавить, — говорила мне Синеситта, — ты начинаешь чувствовать себя крошечным, беспомощным, брошенным на произвол судьбы и смешным». Моя сестра плыла на спине таким красивым, изящным и быстрым кролем, каким не плавала никогда. Она инстинктивно поняла, что в минуту смертельной опасности ее может спасти только совершенная форма. Это навсегда изменило ее восприятие искусства. Она осознала, что стиль — это не что-то лишнее, как ей всегда казалось в ее скучной и трудной молодости, а жизненная необходимость. Она вскарабкалась в лодку, установив (в чем была убеждена до конца своих дней) рекорд Франции или Европы на дистанции, по ее оценке, в тысячу метров. Как утверждали врачи из Кале, ребенок даже перегрелся. Он двигался намного меньше взрослого в аналогичной ситуации, и это сэкономило его силы. Синеситта различила на горизонте первые вертолеты, прибывшие на место трагедии. Она узнала замшевый пиджак и черные брюки Стюарта, ухватившегося за низ веревочной лестницы, и подумала, почему он держится за веревку только одной рукой, а вторую прижимает к груди. Никогда еще она его так не любила, как в это мгновение, когда он, неуклюжий до безобразия, поднимался в небо. Она была переполнена гордостью как за себя, так и за него, тоже выжившего в этом кораблекрушении.