Стюарт Хоум - Медленная смерть

• Название: Медленная смерть
• Автор: Стюарт Хоум
• Издательство: ACT; Адаптек
• Жанр: Контркультура
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-042506-8, 978-5-93827-090-9

Банда социально амбициозных скинхедов устраивает беспорядки в лондонском арт-мире, интригами провоцируя возрождение и жестокую гибель эфемерного авангардного арт-движения. Потакая массовому читателю, «Медленная Смерть» использует непристойности, чёрный юмор и повторения во имя иронической деконструкции. Животный секс всегда нагляден, а традиционные представления о литературном вкусе и глубине отброшены ради греховной эстетики, вдохновлённой столь разными авторами, как Гомер, де Сад, Клаус Тевеляйт и культовый писатель семидесятых Ричард Аллен.

---

— Не верю! — рявкнул Грэхем. — Это разные люди или этот ваш Дрогаул поменял пол!

— А я и не говорил, что это один человек! — отрезал Брюстер. — Теоретики конспирации одержимы Дюпонами, Рокфеллерами и Ротшильдами, потому что иллюминаты действуют через семейные связи. Крис — брат Лауры!

— Боже мой! — пролепетал Джок. — И что нам с этим делать?

— Тебе надо идти, — извернулся сэр Чарльз, — и предупреждать каждую христианскую группу, которая согласится выслушать, говорить с каждым арт-администратором, которого увидишь, информировать каждого репортёра, готового опубликовать информацию. Ты должен организовать протест против акции Неоистов в Попларе в субботу. Короче, работай так, чтобы задница дымилась!

— Ясно! — заорал Грэхем. — Уже лечу!

— Прежде, чем ты уйдёшь, — нарочито прошептал Брюстер, — я покажу тебе ещё кое-что. Заговор можно отследить по всему авангарду, от футуристов до сегодняшних групп. Детали обсудим позже, но вот одна из нитей, которыми сатанинский заговор связан с флуксусом.

Сэр Чарльз передал Джоку фотокопию из каталога флуксуса. На ней был конверт, адресованный основателем группы, Джорджем Мачунасом[54], композитору Ла Монте Янгу[55]. Он был проштемпелёван 9 октября 1962 года, так что датируется периодом, когда Мачунас работал художником-оформителем в вооружённых силах. Обратным адресом, явственно читающимся на конверте, был Армейский П/Я 666, Нью-Йорк.

— Шестьсот шестьдесят шесть, — задохнулся Грэхем. — Число зверя. Эти ублюдки, похоже, совсем не боятся, что их выставят участниками заговора по уничтожению христианской цивилизации.

— Я знаю, — торжественно ответил Брюстер. — Вот почему ты должен работать до кровавых мозолей, предупреждая о них публику!

Эмма Карьер отправилась в командировку на день в Ньюкасл. Она договорилась встретиться с Мартином Поркером за ланчем в столовой местной Школы Искусств. Бывший Неоист давно осел в этом заведении, где преподавал основы и готовил магистров. Карьер нашла Поркера за столом с тарелкой пончиков. Художник-неудачник сидел с отсутствующим видом, окуная свою пищу в громадную кружку кофе.

— Привет, ты, должно быть, Мартин Поркер, — исторгла арт-администраторша, опознав своего собеседника по громадному животу. — Меня зовут Эмма Карьер.

— Привет, — откликнулся учитель. — Присаживайся. Боюсь, я слишком проголодался, чтобы дождаться тебя. Мы вчера вечером бухали, так что я едой борюсь с похмельем. Проснулся поздно, на завтрак успел съесть только восемь «витабиксов»[56].

— Не обращай на меня внимания, — учтиво ответила Карьер, опускаясь на стул. — Я не голодна, и есть не буду. А собиралась я обсудить с тобой Неоизм.

— Ах, Неоизм, — тявкнул Поркер. — Это была страшная ошибка. Никто на нём так и не сделал денег. Я потратил целых пять лет, на пределе работая в этом движении, и в результате оказался учителем в этом второсортном художественном заведении. Теперь я делаю большие экспрессионистские полотна. Я многому научился у своих студентов, некоторые из них получают неплохие деньги, производя подобные работы для лондонского рынка.

— Если ты больше не делаешь работ в стиле Неоистов, — робко предложила Эмма, — может, у тебя остались старые материалы, которые ты мне покажешь?

— Не-а, — взвизгнул Мартин. — У меня не осталось ничего. На прошлой неделе я расчистил чердак. Сэр Чарльз Брюстер заплатил пять штук за всё скопом. Я считаю, что мне повезло получить за них хоть что-нибудь. Никто не интересуется Неоизмом, и я уже хотел выкинуть всё на помойку.

Сердце Эммы опустилось. Если бы арт-администраторша чуть быстрее взяла со старта, она могла бы перехватить у сэра Чарльза эту уценённую золотую жилу. Руководитель «Проекта Прогрессивных Искусств» наверняка сделает на этой покупке громадные деньги. Однако Карьер до сих пор считала, что из Поркера можно извлечь выгоду.

— Если ты подготовишь новые работы в стиле Неоистов, — предложила Эмма, — я устрою тебе индивидуальную выставку в «Боу Студиоз».

— Посмотри, где я оказался благодаря Неоизму! — закричал Мартин. — Если бы в восьмидесятые я был чуть-чуть циничнее, я бы не стал учителем в этом говённом колледже!

— Во всём есть свои хорошие стороны, — попыталась уговорить его Карьер. — В конце концов, готова спорить, среди твоих студентов хватает прелестных юных девушек!

— Юные! — хрюкнул Поркер. — Половозрелые дылды! Я всегда мечтал работать с детьми!

На этом Карьер извинилась и ушла. Она встречалась со многими больными ублюдками, но экс-Неоист был бесподобен. Истории о том, как Поркер отчаянно пытался устроиться работать бэбиситтером, оказались правдой! Карьер не собиралась приобщаться к высокопробным вариантам гадких фантазий извращенца. Она настаивала на поддержании определённых стандартов!

Проведя время в Чайных. Комнатах, очертив рамки будущих методов манипуляции членами Фронта Семиотического Освобождения, Карен Элиот привела Джонни Махача назад к себе домой в Блумзбери. Потом арт-звезда почти час показывала скинхеду свою громадную коллекцию фотографий ребят, которых она избивала, порола и подвергала всяческим унижениям.

— Какого хуя эти чудики дали тебе фотографировать их, связанных и голых? — благоговейно спросил Джонни.

— Им самим это нравится, — объяснила Карен. — Тебе тоже понравилось бы, если бы ты смог преодолеть свой комплекс мачо.

— Да чтобы я позволил себя связывать? — парировал Ходжес. — Хуй его знает, какие пытки ты придумаешь, надо умом тронуться, чтобы разрешить тебе такое.

— В конце концов ты согласишься, — засмеялась Карен. — Я хорошо знаю твой тип. Ты пограничный мазохист, не способный никому признаться в своих истинных чувствах. Вот почему ты образом мачо-скинхеда прикрываешь желание оказаться под каблуком сильной женщины!

— Хватит трепаться! — хрюкнул Ходжес. — Мне просто нравится, когда во внешности сочетаются красота и жёсткость.

— Не-а, — возразила Элиот. — Твоё восприятие одежды сложным образом связан с сексуальностью. Ты культивируешь в одежде мужественность, надеясь, что это замаскирует твоё желание носить короткие юбки и высокие каблуки!

— Меня уже достал этот спор! — объявил бутбой. — Давай поговорим о чём-нибудь другом.

— Хорошо, — уступила арт-звезда. — Давай обсудим Неоизм.

— Ладно, — согласился Ходжес.

— Забавно, — заметила Карен, — до сих пор ты всегда говорил, что от Неоизма тебя тоска берёт.

— Это правда, — убеждённо объявил Джонни. — Я считаю, что Неоизм сосёт, всё, что меня интересует, это деньги, зарабатываемые в арт-мире. Как мне стать популярным художником?

— Самый простой способ заработать на искусстве, — прогудела Элиот, — это работать на административном поприще. Большая часть художников — финансовые неудачники. Так называемых талантов сейчас в избытке, и коллекционеры могут выбирать, кому платить.

— Но у тебя же получилось? — спросил Ходжес.

— Конечно, — крякнула Карен, — но я исключение, доказывающее правило. Обычно художники или бедны, или унаследовали состояние. Они пашут на систему галерей, потому что заглотнули миф, мол, гений должен быть творчески невоздержан! Некоторые даже считают, что социальный статус — достаточное вознаграждение за их работу. Правда, надо признать, такие обычно приходят из богатого окружения, у них не бывает пусто в кармане!

— Ты хочешь сказать, что как художник я денег не заработаю? — хрустнул скинхед.

— Не то чтобы ты не мог заработать, — проскрежетала Элиот, — просто это очень и очень сложно.

Бунтыч засёк Марию Уокер, проталкиваясь по Крисп-Стрит-Маркет. Она была рада видеть его, и буквально через пару фраз выяснилось, что вечером они оба свободны. Скинхед согласился проводить доктора в многоподъездный дом в нижнем конце Вайолет-Роуд.

— Мило, — заметил бутбой, развалившись на чёрном диване.

— Хочешь чаю? — осведомилась Мария. — Или сразу перейдём к сексу?

— Давай ебаться, — решил Бунтыч.

— Встань и повернись, — приказала Мария. Когда Бунтыч выполнил, она добавила: — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя прекрасная попка?

— Нет, — нервно засмеялся скинхед.

— Я хочу, чтобы ты снял штаны и трусы, — выпалила доктор.

— Зачем? — спросил бутбой.

— Просто сними, — прокудахтала Мария. — Дай взглянуть на твои булочки. Ох, какие милые, просто созданы для порки!

— Всё-таки ты извращённая сука, — гоготнул Бунтыч.

— Есть такое дело! — хихикнула Уокер.

Доктор подошла сзади к скинхеду. Одна её рука прокралась по животику Бунтыча и принялась играть с его вставшим хуем. И тут же Уокер загнала указательный палец в анальное отверстие бутбоя. Бунтыч повернул голову, и Мария поцеловала его в щёку. Безумные мысли носились в голове доктора. Уокер тошнило от собственного бойфренда, он слишком напрягался, чтобы дать ей возможность попользоваться секс-игрушками, которые она накупила в Сохо, и они теперь лежали, забытые, в серванте в спальне.