Вальтер Скотт - Черный карлик

• Название: Черный карлик
• Автор: Вальтер Скотт
• Жанр: Исторические приключения

«Черный карлик» — один из романов, напечатанных Скоттом в серии, которую он назвал «Рассказы трактирщика». Они написаны якобы неким деревенским учителем Питером Петтисоном по рассказам владельца гостиницы «Уоллес» в Гэндерклю.

События, изображенные в романе «Черный карлик», относятся к первому десятилетию XVIII века. Действие происходит в южной, граничащей с Англией, равнинной области Шотландии на фоне восстания 1707 года.

Основной герой, — безобразный карлик Элши — своей таинственностью, мизантропией и чудовищной внешностью весьма напоминает героев «черного», или «готического», романа XVIII века.

---

Прежде чем карлик успел ответить, Уэстбернфлет пришпорил коня. Животное, испугавшись одного из лежавших вокруг камней, прянуло в сторону от тропинки. Всадник безжалостно вонзил в него шпоры.

Конь пришел в неистовство: он то вставал на дыбы, то лягался, то вдруг в диком скачке взмывал вверх, как олень, и опускался сразу на все четыре копыта.

Но все было напрасно. Неумолимый всадник сидел на лошади, будто сросся с нею, и после жестокой борьбы смирившееся животное двинулось вперед с такой скоростью, что оба вскоре скрылись из глаз отшельника.

— У этого негодяя, — воскликнул карлик, — у этого беззастенчивого, беспощадного, закоснелого мерзавца, у этого подлеца, у которого на уме одни лишь преступления, достаточно сил и здоровья, чтобы заставить животное, более благородное, чем он сам, везти его туда, где он собирается свершить свое черное дело. А я, даже поддайся я слабости и пожелай предупредить несчастную жертву об опасности, все равно не в силах осуществить свое доброе намерение из-за немощи, приковавшей меня к месту. Но стоит ли жалеть об этом? Что общего между моим уродливым телом, безобразными чертами и каркающим голосом и людьми, наделенными самою природой более приятной внешностью, чем моя? Они с трудом скрывают свой ужас и отвращение, даже когда принимают от меня благодеяния. Так зачем же мне переживать за тех, кто относится ко мне как к последнему выродку и отщепенцу? Нет! После всей той неблагодарности и зла, которые я видел на своем веку, после того, как меня бросили в тюрьму, полосовали бичом, заковали в цепи, я должен подавить в себе это непокорное чувство сострадания! Я не хочу больше быть дураком, как прежде, и забывать свои собственные принципы, как только начинают взывать к моим лучшим чувствам. Мне никто не выказывает сострадания, почему же я должен сочувствовать другим?

Пусть колесница судьбы прокладывает себе путь через толпу, кромсая острыми лезвиями колес покорное и дрожащее от страха человечество! Я буду идиотом, если брошу под ее колеса свое бренное тело, этот уродливый комок живой плоти. Как будто весь свет будет рукоплескать, если некий карлик, мудрец, горбун пожертвует собой ради спасения человека более приятной внешности или более крепкого здоровья!

Нет! Никогда. И все же жаль Элиота, жаль мне этого Хобби, такого юного и смелого, такого прямодушного, такого… Однако хватит думать об этом! Я все равно не могу помочь ему, даже если бы хотел, а я решил, твердо решил, что не хочу. И не помог бы, даже если бы одного моего желания было достаточно, чтобы его спасти!

Закончив свой монолог, карлик удалился в хижину, чтобы укрыться от грозы, о начале которой возвестили первые крупные капли дождя. Исчезли последние лучи солнца, и два или три раската грома последовали быстро один за другим, перекатываясь среди поросших вереском гор, подобно гулу далекой битвы.

Глава VII

О горный орел, возвращайся домой:
Сгущаются тучи над гордой главой,
Орлица кричит над сожженным гнездом,
Птенцы голодают, и гибнет твой дом.

Кэмбел[36]

Гроза бушевала всю ночь, но вот наступило ясное, омытое дождем утро. Казалось, тихое, безоблачное небо заставило улыбаться даже унылые просторы Маклстоунской пустоши, усеянной крохотными озерками со стоячей водой. Так хорошее настроение может придать невыразимое очарование самому некрасивому человеческому лицу. Вереск на пустоши цвел пышным цветом. Пчелы, которых отшельник развел в своем маленьком хозяйстве, вылетели из ульев за добычей и наполняли воздух деловитым гудением.

Когда старик показался из своей хижины, его встретили две козы. Они принялись лизать ему руки в знак благодарности за овощи, которые он принес для них из огорода.

— Уж вы-то по крайней мере, — заговорил он, — не обращаете внимания на внешний облик человека, делающего вам добро. И наоборот, вы останетесь безразличны к человеку самых совершенных форм, которые могли бы служить образцом для скульптора. Вы скорее встревожились бы, появись здесь такое совершенство вместо урода, к заботам которого вы привыкли. Пока я жил с людьми, никто не отвечал мне подобной благодарностью. Да, да. Слуга, которого я воспитывал с детства, строил мне рожи, стоя за моим креслом, и даже друг, которому я помогал деньгами и ради которого даже обагрил… — Он замолчал, содрогнувшись воем телом. — Даже он считал, что место мне скорее среди сумасшедших, что мой удел — позор и лишения одинокой жизни, а не общение с людьми. Остается один Хьюберт, но и Хьюберт когда-нибудь покинет меня. Все одинаковы. Повсюду одно только зло, эгоизм и неблагодарность. Все — негодяи, которые грешат даже в своих молитвах. Все так черствы, что не могут без лицемерия поблагодарить самого бога за то, что он дает им солнечное тепло и чистый воздух.

Произнося эти мрачные обличения, отшельник услышал топот коня за оградой, окружающей хижину.

Кто-то сильным и чистым басом распевал песню с задором, который свидетельствовал о беззаботном настроении певца:

— Славный Хобби Элиот, славный Хобби мой,
Славный Хобби Элиот, возьми меня с собой!

В то же мгновение через ограду перемахнула большая борзая. Охотники в тех местах хорошо знают, что вид коз и запах их следа настолько напоминают борзым косуль, что самые опытные собаки нередко ошибаются. Так и эта собака во мгновение ока свалила с ног и вцепилась в горло одной из коз отшельника. Подъехавший Хобби Элиот спрыгнул с коня, желая спасти безответное животное от клыков пса, но было уже поздно.

Несколько мгновений карлик смотрел на свою любимицу, бившуюся в предсмертной агонии. После последних конвульсий бедное животное вытянуло ноги и затихло. Тогда карлик в бешенстве выхватив длинный острый кинжал, который носил под курткой, и хотел было бросить его и пронзить борзую, но Хобби предупредил его, схватив за руку.

— Оставь собаку в покое! — воскликнул он. — Оставь ее! Зачем же убивать моего Громобоя?

Ярость карлика обратилась на молодого человека.

Внезапным движением он с силой, которой трудно было в нем ожидать, вырвал руку и приставил кинжал к груди Элиота. Все это произошло во мгновение ока, и отшельник имел полную возможность отомстить, вонзив кинжал в грудь Хобби, но что-то удержало его и заставило отбросить кинжал прочь.

— Нет, нет, — воскликнул он, добровольно лишив себя средства утолить свой гнев, — больше не надо, не надо этого!

В полном замешательстве Хобби отступил на шаг или два, удивленный тем, что этот столь ничтожный с виду человек мог подвергнуть его такой опасности.

— Да он силен и зол, как дьявол во плоти!

Это были первые вырвавшиеся у Хобби слова.

Вслед за тем он принялся извиняться по поводу происшествия, вызвавшего их ссору.

— Я, конечно, не оправдываю Громобоя. Поверь, Элши, мне тоже досадно, что все так случилось. Но я пришлю тебе двух коз и двух овец взамен твоей козы.

Ты мудрый человек и не станешь злиться на бессловесную тварь. Ты же понимаешь, что коза — близкая родня косуле, как тут Громобою было не ошибиться.

Такая уж у него природа! Будь на месте козы овечка, тогда другое дело. Тебе, Элши, лучше держать овец, а не коз: в наших краях слишком много гончих. Но я пошлю тебе и коз и овец.

— Бессердечный негодяй! — воскликнул отшельник. — Из-за тебя погибло существо, которое смотрело на меня с ласкою!

— Бог ты мой, Элши, — отвечал Хобби, — твои слова мне хуже ножа острого! Но ведь не виноват же я! И все же ты прав: мне следовало подумать о твоих козах и вовремя взять собак на сворку. Лучше бы они загрызли первейшего барана в моем стаде. Послушай, человече, забудь обо всем и прости меня. Я же не меньше тебя огорчен всем этим. Понимаешь, я собираюсь жениться. Ну, ясное дело, поневоле станешь немного рассеянным. Мы готовимся к свадьбе, и два моих братана везут сейчас на слегах несколько оленьих туш: «Три славные косули из дэлломских лугов», как поется в песне. Братаны-то отправились кружным путем, через Райдерс-Слэк, потому как прямая дорога лежит через болото. Я бы послал тебе оленины, да ты, верно, не возьмешь ее: ведь косуль затравил Громобой.

Так говорил добродушный горец, приводя всевозможные доводы, какие только приходили ему в голову, пытаясь загладить свою вину перед карликом.

Тот слушал опустив глаза к земле, как бы погруженный в глубокое раздумье. Наконец он очнулся и заговорил:

— Такая, говоришь, природа? Да, да, такова природа, так повелось испокон веков! Сильный хватает за горло слабого, богатый угнетает и грабит бедного, счастливый (ведь есть еще идиоты, считающие себя счастливыми!) оскорбляет и лишает последнего утешения того, кто попал в беду. Иди прочь! Ты причинил еще одно горе несчастнейшему из людей, лишил меня того, что казалось мне источником утешения.