Борис Бухштаб - Поэты 1840–1850-х годов

• Название: Поэты 1840–1850-х годов
• Автор: Борис Бухштаб
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии «Библиотеки поэта»: Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.

В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора» — своеобразный комментарий к его знаменитой картине «Сватовство майора». Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии «Нового поэта» (И. И. Панаева).

Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

---

Доля оригинальных произведений в поэтическом наследии Берга невелика. Кроме небольшого числа стихотворений, ему принадлежат две поэмы — «Деревня» («Москвитянин», 1848, № 4) и «Сокольники» (там же, 1849, № 1–2). Важнейшее место в литературном наследии Берга занимают его переводы. Для переводческой деятельности Берга характерна настоящая одержимость, с какой он брался за изучение всевозможных, порой малоизвестных языков и наречий. Выбор произведений для перевода иногда бывал случаен. Однако у Берга были и постоянные привязанности: славянский фольклор, особенно сербские эпические и лирические песни, Мицкевич, из произведений которого он перевел «Пана Тадеуша», «Крымские сонеты», и многое другое. Эти переводы Берга — значительный вклад в дело развития русского переводческого искусства.

258. ЖАЛОБА ДЕВЫ (Из Рунеберга)

Если б, сердце, ты лежало
          На руках моих,
Всё качала бы, качала
          Я тебя на них,

Будто мать дитя родное,
          С тихою мольбой, —
И заснуло б, ретивое,
          Ты передо мной!

А теперь в груди сокрыто,
          Заперто в тюрьму,
Ты доступно, ты открыто
          Одному ему;

Но не видит он печали;
          Как мне с этим быть?
Позабыть его? Едва ли
          Можно позабыть!

Мчатся годы, грусть всё та же,
          Те же всё мечты…
Сердце, сердце, да когда же
          Здесь умолкнешь ты?

<1845>

259. КУКУШКА (Из «Краледворской рукописи»)

В чистом поле рос дубочек,
Там кукушка куковала,
Куковала, тосковала,
Что весна не вечно в поле.

Кабы всё весна-то в поле,
Как бы жито вызревало?
Кабы лето вечно было,
Как бы яблоко доспело?

Как бы мог прозябнуть колос,
Кабы осень всё стояла?
Было б горько, было б тяжко
Красной девице без друга!

1844 или 1845

260. ПЕСНЯ ЯРОСЛАВНЫ <ИЗ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»>

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Путь-дорогу я узнаю,
Все приметы отличу
И касаткой по Дунаю
Понесусь и полечу;
На поляне там зеленой
Ладу верного сыскав,
Омочу в реке студеной
Я бобровый мой рукав,
И на милом теле рану,
Нанесенную врагом,
Омывать я долго стану
Тем бобровым рукавом».

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Ветер вольный, ты гуляешь
По небесным вышинам,
Для чего же посылаешь
Стрелы вражеские к нам?
Или, ветер, недостало
Голубых тебе морей?
Иль на них тебе не стало
Белокрылых кораблей?
Для чего, когда лелеял
Море синее твое,
По ковыль-траве развеял
Всё веселие мое?»

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Днепр могучий, наша слава!
Быстроводная река!
Выносил ты Святослава
Против рати Кобяка!
Ребры гор тобой пробиты;
На своей теперь волне
Из чужбины принеси ты
Ладу милого ко мне,
Чтобы я не горевала
Рано утром по зарям,
Чтобы слез не проливала
По князьям-богатырям!»

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Солнце, солнышко ты красно!
Озаряя дол и лес,
Ты горишь тепло и ясно
Посреди твоих небес!
Не пылай так жарко ныне…
Солнце, солнце, для чего
Истомило ты в пустыне
Рати лады моего?
Ты согнуло их колчаны,
Ты свело у них луки…
Посылают половчаны
К нам несметные полки».

1845

261. ЗЕЙНИНО ЗАКЛЯТИЕ (Из сербских народных песен)

Полотно ткала сидела Зейна,
Полотно ткала на огороде.
Мать приходит звать ее на ужин:
«Слышишь, Зейна, ужинать пойдем-ка!
Поедим-ка сахарной баклавы!»
Дочь на это с сердцем отвечает:
«Без меня пускай отходит ужин!
Не до ужина мне, горькой, нынче:
От тоски болит и ноет сердце!
Приходил ко мне сегодня милый,
Ощипал мои цветы-цветочки,
Оборвал в стану шелковы нитки.
Побраним его с тобою вместе:
Грудь моя, ты будь ему темницей!
Руки белые — на шее цепью!
А уста ему пусть очи выпьют!»

Ноябрь или декабрь 1846

262. Л. («Ты еще не умеешь любить…»)

Ты еще не умеешь любить,
Но готов я порою забыться
И с тобою слегка пошутить,
И в тебя на минуту влюбиться.

Я влюбляюсь в тебя без ума;
Ты, кокетка, шалить начинаешь:
Ты как будто бы любишь сама,
И тоскуешь, и тайно страдаешь;

Ты прощаешь певцу своему
И волненье, и грусть, и докуку,
И что крепко целую и жму
Я твою белоснежную руку;

И что в очи тебе я смотрю
Беспокойным, томительным взором,
Что с тобой говорю, говорю
И не знаю конца разговорам…

Вдруг, я вижу, ты снова не та:
О любви уж и слышать не хочешь,
И как будто другим занята,
И бежишь от меня, и хохочешь…

Я спешу заглушить и забыть
Ропот сердца мятежный и страстный…
Ты еще не умеешь любить,
Мой ребенок, мой ангел прекрасный!

1848 Москва

263. ОЧИ <Из Ганки>

Очи, полные огня,
Вы — мои мучители!
Для чего вы у меня
Мир души похитили?

Всякий день и всякий час,
Днем и в ночь угрюмую,
Только знаю, что про вас
Думушку я думаю!

Веселюся ли с толпой,
В степи ли безлюдные
Унесусь — и вы за мной,
Пламенные, чудные!

Очи, полные огня,
Вы — мои мучители!
Для чего вы у меня
Мир души похитили?

1849 Москва

264. ПРАВО, МАМЕНЬКЕ СКАЖУ <Из Масальского>

Что такое это значит:
Как одна я с ним сижу,
Всё тоскует он и плачет?..
Право, маменьке скажу!

Я ему одна забота,
Но в душе моей, вишь, лед,
И глаза мои за что-то
Он кинжалами зовет.

Вишь, резва я, непослушна,
Ни на миг не посижу…
Право, мне уж это скушно,
Право, маменьке скажу!

Под окном моим всё бродит,
Сам с собою говорит;
Как одна — он глаз не сводит,
А при людях — не глядит.

Но порой, как с ним бываю,
И сама я вся дрожу,
И смущаюсь, и пылаю…
Право, маменьке скажу!

Пусть она о том рассудит;
Вот ужо я погляжу,
Что-то с ним, с бедняжкой, будет?..
Нет, уж лучше не скажу!

<1851>

265. < ИЗ МИЦКЕВИЧА> («О песня, ты святой ковчег…»)

О песня, ты святой ковчег,
Куда народ во дни печали
Кладет свой рыцарский доспех,
И меч, и славных дней скрижали!
Ты гласом вещим говоришь,
Из века в век переходящим,
И чудодейственно миришь
Былое наше с настоящим!
Сгорают, тлеют письмена,
Могучих гениев творенья,
Лишь ты уходишь от забвенья,
Каким-то чудом спасена!
Всегда жива, одна и та же…
О песня, ты стоишь на страже
С мечом архангела у врат
Нам дорогих воспоминаний;
О песня, ты священный клад,
Ты цвет народных достояний!
Когда же суетный народ
Тебя, услышав, не поймет,
Бежишь ты, песня, и хоронишь
Свою заветную красу
В ущельях мрачных и в лесу,
Или среди развалин стонешь…
Так с крыши, о́бъятой огнем,
Слетает птичка поневоле,
Покинув гнездышко и дом…
Над ним повьется — и потом
Она летит в леса и в поле —
И там приют себе найдет,
И песни прежние поет…

<1854>

266–267. <ИЗ ЦИКЛА «ЛИТОВСКИЕ ПЕСНИ»>