Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини

• Название: Роковая ошибка княгини
• Автор: Ирина Сахарова
• Жанр: Исторические любовные романы

Людям суждено совершать ошибки. Порой незначительные, а порой такие, что в корне меняют жизнь. Преследуя исключительно благородные цели, княгиня Юлия Волконская и представить не могла, как высока окажется цена за поступок, совершённый в далёком прошлом. И уж точно она не думала, что расплачиваться придётся не ей одной, но и ни в чём не повинным людям, включая её собственного сына…

---

Первая запись была датирована 1910-м годом, что поначалу Мишеля расстроило. Пять лет назад, слишком рано! Вряд ли матушка стала бы описывать события двадцатипятилетней давности специально для любимого сына, который будет искать ответы после её смерти. Она ведь вовсе не собиралась умирать! Однако зачем-то она спрятала этот дневник, значит, что-то в нём было? И Мишель продолжил перелистывать страницы, в то же время коря себя ещё и за то, что так бесцеремонно вторгается в личную жизнь Юлии Николаевны. Читать чужие дневники некрасиво, но, чёрт возьми, что делать, если это единственная возможность узнать правду?

Правда, страниц через пять ему стало уже не до эстетических размышлений. Вскинув брови, он принялся перечитывать заветные строчки, написанные знакомым почерком матери, перечитывать ещё и ещё, снова и снова, будто с десятой попытки прочитанное станет яснее, или обретёт какой-то иной смысл. Увы, нет, слова были те же самые, что и минуту назад, когда его взгляд споткнулся о знакомые имена. Тогда Мишель с шумом захлопнул дневник, растерянно перевёл взгляд за окно, и, упавшим голосом произнёс:

— Господи, нет, только не это…

Глава 32. Дружини

Вся обратная дорога больше походила на кошмарный сон. Саша смотрела в сторону, обняв себя за плечи, и содрогаясь от какого-то странного внутреннего холода. Платьё её давно уже высохло, да и на улице было тепло, но её, тем не менее, била крупная дрожь.

«Всё не могло закончиться так, не могло! — думала она, стуча зубами, то ли от холода, то ли от нервов, — господи, это слишком жестоко! За что мне это, за что, господи?!»

Ещё хуже сделалось, когда Мишель без малейших раздумий снял с себя пиджак, и накинул на её плечи, заметив, как она дрожит. Ещё бы обнял, да к себе прижал, право слово! Что, он думал, эта его забота её успокоит?!

Какой теперь в ней смысл, если жизнь её кончена, кончена! А запах его одеколона по-прежнему сводил её с ума, вопреки здравому смыслу, вопреки её желанием, он действовал на Сашеньку на подсознательном уровне. И за это она ещё больше себя презирала. Когда они подъехали к Остоженке, Саша, не скрывая своего облегчения, вернула Мишелю пиджак, и, тихонько поблагодарив его, спрыгнула с подножки экипажа прежде, чем он успел бы выйти и открыть перед ней дверь. Ничего она от него не хотела больше, никаких любезностей — только бы он уехал, наконец, и оставил её одну наедине с её горем. И он уехал.

А она, войдя в подъезд, несколько секунд простояла в полумраке, а затем беззвучно разрыдалась, чувствуя себя самой несчастной в мире. И даже любимый шарфик, забранный — таки из дома, больше её не радовал, ныне всё это казалось какой-то глупостью, ненужностью…

Алёна, вот кто ей нужен сейчас! Никогда они не были близки, но почему-то Саша не сомневалась, если рассказать обо всём матери, та и выслушает, и поддержит, да ещё и попробует убедить в полнейшей бессмысленности этих переживаний. Скажет своё коронное: «С самого начала было ясно, что у вас ничего не получится!» — и будет тысячу раз права. Чудес, похоже, и впрямь не бывает, и только наивная Саша могла ещё в них верить. Матушка же куда более практична, и гораздо лучше знает жизнь, в её компании наверняка будет всё же лучше терпеть эту боль, нежели в одиночестве… Поэтому, подобрав юбки, Саша решительно направилась по ступеням наверх, не видя ничего перед собой из-за пелены слёз. Хорошо, что Гордеева не будет, на ходу отметила она. Это прямо-таки подарок судьбы! У него в министерстве позднее совещание сегодня, он вернётся нескоро, а значит, не увидит её слёз, не узнает о её слабости…

Первым, на что она обратила внимание, когда зашла, был дорожный плащ Алексея Волконского, висящий на вешалке, а его армейская фуражка лежала наверху. Этот-то зачем здесь? Саша поморщилась, с тоской осознав, что при старшем Волконском лить слёзы будет ещё неуместнее, чем перед Гордеевым, и на несколько секунд остановилась возле зеркала, пытаясь привести себя в порядок.

Алексей Николаевич ей не нравился. Слишком уж высокомерный! Ещё хуже, чем его величество, но его величеству большой плюс за благонравие — никогда он, помнится, не бросал ни на кого сальных, раздевающих взглядов, даже на свою Ксению! А вот дядюшка его смотрел так похотливо, что Саше немедленно хотелось уйти. Алексей почти не изменился со дня их первой встречи, точно такой же самоуверенный, заносчивый и бесконечно красивый, но тогда он смотрел на неё как на ребёнка, а сейчас — как на женщину, и эти взгляды её очень пугали. Оставалось надеяться, что у старшего Волконского хватит совести не приставать к ней, потому что в противном случае Саша за себя не ручалась. Ей что князь и полковник, что каторжанин Георгий — статуэткой по носу, вот и весь разговор! Одно дело Мишель, которого она полюбила до безумия, а другое дело — все остальные! О, нет, никому и никогда она не позволит больше к себе прикасаться, никогда не допустит ничего лишнего, а, случись что, уж точно сумеет за себя постоять!

Впрочем, в следующую секунду она наглядно убедилась, что Алексею Волконскому нет до неё ни малейшего дела. Убедилась, когда увидела его ни больше ни меньше в гордеевской постели, в объятиях гордеевской же будущей жены, Сашиной дорогой матушки, Алёны Александровны.

И ведь понимала, что немедля должна развернуться и уйти, но точно к месту приросла, парализованная увиденным! Как бы не хотелось ей сбежать, увы, ноги отказывались подчиняться, Сашенька и шагу сделать не смогла, замерев на пороге и во все глаза наблюдая за этим безобразием.

Безобразие, впрочем, прекратилось, как только она нарушила священное уединение любовников. Алексей Николаевич, не литературно выругавшись, сел на постели и очень недовольным взглядом наградил случайную свидетельницу их сладострастных игрищ с Алёной. И ведь смотрел так, будто это она, Саша, занималась на его глазах невесть чем! — с таким безграничным презрением, что ей на секунду сделалось страшно. Ледяные у него были глаза, неживые вовсе. Как у куклы. И взгляд такой неприятный, пронизывающий до костей.

Саша, чтобы не закричать, зажала рот ладонью, и перевела взгляд на мать, сокрушённо качая головой. Как будто ещё не верила, как будто надеялась, что она поняла что-то неправильно, и ей непременно объяснят, если она задержится и послушает… Но объяснять ей никто ничего не собирался.

— Саша, бог мой! Ты не вовремя! — Воскликнула Алёна, натягивая простыню до самой шеи. И откуда это раздражение в голосе? Алёне стало стыдно самой себя, безумно стыдно, но что теперь скажешь? Как объяснишь своё никуда не годное поведение?

— Не вовремя?! Извини, мама, я как-то не думала, что ты… не одна! — Дрожащим голосом произнесла Саша, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться прямо сейчас. — Господи, а если бы это не я, а твой министр вернулся раньше времени?! — В отчаянии спросила она.

Алёна повалилась на подушки и простонала что-то нелицеприятное, а Алексей, усмехнувшись недобро, ответил:

— Что ж, тогда его ждало бы весьма пикантное зрелище! — И, с этими словами, он как ни в чём не бывало поднялся и начал одеваться, не стесняясь Сашиного присутствия. Скользнув взглядом по его мускулистой фигуре, Саша обнаружила, что Алексей Николаевич совершенно обнажён, чего, кажется, и следовало ожидать, и почувствовала, как полыхают её щёки. Мерзавец, какой же мерзавец! Ни стыда, ни совести!

— Господи, мама, как же так?! — С невыразимой тоской спросила Саша, прекрасно понимая, что никто ей не ответит, нет никому дела ни до неё, ни до её сердечных переживаний. Её мать, видимо, решила переспать со всеми окружающими мужчинами без исключения! Господи, как могла она до такого опуститься?!

Определённо, сегодня был такой день, когда рушились все Сашины надежды. И от того, чтобы не утопиться прямо сейчас, её сдерживала исключительно грядущая операция Владимирцева. Она обещала ему, она обещала попробовать поставить его на ноги. Они с Мариной Викторовной надеются на неё. Она не может их подвести, никак не может! И, как бы тяжело не было на душе, она должна собраться, и сделать всё от неё зависящее!

Смахнув слёзы, Саша выбежала из дома, поймала извозчика у самого подъезда, и велела вести себя к Басманной больнице. Как и её отец когда-то, она надеялась найти утешение в работе, погрузившись в неё с головой. В противном случае, она и впрямь рисковала утопиться — уж больно соблазнительными были тёмные воды Москвы-реки, когда извозчик вёз её по набережной…

«Владимирцев, — твердила она себе, — Владимирцев, Владимирцев… я ему обещала… остальное потом, потом…»

Но и это были ещё не все потрясения на сегодня. Едва она сошла с экипажа, как навстречу ей от самых больничных дверей бросилась Вера, не на шутку перепуганная. Светлые локоны выбивались из-под белого чепца, а больничный халат, обычно застёгнутый на все пуговицы, ныне был распахнут, лишь наспех повязан поясом. Да что там такое у них произошло?!