Юрий Сотник - Хвостик

• Название: Хвостик
• Автор: Юрий Сотник
• Жанр: Прочая детская литература

---

Сотник Юрий Хвостик

Юрий Вячеславович СОТНИК

Хвостик

Рассказ

Зал, отделенный от сцены коричневым занавесом, уже наполнялся зрителями. Оттуда доносился гомон многочисленных голосов, громыхание передвигаемых скамеек и стульев.

Драматический кружок старших классов ставил сегодня третий акт комедии Островского "Бедность не порок". Мне было поручено написать для журнала очерк об этом кружке. Я побывал уже на репетициях, перезнакомился со всеми актерами и теперь находился на сцене, где царила обычная в таких случаях суматоха.

Все, конечно, очень волновались.

Волновались рабочие сцены. Изразцовая печь, сделанная из деревянных планочек и глянцевой бумаги, разлезлась у них по швам при переноске с первого этажа на третий. Портреты предков Торцова в овальных золоченых рамах оказались слишком тяжелыми для стен "купеческого особняка", и те собирались завалиться. Все это приходилось наспех улаживать. Волновался руководитель кружка - преподаватель литературы Игнатий Федорович. Высокий, худощавый, с куцыми седыми усиками, он ходил по сцене, положив ладонь на плечо восьмикласснице, игравшей Любовь Гордеевну, и ласково внушал:

- Верочка, так вы, братик, не подведете? Помните насчет паузы в объяснении с Митей? Пауза, голубчик, - великое дело, если вовремя. Это еще Станиславский говорил... Не подведете, братик, а?

Волновался, и, пожалуй, больше всех, помощник режиссера Родя Дубов широкоплечий паренек с квадратной, покрытой веснушками физиономией. На нем лежала ответственность и за декорации, и за бутафорию, и за освещение, за проклятый занавес, который охотно открывался на репетициях и очень неохотно на спектакле. Родя волчком вертелся среди бутафоров и рабочих сцены. Обычно добродушный, он сейчас не говорил, а рычал, рычал приглушенно, но очень страшно:

- Канделябр-р-ры! Кто оставил на полу канделябры? Убр-рать, Петька, живо! Почисть сюртук на Африкане Коршунове: сел, кретин, на коробку с гримом. Где лестница? Где стремянка? Какой ду-р-рак утащил стремянку?!

Многочисленные подручные Родиона не обижались и метались по сцене, как футболисты по штрафной площадке.

Но вот печку отремонтировали, декорации укрепили.

Родя оглядел сцену, потирая ладонью воспаленный лоб:

- Так. Теперь только кресла остались. Ну-ка, все! Живо за креслами!

Рабочие бросились в учительскую, где стояли старинные кресла.

На сцене, кроме меня, остались помреж да несколько уже загримированных актеров, которые, прячась между кулисами, тихонько бормотали свои роли. Игнатий Федорович удалился в смежный со сценой класс, служивший сейчас артистической уборной.

Родя подошел к накрытому богатой скатертью столу и сел на него, болтая ногами.

- Сегодня хорошо управились. Вовремя начнем. - Он с довольным видом окинул взглядом декорации. - Ничего все-таки сделано, а? Я в городском Доме пионеров бывал, так там, честное слово, не лучше: и эпоха не всегда выдержана, и аляповатость какая-то, и...

В этот момент скрипнула дверь, ведущая в артистическую, кто-то произнес: "На, получай!" - и на середину сцены, явно под действием хорошего пинка, вылетел маленький, полный гример-семиклассник Кузя Макаров.

Помреж мгновенно сполз со стола, сунул руки в карманы брюк и, нервно покусывая губы, медленно приблизился к гримеру.

- Опять Хвостик? - процедил он тихо.

Гример горестно поднял плечи и растопырил пальцы, окрашенные во все цвета радуги.

- Опять Хвостик? - рявкнул помреж так громко, что, наверно, в зале услышали.

Гример попятился от него и забормотал:

- Ну, Родя... ну вот честное слово!.. Все время только и думал: "Как бы не сказать, как бы не сказать..." - и вдруг... Ну совершенно нечаянно!

Гример пятился, а помреж наступал на него, не вынимая рук из карманов:

- А вот за это "нечаянно" мы вопрос поставим на комсомольском собрании. Понятно тебе? Мы тебе покажем, как человека изводить! Мы тебе покажем, как спектакль портить! А ну... марш! Извинись и продолжай работать.

- Родя, погоди! Он дерется...

- А ты думал, он тебя целовать за это будет?

- Родь, я пойду... Только пусть он остынет немного, и я пойду.

- Из-за тебя спектакль прикажешь задерживать? Ну! Марш! Ты что думаешь, я с тобой шуточки шучу?

Гример вздохнул и, подойдя к двери артистической, осторожно постучал в нее.

- Володя!.. - позвал он слабым голосом.

За дверью никто не ответил. Поколебавшись немного, гример приоткрыл ее:

- Володя... извини меня. Я... я нечаянно.

- Вон отсюда! - донеслось из артистической.

Гример закрыл было дверь, но, оглянувшись на Родиона, снова приоткрыл ее:

- Вова, прости меня, пожалуйста. Ну вот честное слово, в последний раз!

- Убирайся! Убирайся, пока цел!!!

- Володя, братик, не надо так... успокойся, - послышался из артистической голос Игнатия Федоровича.

- Володька, плюнь! Спектакль задержишь, если он тебя не загримирует, - сказал помреж.

Дверь распахнулась, и из нее стремительно, огромными шагами вышел Володя Иванов в костюме Любима Торцова. Выставив вперед одну ногу, рубя ладонью воздух, он с запалом отчеканил:

- Предупреждаю! Если сегодня какая-нибудь скотина хоть один только раз назовет меня Хвостиком, я... я уйду со спектакля. Предупреждаю! - Он повернулся и так же стремительно удалился в артистическую, бросив гримеру на ходу: - Идем!

Откуда-то из-за кулис появился "Гордей Торцов", уже вполне одетый, с наклеенными усами и окладистой бородой.

С минуту он копался за пазухой, поправляя там подушку, выполнявшую роль купеческого брюшка, потом сказал басом:

- А Вовка и впрямь сорвет спектакль.

- Сорвет не сорвет, а роль испортит. - Грызя в раздумье ногти, помреж прошелся по сцене.

Володя Иванов был рослым юношей, с орлиным носом, со строгими глазами, над которыми круто поднимались от переносицы четкие брови, с темными волнистыми волосами, зачесанными назад. Кличка "Хвостик" никак не вязалась с его обликом.

Я спросил Родю, откуда взялось это смешное прозвище.

- Да-а, ерунда какая-то, - отмахнулся помреж, но все-таки пояснил: Решали как-то пример по алгебре, а Вовка замечтался и не решал. Вот преподаватель спрашивает одного из нас: "Чему равен икс?" - "Двенадцать и две десятых". Потом математик заметил, что Вовка мечтает, и к нему: "Чему равен икс?" - "Двенадцать". - "Ровно двенадцать?" А Вовка число "двенадцать" расслышал, а остальное не расслышал. "Нет, говорит, с хвостиком. Двенадцать с хвостиком". А преподаватель у нас довольно ядовитый старик. "Поздравляю вас, говорит, с открытием новой математической величины, именуемой "хвостиком".

- С тех пор Вовку так и зовут, - вставил "Гордей Карпыч". - А знаете, какой он самолюбивый!

- Ага, - кивнул помреж. - Мы, старшеклассники, это быстро у себя пресекли, а мелкота - ни в какую. Мы и к вожатому их таскаем, и лупим даже, а они все Хвостик да Хвостик. И не то чтобы назло, а так... отвыкнуть не могут.

К нам подошел "Африкан Саввич Коршунов", отвратительного вида старик (надо отдать должное гримеру), с лысым черепом и козлиной бородкой. Помреж рассказал ему о столкновении Володи с гримером, и "богач" кивнул головой:

- Факт, испортит роль. Как пить дать.

- Почему же испортит? - возразил я. - Ведь его и раньше звали "Хвостик", а как он хорошо на репетициях играл!..

- А сегодня может все изгадить, - уверенно сказал помреж. - Вы не знаете, какая тут ситуация.

- А именно?

- Сегодня у нас гости из соседней школы. А среди них одна тут...

- Знакомая Володи?

- Какая там знакомая! Он с ней и слова не сказал. Просто... ну, нравится она ему.

- Нравится - и ни слова не сказал? А откуда вы знаете, что нравится?

Все трое пожали плечами и усмехнулись.

- Это каждый дурак заметит, - ответил "Коршунов". - Сидим, например, в Доме пионеров, ждем начала концерта. Вовка болтает с девчонками, дурачится, а тут вдруг подсаживается эта... белобрысая. Он сразу покраснел, надулся как мышь на крупу и весь вечер промолчал.

- А на катке! - воскликнул "Гордей Карпыч". - Катаемся однажды в каникулы. Вдруг приходят несколько девчонок и с ними эта... ну, мы, конечно, вместе стали кататься, а Володька один выходит на беговую и начинает гонять. Круг за кругом, круг за кругом!..

Родион кивнул и значительно посмотрел на меня:

- Теперь понимаете, что будет, если кто-нибудь при ней Володьку Хвостиком назовет?

Я согласился, что положение и в самом деле складывается серьезное. Я понял, какой удар грозит сегодня Володиному самолюбию. Может быть, впервые в жизни встретил человек девушку, которая показалась ему самой лучшей, самой красивой на свете. Естественно, что и ему хочется предстать перед ней во всем блеске своего ума, талантов и целой кучи других достоинств, предстать перед ней лицом значительным, окруженным всеобщим уважением.

Не было сомнения, что, готовя свою роль, Володя думал о той, которая будет смотреть на него из зрительного зала. Думал и мечтал об успехе. А успех, как показали репетиции, ожидался немалый.