А. Царинный - Украинское движение: краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминанием

• Название: Украинское движение: краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминанием
• Автор: А. Царинный
• Издательство: Москва
• Жанр: История
• Год: 1998

---

На заре 1860-х годов поляки лихорадочно готовились к новому восстанию против России. В. В. Антоновичу предстояло решить, на чьей стороне он будет: на польской ли, как будто ему родной, или на русской. Занимаясь в Центральном архиве, В. В. Антонович на основании исторических документов убедился, что в Киевщине, на Волыни и в Подолии ополячился и окатоличился только высший помещичий душевладельческий класс, а крепостная мужицкая масса всегда оставалось русской и православной, претерпевая тяжкие гонения за веру и народность; что поэтому Россия, как национально русское государство, имеет гораздо более прав на эти края, чем Польша, к воскрешению которой стремятся поляки, подготовляя восстание; что, наконец, люди демократических взглядов, хоть бы и польской национальности, живущие в пределах этих краев, для достижения единения с народом должны принять его веру и народность. В своей «Исповеди» В. В. Антонович чистосердечно заявляет, что он уходит из польского лагеря, так как поляки только ложью подкрепляют свои притязания на Юго-Западную Россию, и заканчивает малорусской поговоркой: «Брехнёю свит перейдешь, та назад не вернешься».

Освобождение крестьян от крепостной зависимости с наделением их землей, по манифесту императора Александра II 19 февраля 1861 года, вызвало страшный обвал в русской жизни. «Порвалась цепь великая, — говорит поэт (Н. А. Некрасов), — порвалась и ударила одним концом по барину, другим — по мужику». Началось небывалое до того в России брожение идей. В частности, в Малороссии проявилась так называемая «хлопомания», то есть стремление к сближению с простым народом в языке и в формах жизни и быта, чтобы как бы извиниться перед ним за прежнее к нему пренебрежение. Молодые люди и девушки из образованных семей стали одеваться по-мужицки — в свитки, запаски, корсетки, — стали говорить между собою по-малорусски, ходить на досвитки и вечерницы, куда собиралась для развлечения сельская молодежь. Хотели как бы стереть всякую разницу во внешности между паном и хлопом. В городах по образу сельских общественных сборищ завели «громады» — для изучения народной души в ее словесных произведениях — песнях, сказках, легендах, пословицах и поговорках, — народного быта и хозяйства и для совместного обсуждения политических и общественных вопросов. Некоторые молодые мужчины в своем энтузиазме доходили до того, что женились на сельских девушках, по образцу Сагайдачного и Параси в повести Кулиша «Майор», чтобы кровно породниться с простым народом и вывести новое поколение людей — без панских предрассудков. Этому течению поддавались даже и немалороссияне по происхождению; так, например, известный художник Лев Жемчужников[52], гостя в селе Линовице Пирятинского уезда в семье графа де Бальмена, по идее женился там на простой сельской дивчине. Из польской аристократической среды богатый киевский помещик Фаддей Рыльский также идейно вступил в брак с крестьянской дочерью Меласей. Такие поступки считались тогда гражданскими подвигами, о них с большим интересом говорили в молодых кружках, и о героях подобных романов слагались целые легенды. В «хлопомании» нельзя не подметить сильных польских влияний. Недаром П. А, Кулиш эпиграфом к своей показательной повести «Майор» выбрал стихи Мицкевича:

Gdybym miał dać swoje serce komu, Oddałbym dziewczynie z wieśniaczego domu; Stałbym ojcem, synem mego ludu — Godny trud życia, godne życie trudu[53].

Польские термины Украина, украинцы понемногу начинают входить в эту пору в общий обиход, вытесняя более старые — привычные, например, Гоголю — и более правильные термины: Малороссия, малороссияне или Малая Русь, малорусы.

Упомянутые выше «громады» по условиям тогдашней русской политической системы носили конспиративный характер и работали тайно, в подполье. Если «громады» в меньших городах, как Полтава, ограничивались преимущественно народным маскарадом да сливами, то киевская «громада», в которой участниками были люди таких больших умственных сил, как В. В. Антонович, М. П. Драгоманов, А. Ф. Кистяковский, П. П. Чубинский[54], П. И. Житецкий[55], К. П. Михальчук[56] и многие другие лица незаурядных способностей, приобрела вид тайного клуба с широкими научными и политическими целями и горизонтами.

Когда в январе 1863 года поляки поднимали восстание против России, они очень рассчитывали на помощь «украинцев» и вели в этом направлении усиленную пропаганду, маня на девиз борьбы: «За свободу вашу и нашу». Но эти призывы не нашли отклика в «украинских» сердцах, за немногими случайными исключениями вроде офицера-«украинца» Потебни (брата известного харьковского профессора А. А. Потебни[57]), изменившего долгу службы и присоединившегося к повстанцам. Потебня учился в радомской гимназии и принадлежал к числу тех духовно искалеченных в польской среде русских, о которых была речь выше. Что касается русского крестьянства в Юго-Западном крае, то оно, по низкому духовному развитию, не могло сознавать своей национальности, но охотно выступило на помощь правительству против взбунтовавшихся панов как против бывших своих утеснителей. «Украинцы», несколько зараженные польскими взглядами и склонные отрицать свой русизм, все-таки не могли сочувствовать полякам, ибо прекрасно знали, что поляки притязают на восстановление Польши в границах 1772 года и, следовательно, хотят распространить свою власть на Киевщину, Волынь и Подолию, то есть на самое ядро неньки-Украины. «Воспоминания» Владимира Михайловича Юзефовича и польская драма Леонар-Совинского[58] «Na Ucrainie» живо рисуют нам борьбу настроений киевском умственном центре в пору польского восстания и роль J. В. Антоновича в создании среди «украинцев» польских антипатий. і общем, можно сказать, что восстание 1863 года отбросило «украінцев» в русский лагерь, примирило их с деятельностью правительства и даже толкнуло многих из них на службу русскому делу в Іольше. Назовем хотя бы П. А. Кулиша, В. М. Белозерского, Ф. Г. Лебединцева[59] и Е. М. Крыжановского[60], которые поехали в Варшаву на призыв князя Черкасского[61] и Н. А. Милютина[62].

В «громадах» вошли в моду старинные антипольские песни из (времен казацких войн. Встает знакомая картина: соберутся несколько «громадян», выпьют по чарке доброй оковиты во славу Неньки Украины да и грянут хором под аккомпанемент гитары:

Гей, не дывуйте, добрій люде,

Що на Вкраїни повстало;

Там за Дашевым, пид Сорокою,

Множество ляхив пропало.

Сам Перебійнис просыт немного,

Симсот козакив з собою,

Рубае ляхам голови з плечей,

А решту[63] топыт водою.

Ой, пыйте, ляхи, воды калюжи,

Воды калюжи болотяній,

А що пывали на тій Вкраїні

Меды та вына сьітній.

В эту же пору стал распространяться и «украинский» гимн «Ще не вмерла Украина», сочиненный Павлом Платоновичем Чубинским в подражание польскому гимну «Jeszcze Polska nie zginęła».

После бурного периода польского восстания «украинское» движение в своем главном центре, в Киеве, затихло. Главнейшие представители его, М. П. Драгоманов и В. В. Антонович, занялись научной работой. М. П. Драгоманов писал магистерскую диссертацию об императоре Тиверии, а В. В. Антонович собирал в Центральном архиве материалы о днепровских казаках и издал в серии томов «Архива Юго-Западной России» сначала акты о казаках с появления их на исторической сцене, а потом о последних временах казачества на правом берегу Днепра. Обширное предисловие ко вторым актам послужило ему магистерской диссертацией. С 1868 года Драгоманов, а с 1870 года Антонович были избраны доцентами по историческим кафедрам Киевского университета.

VII

Изучение истории является главным основанием народного самосознания. К. Н. Бестужев-Рюмин и М. И. Коялович[64] всю историческую науку определяли как народное самосознание. В частности, малороссийское самосознание должно покоиться на тщательном и беспристрастном изучении местной истории. Единственным учреждением в Киеве, предназначенным содействовать этому изучению, была Комиссия по разбору древних актов, учрежденная еще в середине 1840-х годов по мысли профессора Н. И. Иванищева[65]. Во главе ее, в качестве председателя, стоял человек образованный, но очень отставший от жизни — Михаил Владимирович Юзефович, бывший в генерал-губернаторство Бибикова помощником попечителя Киевского учебного округа. Специальное назначение Комиссии и скудные ее средства не давали свободы для постановки и разработки с ее помощью более разнообразных и широких задач, выходящих за рамки собственно истории в узком значении этого слова, и притом по архивным материалам. Никакого исторического общества, никакой академии наук в Киеве в то время не было. Между тем участники «громады» рвались к работе. Явилась мысль исходатайствовать согласие Русского географического общества в Петербурге на открытие в Киеве его отдела. Со стороны Общества препятствий не встретилось, юго-западный отдел его был открыт, все почти «громадяне» влились в него в качестве членов, и началась очень оживленная деятельность. Стали появляться книжки «Записок» отдела со статьями самого разнообразного содержания (т. 1 — 1874 г.; т. 2 — 1875 г.). Под руководством П. П. Чубинского снаряжена была экспедиция в Юго-Западный край для исследования местных говоров, для записывания произведений устной народной словесности и вообще для всестороннего изучения народного быта и хозяйства. Этим приводилось в исполнение одно из давнишних пожеланий киевской «громады». В юго-западном отделе Русского географического общества сосредоточилось в эту пору почти все «украинское» движение как стремление выяснить действительное лицо малорусского народа.