А. Царинный - Украинское движение: краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминанием

• Название: Украинское движение: краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминанием
• Автор: А. Царинный
• Издательство: Москва
• Жанр: История
• Год: 1998

---

Объявление мировой войны застало Петра Яковлевича и его супругу за границей, в Карлсбаде. С большими трудностями пробрались они через Швецию и Финляндию домой. Перипетии войны Петр Яковлевич переживал с необычайным напряжением, постоянно скорбя, зачем великие христианские нации бросились взаимно истреблять друг друга, к великой радости иудеев, видевших в войне источник своего обогащения. Он как бы предчувствовал, что напишет иудей Исаак Маркуссон в «Таймсе» от 3 марта 1917 года: «Война — это колоссальное деловое предприятие; самое изящно-прекрасное в ней — это организация дела». Особенно печалил Петра Яковлевича разрыв России с Германией, наука которой была духовной кормилицей длинного ряда поколений русских ученых. Для многих немногих из них имена Берлин, Мюнхен, Лейпциг, Геттинген, Йена, Галле, Гейдельберг, Бонн напоминали лучшие, незабвенные дни молодого увлечения наукой и творческой работы мысли.

Супруга Петра Яковлевича, Мария Владимировна, урожденная графиня Капнист, по первому мужу Врублевская, правнучка известного писателя екатерининского времени В. В. Капниста, автора «Ябеды», по влечению своего доброго сердца в сотрудничестве с несколькими другими дамами собирая доброхотные частные пожертвования, деятельно занималась заготовкой белья, фуфаек, рукавиц и прочих носильных вещей для снабжения ими сражавшихся на фронте солдат. Петр Яковлевич, не жалея сил, приходил на помощь дамам там, где необходимо было его участие. Кто мог думать, что солдаты, бывшие предметом постоянных забот русской интеллигенции, скоро обратятся в свирепых красноармейцев и, по наущению иудеев, жестоко расправятся с теми, кто болел за них душой и всячески старался облегчить им военные тягости и невзгоды.

Падение Российской империи произвело на Петра Яковлевича удручающее впечатление. Особенно возмутила его знаменитая телеграмма, разосланная по железным дорогам от имени какого-то ничтожного думца Бубликова о том, что-де «власть перешла к Родзянке». «Как осмелился глупый Родзянко принять власть! — горячился Петр Яковлевич. — Да ведь он не соображает, очевидно, что он творит!» Петр Яковлевич, насквозь знавший сухую, бессердечную, меркантильную Западную Европу, любил благостный русский царский режим и считал монархический образ правления необходимым для целости и сохранности России. Он всей душой ненавидел П. Н. Милюкова и людей его типа, легкомысленно мечтавших, по наущениям иудеев, о республиканской России. Петр Яковлевич был слишком умен и практичен, слишком близко изучил Россию во время своих часто пешеходных геологических экскурсий, чтобы не понимать, что республика в России — это значит упразднение самой России как великого государства, осуществлявшего крупные культурно-исторические задачи.

С наступлением революции Петр Яковлевич совершенно удалился от общественной деятельности и замкнулся в своем кабинете, желая оставаться только сторонним наблюдателем того сумбура, который принесли так называемые «свободы». Он обрабатывал курс любимой кристаллографии, перечитывал классиков естествознания, углублялся в Евангелие и предавался религиозным размышлениям о мудрости мироздания и о тщете человеческих усилий создать общежитие, противное основным свойствам и требованиям человеческой души. Религиозное настроение Петра Яковлевича подогревала и укрепляла жена его Мария Владимировна, пережившая в юности момент высочайшего подъема религиозного чувства. В юные годы она страдала какой-то загадочной болезнью ног, лишавшей ее свободы передвижения. Лучшие парижские врачи не могли добиться никакого улучшения. Однажды Мария Владимировна горячо молилась перед домашней иконой Пресвятой Богородицы и почувствовала себя исцеленной. Это чудо сделало ее навсегда глубоко верующей христианкой и направило ее в жизни на путь безропотной покорности воле Божией. Исцелившая Марию Владимировну чудотворная икона Богоматери сделалась потом общенародным достоянием и является главной святыней основавшегося в бывшем имении родителей Марии Владимировны (Кобелякского уезда Полтавской губернии) Козелыцанского женского монастыря.

За два года уединенной жизни Петра Яковлевича (с марта 1917 по апрель 1919 года) шесть раз сменились политические декорации в Киеве: 1) Украинская Центральная рада, 2) советский режим Муравьева и Ремнева, 3) опять Украинская Центральная рада при германской оккупации, 4) гетманство П. П. Скоропадского, 5) Директория В. К. Винниченко и К°, 6) советский режим Раковского. Германская оккупация сначала казалось Петру Яковлевичу лучом света, пронизывающим мрак революции, но вскоре он убедился, что германская государственность сама находится уже в периоде разложения и что с нею нельзя связывать никаких надежд. Густая, беспросветная мгла спустилась над Киевом 25 января ст. ст. 1919 года, когда большевики овладели городом и открылся террор. Петру Яковлевичу казалось, что раз он замкнулся дома и нигде не показывается, то палачи революции о нем не вспомнят и оставят его в покое. Но он забыл об иудейской мстительности. Даже своему богу, который является непосредственным отображением их души, иудеи приписывают такую мстительность, что беззаконие отцов он наказывает в детях до третьего и четвертого рода (Числ. 14, 18). Лейба Бронштейн, посетив Киев в конце апреля 1919 года, нашел, что киевская «чрезвычайка» слабо работает, и поручил ей расстрелять киевских русских националистов. Петр Яковлевич был арестован в ночь на 29 апреля ст. ст. и расстрелян в первых числах мая после утонченных мучений и издевательств. Осиротевшая семья не могла добиться разрешения «власти» на получение его тела для христианского погребения. Нет ни на одном из киевских кладбищ ни могилы его, ни могильного над нею памятника, у которого почитатель Петра Яковлевича мог бы помолиться за душу усопшего мученика. Так погиб благороднейший человек, заслуженный деятель науки, учитель длинного ряда поколений киевских естественников, полезнейший гражданин города Киева, которому киевляне обязаны артезианским водоснабжением, славный сын Малороссии, горячо любивший свою ближайшую родину, но чувcтвовавший себя русским и мысливший Малороссию не иначе ж в виде неразрывной составной части Российской империи, — югиб от руки негодяев, не умевших даже правильно написать гго фамилию. Гнусный «протокол» гласит: «Слушали: о бывшем проф. университета Армашове, — обвиняется в контрреволюции. Постановили: подвергнуть высшей мере наказания» (Мельгунов С. П. Красный террор в России. Берлин, 1924.).

Петр Яковлевич был европейцем в полном смысле этого слова, типичным представителем «арийского» племени. Высокого роста, могучего сложения, Петр Яковлевич совсем не производил впечатления старика, несмотря на свои семьдесят почти лет. Как многие ученые, государственные и общественные деятели Запада в этом возрасте, он чувствовал себя еще вполне бодрым и трудоспособным и с юношеским увлечением предавался любимым умственным занятиям. Жизнь его духа была прервана насильственно, когда она не успела еще завершить своего естественного цикла.

Верная подруга Петра Яковлевича Мария Владимировна пережила его только на полтора года. Укрываясь от преследований «чрезвычайки» сначала в Киеве, а потом в Одессе, она не имела ни минуты покоя как от тоски по любимому мужу, так и от постоянного опасения попасть в руки большевистских палачей. Осенью 1920 года она заболела какой-то изнурительной болезнью, не выясненной врачами, и скончалась в Одессе, в нищенской обстановке, 6 декабря ст. ст. того же, 1920 года.

П. Я. Дорошенко происходил от запорожского гетмана Михаила Дорошенко, отмеченного историей в 1620-х годах. Сыном Михаила Дорошенко был Петр Дорошенко, современник Яна Собеского[135], бывший малороссийским гетманом от имени турецкого султана (1672 год) и окончивший свою бурную жизнь в городе Ярополче, под Москвою; он не оставил мужского потомства. Другим сыном Михаила Дорошенко был ближайший предок Петра Яковлевича. Гнездом семьи Петра Яковлевича было село Баничи Глуховского уезда Черниговской губернии. По окончании курса медицинских наук в Киевском университете Петр Яковлевич поселился в родном Глухове и отдался профессии практического врача. Женившись на Марии Парменовне Маркович, Петр Яковлевич породнился со старинной глуховской семьей Марковичей (из села Сваркова), происходившей от малороссийского генерального подскарбия Якова Марковича[136], который оставил на память потомству свой знаменитый «Дневник», являющийся наилучшим и незаменимым источником для бытовой истории малороссийской гетманщины XVIII века. Живые семейные связи с дворянскими и земскими кругами Глуховского уезда и всей Черниговской губернии увлекли Петра Яковлевича к принятию деятельного участия в местной общественной жизни, насколько она выражалась в дворянских и земских собраниях уезда и губернии, а малороссийские предания, навеянные воспоминаниями об исторических предках, как со стороны самого Петра Яковлевича, так и со стороны его жены, пробудили в нем страсть к собиранию малороссийской всякого рода вещественной и письменной старины. Мало-помалу Петр Яковлевич сосредоточил в своем доме ценнейший музей и архив для изучения старой Малороссии. Украшением архива были толстые тетради «Дневника» Якова Марковича, перевезенные из села Сваркова. Выдержки из «Дневника» были опубликованы в 1850-х годах в двух томах Александром Михайловичем Марковичем, бывшим тогда черниговским губернским предводителем дворянства и владельцем села Сваркова. Петр Яковлевич предполагал издать «Дневник» целиком и вошел для этого в соглашение с редакцией «Киевской старины», которая успела напечатать три тома полного «Дневника» в виде приложения к журналу. К сожалению, с упадком «Киевской старины» прекратилось незаконченным и это издание.