Дафна Дю Морье - Полет Сокола

• Название: Полет Сокола
• Автор: Дафна Дю Морье
• Жанр: Современная проза

Армино Фаббио работает гидом в туристической компании. Вместе с туристами на автобусе он переезжает из одного города Италии в другой. Такой образ жизни вполне его устраивает. Но происшествие, случившееся в Риме (возле церкви убита нищенка, в которой Армино узнает служанку, когда-то работавшую в доме родителей), заставляет героя оставить работу и вернуться в Руффано — городок, где прошло его детство. Там неожиданно для себя он находит брата, который считался погибшим в 1943 году. Хотя вряд ли эту встречу можно назвать радостной. Альдо, профессор университета, живет в мире собственных фантазий, представляя себя герцогом Клаудио, по прозвищу Сокол, который за несколько веков до настоящих событий жил в Руффано и держал в страхе все население городка. Эта грань между настоящим и будущим, вымыслом и реальностью, на первый взгляд такая тонкая, на деле оказывается настолько прочной, что разорвать ее может только смерть.

---

Я поднес миску Альдо к свету. В обрамлении инициалов на меня смотрело мое собственное лицо. Интересно, подумал я, что они обсуждают там, на виа деи Соньи, 8, станет ли ректор после ухода деканов говорить с моим братом наедине, упомянет ли, намеренно или случайно, про анонимные телефонные звонки.

И вдруг я все понял. Автором анонимных звонков была Марта. Для того она и поехала в Рим. Когда Альдо ее выставил, Марта долго и мучительно размышляла и, наверное, догадалась, что, пока профессор Бутали лежал в римской больнице, Альдо еще ближе сошелся с синьорой, а возможно, даже стал ее любовником. Видя, с каким презрением отвергнуты ее любовь и преданность, вне себя от вина и отчаяния она решила отомстить Альдо, выдав его ректору.

Я поставил серебряную миску на стол, подошел к окну и остановился под клеткой с канарейкой. Уже больше недели, как звонки прекратились, сказал мне ректор. И прекратились они по одной причине — звонившая была мертва. Впервые за десять дней, прошедших после убийства Марты, я почувствовал радость оттого, что она мертва. Умерла вовсе не та Марта, которую я помнил. Алкоголь, подобно яду, отравил ее кровь. Ее последний поступок можно было сравнить только с действиями больного животного, которое кусает руку хозяина, и, пустившись в свое роковое путешествие, она встретила поджидавшую ее смерть.

В каком-то смысле это было возмездие. Клеветника заставили умолкнуть, змея издохла от яда своего… Почему мне вдруг вспомнилось безумное речение Сокола, приведенное немецким ученым в его «Истории герцогов Руффано»? «Гордого разденут донага… надменного подвергнут оскорблениям… клеветника заставят умолкнуть, змея издохнет от яда своего…»

Пение канарейки оборвалось на страстной трели. Я поднял глаза на птичку. Ее крохотное горлышко еще дрожало.

— Джакопо, — медленно проговорил я, — когда мой брат был последний раз в Риме?

Джакопо составлял вычищенное серебро на поднос, чтобы отнести его в квартиру Альдо.

— В Риме, синьор Бео? — переспросил он. — Дайте подумать, в позапрошлое воскресенье — да, в следующее воскресенье будет две недели, в Вербное воскресенье. Он уехал в пятницу, чтобы ознакомиться с какими-то рукописями в Национальной библиотеке, и вернулся во вторник ночью. Он любит водить машину по ночам. В среду утром он здесь завтракал.

Джакопо понес серебро в квартиру Альдо, оставив дверь открытой. Я сел на кухонный табурет и уставился прямо перед собой. Альдо мог убить Марту. Альдо мог проезжать мимо церкви и узнать ее в лежащей на паперти фигуре. Он мог выйти из машины, подойти и заговорить с ней. Пьяная, окончательно отчаявшаяся, она могла признаться ему. Он мог ее убить. Я вспомнил нож, который вчера вечером в герцогском дворце внезапно появился из его рукава, когда он разрезал веревки на руках Марелли. В Риме нож тоже мог быть при нем. Альдо мог зарезать Марту.

Я услышал шаги под окном. Перед входом они помедлили, затем направились к двери Джакопо.

— Армино? — позвал молодой голос.

Это был студент Чезаре. На нем были мое легкое пальто и шляпа, в руке он держал мой саквояж.

— Я привез с виа Сан Микеле твои вещи, — сказал он. — Джорджо и Доменико задержали синьору Сильвани в гостиной, донимая ее уговорами внести лепту в фонд университета. Она не знала, что я поднялся наверх. Я пробыл там не больше пяти минут. Я пришел, чтобы увезти тебя из Руффано.

Я тупо посмотрел на него. Его слова звучали полной бессмыслицей. Зачем мне уезжать из Руффано? От мыслей, которые занимали меня последние несколько минут, я почти онемел.

— Извини, — сказал Чезаре, — таков приказ Альдо. Утром он обо всем договорился. Если бы нам удалось тебя найти, мы уехали бы еще раньше.

— Мне казалось, — сказал я, — что на фестивале я буду исполнять роль Сокола?

— Теперь уже нет, — ответил он. — Я должен отвезти тебя в Фано и там посадить на рыболовецкое судно. Так было условлено. Альдо ничего не объяснил.

Как быстро мой брат все устроил. Неизвестно, когда он принял такое решение: вчера вечером после нашего внезапного расставания или позже. Чезаре тоже явно ничего не знал. Возможно, это и не имело значения. Возможно, вообще ничего не имело значения. Кроме того, что Альдо хотел от меня избавиться.

— Очень хорошо, — сказал я. — Я готов.

Я встал, Чезаре подал мне пальто и шляпу, и мы вышли из кухни. Перед входом в квартиру Альдо появился Джакопо с пустым подносом в руках. Увидев Чезаре, он кивнул ему и поздоровался.

— Я должен уехать, Джакопо, — сказал я. — Таков приказ.

Его лицо было непроницаемо.

— Нам будет вас не хватать, синьор Бео, — сказал он.

Я пожал ему руку, и он исчез в своих владениях. На улице стоял «альфа-ромео». Чезаре открыл дверцу и бросил мой саквояж на заднее сиденье. Я уселся рядом с водителем, и вскоре, выехав из Руффано, мы уже мчались по шоссейной дороге.

Второй раз за двадцать лет я покидал родной дом. Не как тогда, размахивая вражеским флажком, но все таким же беглецом, бегущим от преступления, которого я не совершал, возможно — Бог знает — выступая в качестве заместителя собственного брата. Отсюда мое изгнание, отсюда побег в Фано. Я заметал следы, подальше от Руффано, подальше от Альдо.

Я смотрел прямо перед собой: Руффано, уже скрытый окаймляющими его холмами, навсегда остался позади, слева тянулась коричневая земля, ощетинившаяся быстрорастущими побегами зерновых, такого же шафранового цвета, как платье Сокола. Дорога сворачивала, петляла, и вскоре за компанию с нами рядом побежала река, чтобы излить свои зеленовато-голубые, прозрачные воды в Адриатическое море, уже сверкающее в лучах апрельского солнца. Чем меньшее расстояние отделяло нас от Фано, тем большее отчаяние меня охватывало, тем большая досада и растерянность.

— Чезаре, — сказал я, — почему вы во всем следуете за Альдо? Что заставляет вас верить в него?

— Нам больше не за кем следовать, — ответил Чезаре. — Джорджо, Доменико, Романо и всем остальным. Он говорит на языке, который мы понимаем. Так с нами никто никогда не разговаривал. Мы были сиротами, а он нас нашел.

— Как он вас нашел?

— Через своих старых друзей-партизан. Потом он через университетский совет добился для нас стипендий. Есть и другие, те, кто уже окончил университет и уехал, — они всем ему обязаны.

Мой брат делал это ради меня. Он делал это, думая, что я умер. И вот теперь, зная, что я жив, он меня прогоняет.

— Но если он все эти годы работал для университета и для таких, как ты, студентов, которым нечем платить, — настаивал я, — зачем он хочет уничтожить все это теперь, натравливая студентов друг на друга, инсценируя изощренные розыгрыши, последний из которых закончился смертью Марелли?

— Ты называешь это розыгрышами? — спросил Чезаре. — А мы нет. Элиа и Риццио тоже. Они научились смирению. Что касается Марелли, он умер, потому что пустился бежать. Разве в детстве священники тебя не учили? Кто ищет спасти свою жизнь, потеряет ее?

— Да, — ответил я, — но это совсем другое.

— Разве? — сказал Чезаре. — Мы так не считаем. Не считает и Альдо.

Мы приближались к окраинам Фано, по обеим сторонам дороги замелькали унылые, безликие, как коробки из-под торта, дома. Меня захлестнуло отчаяние.

— Куда ты меня везешь? — спросил я.

— В порт, — ответил Чезаре, — к рыбаку, бывшему партизану по имени Марко. Ты должен сесть на его судно, и дня через два он высадит тебя где-нибудь подальше, возможно, в Венеции. Тебе не надо ни о чем думать. Дальнейшие инструкции он получит от Альдо.

В зависимости от того, подумал я, что известно полиции и удалось ли замести следы. Иными словами, насколько успешным оказалось бесследное исчезновение отсутствующего групповода Армино Фаббио.

Голубая вода бухты застыла в полной неподвижности, на белом, как перевернутая устричная раковина, пляже чернели фигуры ранних туристов. К новому сезону заново красили вытянувшиеся рядами тенты. До Пасхи оставалась еще неделя. От моря веяло пропитанным влагой воздухом. Слева тянулся канал.

— Вот мы и на месте, — сказал Чезаре.

Он остановил машину перед кафе на виа Скверо в нескольких метрах от кромки канала, где стояли на якоре рыбачьи лодки. За столиком сидел мужчина в выгоревших джинсах и с кожей, почерневшей от моря и солнца. Он курил сигарету, на столе перед ним стояла початая бутылка. При виде «альфа-ромео» он вскочил на ноги и подошел к нам. Мы вышли из машины, и Чезаре протянул мне пальто, шляпу и саквояж.

— Это Армино, — сказал он. — Капитан передает привет.

Рыбак Марко протянул мне огромную руку.

— Добро, добро пожаловать, — сказал он. — Буду рад видеть вас на борту моей посудины. Позвольте ваш саквояж и пальто. Мы совсем скоро взойдем на борт. Я как раз поджидал вас и моего механика. А пока выпьем?