Ольга Лукас - Бульон терзаний

• Название: Бульон терзаний
• Автор: Ольга Лукас
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-087598-6

Лучший способ узнать коллег по работе – сыграть с ними в одном спектакле. По распоряжению босса сотрудники мебельной фирмы своими силами ставят «Горе от ума». Режиссером приглашают артиста заштатного театра Владимира Виленина, всю жизнь безуспешно ожидавшего, что ему дадут самую главную роль в самой классической пьесе. Взяв на себя управление спектаклем, столкнувшись с совершенно незнакомым ему корпоративным миром, он «встает у руля» собственной жизни. Перестает плыть по течению и добивается того, о чем уже и не смел мечтать. А всего-то и нужно было перестать надеяться на мифического «доброго дядю» и самому стать этим «дядей» – сперва для других, более слабых. А потом и для себя самого.

---

Ольга Лукас Бульон терзаний

Глава первая Сцена у фонтана дружбы народов

Владимир проснулся до звонка будильника. Во что его жизнь превратилась за эти два дня? А ведь теперь предстоит притворяться кем-то другим, приукрашивать свои заслуги перед отечественной киноиндустрией и, возможно, даже ходить на задних лапках перед теми, кто заказывает музыку. Последнее, конечно, неприятнее всего. Но он большой мальчик, знал, на что соглашается.

Для начала нужно войти в образ и загримироваться. Как бизнесмен средней руки, волосатой такой, не упускающей самой малой прибыли руки, представляет себе знаменитого в узких кругах режиссера? А как «знаменитый в узких кругах» представляет себе бизнесмена? Вот эти джинсы, пожалуй, знаменитому подойдут.

Знаменитый, в узких джинсах. Хорошее название для французской комедии. Может быть, кеды надеть? Или – строгая классика? Или чуть-чуть безуминки, вроде трехметрового шелкового шарфа в мелкий горошек? Не вырисовывается образ. И почему, почему он не подготовился с вечера? Как говорила бывшая жена, «Не знаешь, что надеть, – начни с прически».

Размышляя об основных составляющих образа «знаменитого режиссера», Владимир направил свои стопы к парикмахерской, получившей у местных жителей прозвание «Фонтан дружбы народов». Она располагалась в первом этаже жилого дома, во дворах, и найти ее мог только посвященный. На завалинке и двух скамейках около подъезда сидели, курили, пили чай, ели пироги свободные цирюльники.

– Владимир, привет! – бросился навстречу Рошад. Улыбка до ушей – как всегда. Но вдруг улыбку сменил оскал тигра. – Сидеть! Это ко мне!

Молодая неопытная коллега, пытавшаяся перехватить постоянного клиента, в испуге осела на завалинку.

Владимир заходил сюда два раза в месяц – подровнять усы и бороду, освежить прическу. Рошад с закрытыми глазами мог выполнить эту операцию.

– Давай, Владимир, давай решай менять имидж! Сделаем бороду «Капитан Джек»! – начал канючить Рошад еще на улице. – Я в журнале читал, хочу попробовать сделать. Но никто не заказывает, все тут трусы. Но ты, Владимир, ты в театре играешь! Делаем на подбородке косичку, вплетаем бусинки. Можно просто косичку. Тебе дадут роль пирата! Станешь миллионером, придешь ко мне и скажешь: «Вот, Рошад! Я миллионером стал! Все благодаря тебе, Рошад!»

Они вошли в просторное помещение парикмахерской. В центре стояла эмалированная раковина для мытья клиентских голов – тот самый «фонтан», на стенах висели зеркала, подле них располагались стулья. На стульях сидели клиенты, а «дружные народы» – работники парикмахерской – вертелись вокруг них, подстригали, красили, развлекали разговорами на разных языках.

– Бусинки в бороду выбирай. Мой подарок, – сказал Рошад и жестом фокусника достал практически из воздуха коробочку с разноцветными шариками.

– Нет-нет, подожди с косичкой, – остановил его Владимир. – Вот если меня не возьмут, то можно уже и косичку. А сегодня сделай мне, пожалуйста, солидный офисный вид.

– На работу устроился? – заулыбался Рошад. – Молодец, молодец. Театр – хорошо, но мужчина должен работать. Мой брат тоже в офис устроился – продавать. Голову мыть, пожалуйста.

Они переместились к раковине.

– «Вот и фонтан; она сюда придет», – задумчиво продекламировал Владимир, снимая очки и отправляя их в нагрудный карман.

– Не придет никто! – заверил Рошад. – Ты – любимый клиент, пока тебя моют, никто не придет.

– Это из «Бориса Годунова», – пояснил Владимир. И продолжал, неожиданно в размер поэмы: – Скажи-ка мне, любезный брадобрей, какие бороды предпочитает средний бизнес?

– Я тебя буду огорчать, – намыливая ему голову, скорбно сказал Рошад, – по исследованиям, бородатым работникам меньше доверяют. Мой брат шел устраиваться в офис, никто его не брал. Тогда я прочитал в журнале, что борода – признак ленивого человека. Брат побрился, и его взяли продавать.

– Тогда долой бороду, – вздохнул Владимир, – и усы тоже.

Режим нарушен, жизнь пошла под откос – тут уж не до бороды, любовно взлелеянной и аккуратно подстригаемой, как английский газон. Что борода? Новая вырастет. С косицами и бусинками.

– Волосы тоже коротко? – спросил Рошад, хищно занося над головой клиента ножницы.

– Нет, погоди, это уж слишком круто. Волосы давай как обычно.

– Вот тут седина. И тут тоже, – ворковал Рошад. – Помнишь, ты спрашивал, чем голову подкрасить? Я нашел хорошую краску. Будем заказывать? Надо заказывать, у тебя редкий оттенок. Тысячу рублей даешь – потому что оптом. Зато потом целый год буду только тебя красить. Я брата красил, он теперь не черный, ему продавать в офисе доверяют. Ну. Готово, принимай.

– Пока достаточно. Краситься после будем, – сказал Владимир, открыл глаза и надел очки. Потом осторожно заглянул в зеркало. На него смотрел кто-то знакомый и беззащитный. Правильно он сделал, что не вставил с утра контактные линзы. Очки подчеркивают серьезность. Даже некоторую строгость придают. Режиссер должен носить очки. И курить трубку… Может, заехать по дороге, купить трубку? Необязательно ее курить, скажет, что бросил, а привычка осталась. Нет, нет, это уже излишние детали. Очки, прическа – вполне достаточно. Вдруг откажут? Потом будешь винить во всем эту злосчастную трубку.

Владимир расплатился, попрощался с Рошадом, получил от него десяток советов и наставлений относительно того, как понравиться бизнесменам (эти советы почему-то противоречили тому, что говорил вчера Стакан), и поспешил домой переодеваться. Новая прическа, мытье головы в фонтане дружбы народов, воркование Рошада, а может быть, все это вместе натолкнуло его на мысль одеться как обычно: просто, скромно, заурядно. Он будет знаменитым режиссером, который хочет быть ближе к народу.

Встреча бизнесмена и режиссера была назначена в офисном здании, недалеко от Белорусского вокзала. Адрес поначалу смутил Владимира: «улица Верхняя». «Не бывает в городе таких улиц. Это мне в какой-то поселок ехать придется?» – расстроился Владимир, но встречу не отменил.

Оказалось, что такие улицы бывают и в городе. Рядом с Верхней, для симметрии – Нижняя. На карте они выглядели вполне обычно. Но Владимир уже представил Верхнюю в виде трамплина, с которого вверх, в космос, стартуют автомобили, автобусы, троллейбусы. Раскрывают крылья, как птицы, и летят, летят, летят…

Он разогнался до максимально разрешенной скорости, он сам уже почти летел – и тут путь ему преградила пробка.

До встречи оставался почти час, так что Владимир не стал дергаться и спешно искать объездные маршруты, а попробовал в деталях представить разговор с заказчиком. Мебельный директор Петр Светозарович, наверное, бреет голову, носит темные очки и строгие черные костюмы. У дальней стены в его просторном кабинете непременно стоит массивный стол красного дерева. Как выглядит мебель из красного дерева, Владимир забыл, и ему представлялся то деревянный стол, выкрашенный красной краской, то столешница, обитая красным бархатом, то красная скатерть с кистями до пола. На столе должна быть пишущая машинка «Ундервуд» и массивная настольная лампа под стеклянным зеленым абажуром, дающая скудный свет. По стенам – несколько стульев и кожаный диван. Сами стены выкрашены синей или зеленой масляной краской, как в больничных коридорах. Владимир входит. За ним захлопывается дверь, опять-таки массивная и, возможно, тоже из красного дерева. Загорается под высоким потолком хрустальная люстра о пятидесяти энергосберегающих лампочках. И будущий режиссер попадает как бы на допрос.

В этих мрачных фантазиях также появлялись утюг, паяльник, чемодан, набитый долларами, начиненный взрывчаткой автомобиль, который надо отвезти в условленное место и там оставить, и прочие ужасы, вычитанные в сценариях.

Когда пробка рассеялась, и бордовый «жигуленок» Владимира резво покатил в сторону мебельного офиса, впечатлительный артист был уже почти уверен в том, что никакого спектакля не будет, все это выдумка, ловушка. Хотелось дать деру. Но ведь он уже позвонил, договорился о встрече, он дал слово, и, следовательно, его так просто теперь не отпустят. Можно перезвонить, сказаться больным, отменить встречу. Выиграть сутки-другие. За это время удастся улететь куда-нибудь в Сибирь, там поселиться в маленьком городке, устроиться учителем в школе. Владимир был уверен, что учителей в маленьких сибирских городах не хватает, и он прямо-таки сделает всем подарок, явившись в середине учебного года прямо из столицы.

«Жигуленок» уже свернул на улицу Нижнюю, когда из неприметного проулка вылетел ярко-красный «ягуар» и чуть не снес ему переднее крыло. Владимир вырулил на встречную – к счастью, пустую – и благодаря этому избежал столкновения. «Ягуар», не останавливаясь, умчался прочь. Как будто спешил убраться с места преступления. Владимир сверился с картой и определил, что ему нужно свернуть именно в тот проулок, из которого вырвался красный. Потому что этот проулок и есть искомая Верхняя улица. Куда как подозрительное совпадение! Перед мысленным взором снова возник красный стол – на этот раз эмалированный, блестящий, футуристический. В его эргономичную поверхность были вделаны две яркие лампы, напоминающие автомобильные фары. Вот Владимир входит, и загораются эти фары, и бронированная дверь захлопывается за его спиной.