Сергей Серебряный - Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии

• Название: Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии
• Автор: Сергей Серебряный
• Издательство: Институт востоковедения РАН
• Жанр: Филология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-89282-557-3

Широкому кругу читателей предоставляется редкая возможность встретиться в одной книге со всеми писателями Востока — лауреатами Нобелевской премии. Это поэт и прозаик Индии Рабиндранат Тагор, классики современной японской литературы Кавабата Ясунари и Ооэ Кэндзабуро, египетский прозаик Нагиб Махфуз, китайский писатель и переводчик, политический эмигрант Гао Син-цзянь, тринидадец индийского происхождения Видьядхар Найпол и турецкий постмодернист Орхан Памук. Каждый из них — одна из вершин национальной культуры, каждый открыл новые пути национальной литературы, создал произведения общечеловеческого значения, оказал влияние на развитие всего мирового литературного процесса. В деятельности каждого из них преломились история и жизнь своей страны.

Книга написана специалистами-востоковедами, знающими историю, культуру и язык земли, породившей этих уникальных авторов и уже не раз публиковавшими труды об их художественных достижениях и жизненных дорогах.

В книге читатель найдет также и Нобелевские лекции писателей-лауреатов.

SUMMARY

In this book, our reader has a rare opportunity to meet all Eastern writers — the Nobel laureates. There is an Indian poet and writer Rabindranath Tagore, two classics of modem Japanese literature Yasunari Kawabata and Kenzaburo Oe, an Egyptian author Naguib Mahfouz, a Chinese writer, interpreter, and political immigrant Gao Xingjian, a Trinidadian author of Indian origin V. S. Naipaul, and a Turkish postmodernist Orhan Pamuk. Each of them is one of the pinnacles of his national culture; every one has introduced innovative approaches in his national literature, has created works of universal significance and influences the development of world literature. The history and life of their respective countries are reflected in the literary works of these writers. The book is written by orientalists who already had publications about the writings and life of these outstanding authors and who have knowledge of the history, culture and language of the lands that gave birth to their talents.

The Nobel lectures of the authors-laureates are included in this book for interested readers.

---

Перекодируя знаменитый сюжет «Хюсн ве Ашк», Орхан Памук показывает, что некоторые «типичные, простые граждане», над которыми издевался в статьях журналист, призывая встать на путь нравственного прозрения, вдруг тоже начинают понимать, что спасителя на самом деле нет, что спасение находится в их собственных руках, поскольку существует «единство того, кого ищут, и того, кто ищет», поскольку любовь это и есть красота, а мифическая птица Симург[270], о которой также часто писал журналист, есть они сами. Бывшие почитатели Джеляля, потеряв надежду на Спасителя, Мессию, убивают «учителя» перед лавкой Алааддина. При этом в «лавке счастья» умирает и их мечта.

В смерти Джеляля можно увидеть и перекодировку экзистенциалистской ситуации выбора. Журналист сделал выбор в пользу славы и денег, но этот выбор обернулся против него самого.

Роман «Черная книга», помимо всех прочих жанровых особенностей, может прочитываться как роман семиотический, роман о слове. Уже название романа включает читателя в захватывающую семиотическую игру. Никакой «черной книги» в буквальном смысле слова в романе нет. Название может быть истолковано прежде всего в семиотическом плане: мир доступен нашему сознанию только через текст, через книгу, которая неподвластна одной интерпретации. На это указывал Умберто Эко: «Название дезориентирует читателя… Он не может предпочесть какую-то одну интерпретацию…, — писал он. — Ничто так не радует сочинителя, как новые прочтения, о которых он не думал и которые возникают у читателя»[271].

Семиотичность романа подчеркивается и особенностью композиции: роман начинается со слов «Читать модно» и заканчивается фразой «нет ничего более удивительного, чем жизнь. Кроме слова. Кроме утешительного слова»[272]. Не случайно материалом для перекодировки в романе служат положения суфизма, в котором слово рассматривалось одним из главных инструментов в приобретении истинного знания, в проникновении в самую суть человеческой души, а через нее — в Бога. Именно оттого, что слово — эманация божества, дар слова в суфизме получает особое, магическое значение.

Галип предстает не сыщиком, безошибочно сопоставляющим улики, а семиотиком, воспринимающим мир через систему знаков и отыскивающий верный ход. Для него мир — это энциклопедия, книга, текст, знаки которого он расшифровывает. Поэтому он «читает» город по его знакам, «читает» лица людей по буквам. Галип понимает, что один и тот же текст может шифроваться многими кодами, а один и тот же код может порождать разные тексты. «Галип подумал: „Получается, что когда я читал статьи Джеляля в первый раз, я находил один смысл, а когда читал во второй, возник совершенно иной смысл“. Галип не сомневался, что при каждом новом прочтении в статьях будет появляться всё новый и новый смысл»[273]. Герой читает книги о хуруфитах[274], которые видели в каждой букве и каждом слове зашифрованные истины. Галип ищет в статьях Джеляля ответ на вопрос, где скрывается от него Рюя. «Он полагал, разбирая подборки старых статей брата, что сможет в них найти след пропавшей жены». Расшифровывая статьи Джеляля, Галип приходит к пониманию того, что Рюя находится в некоем тайном новом мире, попасть в который можно только тогда, когда разгадаешь тайну букв. А затем с помощью все тех же статей журналиста Галип делает вывод, что Рюя ушла от него к Джелялю. Таким образом, реальность осмысливается героем с помощью текста, вариантов толкования которого существует бесконечное множество, и этим Орхан Памук продолжает развивать идеи «Белой крепости».

В то же время сам текст является генератором реальности (книги об убийствах приводят к убийству). «Убийство — это неосознанное подражание взятому из литературы». Джеляль писал о Джеляледдине Руми, который якобы убил своего учителя Шемси Тебризи и в конце концов сам оказался убитым своими же учениками, а возможно, и кем-то другим, так как ничто в ризоматическом пространстве романа «Черная книга» не может трактоваться однозначно. Не исключено, что Джеляля убил Галип, разочаровавшись в «учителе» и решив отомстить ему за жену, поскольку незадолго до гибели Джеляля он тоже был в лавке Алааддина, договорившись встретиться там с надоевшим ему отставным военным.

В конце романа четкое разграничение на повествование от первого лица (линия Джеляля) и третьего лица (линия Галипа) стирается. В повествование от третьего лица вмешивается автор как действующий персонаж, говоря: «Читатель, эй, читатель, я с самого начала очень старался в этой книге отделить рассказчиков от героев, статьи от событий, но сейчас, до того, как книга уйдет в набор, я хочу вмешаться в события»[275] и, таким образом, наивный читатель остается в недоумении: кто на самом деле всё это написал. В игре с авторской маской Орхан Памук доходит до абсурда, до «смерти» автора, предоставляя освободившееся место автора читателю, которого он приглашает к соучастию, сотворчеству.

Проблему новых Пророков, новых спасителей человечества Памук продолжает развивать в романе «Новая жизнь», где бывший старший контролер Государственной железной дороги, пенсионер Рыфкы Хат пишет таинственную книгу, прочитав которую люди отправляются на поиски новой жизни. Образ «учителя», «пророка» сильно занижен. Он — человек недалекий, за всю свою жизнь прочитавший всего несколько сочинений. До ухода на пенсию и до написания «основного труда своей жизни» Рыфкы-бей параллельно со службой создавал комиксы для детей, переделывая американские образцы. Во всех комиксах обязательно фигурировала железная дорога, которую безумно любил автор. Комиксы охотно брали издатели и быстро раскупали читатели-дети. Но в моду вошли тюркские исторические комиксы с турецкими воинами, сражавшимися с византийцами. В таких комиксах не могло быть железной дороги. Не желая писать по-новому, Рыфкы-бей обиделся на весь свет и сел за создание «своей главной книги».

Поиски новой жизни и возлюбленной Джанан[276] двадцатиоднолетним студентом Технического Университета Османом, прочитавшим некую книгу Рыфкы-бея, также представляют собой перекодированные поиски Божественной истины странствующего суфия-дервиша. Герой пускается в путь на автобусах. Затем, найдя девушку, они уже специально вместе ищут смерть в автокатастрофе; таким образом, нивелируется суфийская идея о переходе человека после смерти в другой мир и слияния с Божеством, с тем чтобы воплотить постмодернистскую идею о катастрофичности будущего. Отказываясь жить, выбрав смерть, Осман тем не менее из всех катастроф выходит живым. Выбор вновь не приводит героя к желаемому результату.

Травестирование и нивелировка суфийских мотивов заключается и в том, что герой, следуя за своей возлюбленной, становится убийцей: он убивает того человека, которого действительно любила Джанан, после чего вновь теряет девушку.

Осман во второй раз отправляется на поиск возлюбленной, который постепенно так же, как и в предшествующих романах Орхана Памука, переходит в нравственный поиск героя. Юноша осознает, что Джанан в нем самом, что не надо никуда ехать, не надо стремиться к смерти. Он делает выбор: хочет вернуться домой и зажить счастливо в кругу семьи. Но автобус, в котором он едет, попадает в аварию, и Осман погибает.

В романе «Мое имя — Красный» проблема выбора также находится на первом плане. Этот выбор должны сделать средневековые художники между восточной традицией миниатюры, опирающейся на слепое подражание классическим образцам в изображении мира таким, каким его «видел Аллах», и западной традицией, отображающей мир, словно человек видит его «через открытое окно». Символом первой традиции выступает память и догмат, второй — деньги.

В романе показано противостояние двух художественных школ. Первую представляет Мастер Осман — глава султанской мастерской, ярый приверженец миниатюристов Шираза и Герата. Вторую школу — Мастер Эниште, тайно вербующий за большие деньги художников из мастерской Османа для оформления таинственной книги, которую поручает Эниште сам султан. Эту книгу, повествующую о ве-линии султана, Эниште и его подручные должны оформить в европейской манере и показать в ней всё как в жизни. Каждый участник этой работы должен создать свой собственный неповторимый стиль (что невозможно осуществить в прежней восточной традиции), чтобы потрясти европейцев и заставить их признать превосходство Востока над Западом.

Роман составлен из рассказов и структурно напоминает «Сказки 1001 ночи» с той только разницей, что в сказках один рассказчик, а у Орхана Памука их много. Более того, в роли рассказчиков выступают даже собака, лошадь, монета, дерево и т. п. Читатель не сразу понимает, что от имени «не-людей» рассказ ведет меддах[277], разыгрывая, как и положено меддаху, монопредставление в кофейне. Подобной повествовательной структурой Орхан Памук в соответствии с законами постмодернизма подчеркивает, что в текстовом, ризоматическом мире любая вещь существует только в форме нарратива (повествования, рассказа, истории).