Сергей Серебряный - Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии

• Название: Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии
• Автор: Сергей Серебряный
• Издательство: Институт востоковедения РАН
• Жанр: Филология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-89282-557-3

Широкому кругу читателей предоставляется редкая возможность встретиться в одной книге со всеми писателями Востока — лауреатами Нобелевской премии. Это поэт и прозаик Индии Рабиндранат Тагор, классики современной японской литературы Кавабата Ясунари и Ооэ Кэндзабуро, египетский прозаик Нагиб Махфуз, китайский писатель и переводчик, политический эмигрант Гао Син-цзянь, тринидадец индийского происхождения Видьядхар Найпол и турецкий постмодернист Орхан Памук. Каждый из них — одна из вершин национальной культуры, каждый открыл новые пути национальной литературы, создал произведения общечеловеческого значения, оказал влияние на развитие всего мирового литературного процесса. В деятельности каждого из них преломились история и жизнь своей страны.

Книга написана специалистами-востоковедами, знающими историю, культуру и язык земли, породившей этих уникальных авторов и уже не раз публиковавшими труды об их художественных достижениях и жизненных дорогах.

В книге читатель найдет также и Нобелевские лекции писателей-лауреатов.

SUMMARY

In this book, our reader has a rare opportunity to meet all Eastern writers — the Nobel laureates. There is an Indian poet and writer Rabindranath Tagore, two classics of modem Japanese literature Yasunari Kawabata and Kenzaburo Oe, an Egyptian author Naguib Mahfouz, a Chinese writer, interpreter, and political immigrant Gao Xingjian, a Trinidadian author of Indian origin V. S. Naipaul, and a Turkish postmodernist Orhan Pamuk. Each of them is one of the pinnacles of his national culture; every one has introduced innovative approaches in his national literature, has created works of universal significance and influences the development of world literature. The history and life of their respective countries are reflected in the literary works of these writers. The book is written by orientalists who already had publications about the writings and life of these outstanding authors and who have knowledge of the history, culture and language of the lands that gave birth to their talents.

The Nobel lectures of the authors-laureates are included in this book for interested readers.

---

В романе «Нищий» (1965) Махфуз развивает и уточняет идею «Пути». История его героя, Омара ал-Хамзави, — в прошлом революционера, а ныне богатого адвоката, который вдруг утратил «смысл жизни» (в том числе и потому, что боится национализации своих капиталов) и поэтому пускается в разгул, швыряет деньги направо и налево, «словно хочет избавиться от мучительной опухоли богатства», а потом удаляется «в пустыню» и там тщетно ожидает «откровения», — подтверждает, что путь индивидуального «спасения» ведет в тупик, что долг человека — служить интересам всего общества. Провозглашенные в «Сынах нашей улицы» высшие ценности — разум, наука, труд — имеют смысл и значение, только будучи поставлены «на службу миллионам». Однако практическая сторона этого «служения» в романе остается непроясненной, а призывающий стать на этот путь коммунист Осман Халил вновь отправляется в тюрьму, откуда он лишь недавно вышел.

Обсуждение вопросов о «смысле жизни» и «служении обществу» продолжается и в романе «Болтовня на Ниле» (1966). Однако здесь они являются предметом насмешек в компании творческой интеллигенции, проводящей свободное время на поплавке-гашишекурильне, связанной с берегом «лишь канатами и тонкими мостками». Члены компании исповедуют модную теорию абсурдности жизни и равнодушны ко всему, что не касается их лично. Только общее «нечаянное преступление» (в наркотическом угаре они катаются на машине по ночным улицам Каира и сбивают случайного прохожего) заставляет всех участников происшествия всерьез испугаться за собственное будущее (что свидетельствует о ложности философии абсурда). Общие настроения интеллигенции характеризует реплика одного из персонажей: «Все пишут о социализме, а мечтает большинство из пишущих об обогащении да о ночных клубах». То, что реально происходит на берегу (во всей стране), становится известно лишь из подобных реплик, но оно, по словам положительной героини романа, «серьезной» журналистки Самары Бахгат, рождает у нее временами ощущение абсурдности существования. Самара сравнивает действительность с колесом обозрения в луна-парке, которое «то вздымает сидящих в нем вверх, то швыряет вниз… Нас несет вниз». И противопоставить этому можно, по мнению Самары, только «разум и волю».

Наконец, в последнем романе цикла «Пансион „Мирамар“» (1967)[74] Махфуз подытоживает результаты своих поисков пути египетского общества в завтрашний день. В александрийском пансионе «Мирамар» он сводит персонажей, представляющих различные общественно-политические силы Египта. Их характеры, нравственные принципы и общественные позиции раскрываются через отношение каждого к служанке Захре, красивой молодой крестьянке с сильным и независимым характером. События, происходящие в пансионе, излагаются и комментируются четырьмя рассказчиками[75]. Разница версий, поведение персонажей и сама композиция романа отражают расколотость общества, коррумпированность и беспринципность верхов, а главное, отсутствие реальной общественной силы, способной взять на себя роль лидера и успешно повести страну в будущее. Махфуз не находит для своей прекрасной героини ни одного преданного, готового искренне служить ей рыцаря, кроме бывшего журналиста, вафдиста и патриота восьмидесятилетнего Амера Вагди, слишком старого для того, чтобы играть какую-то активную роль. Амеру остается лишь надеяться на молодую энергию, тягу к знаниям и разум самой Захры (единственной крестьянки в творчестве Махфуза).

В цикле романов «Пути» Махфуз демонстрирует свободное владение различными повествовательными стилями и формами современного мирового романа. И создает собственный вариант идеологического, явно антиэкзистенциалистского (отвергающего представление о человеке как о сироте, «заброшенном в мир» по прихоти слепой случайности) романа, постулирует своего рода моральный кодекс нового египетского общества. Несмотря на господствующую в романах стихию драматических внутренних монологов, диалогов и споров, дидактичность авторской позиции дает себя знать и в высказываниях персонажей, и в построении сюжетов.

Вышедший накануне июньской «шестидневной войны» 1967 г. «Пансион „Мирамар“» после нее воспринимался многими египетскими критиками как роман-предвидение, как предупреждение о грозящей Египту катастрофе. Поражение в войне с Израилем, третьей арабо-израильской войне за прошедшие менее чем двадцать лет, стало огромным моральным потрясением для египтян.

Нагиб Махфуз в течение шести лет не пишет романов, а свое видение ситуации выражает в рассказах, передающих овладевшее им, по его словам, «чувство абсурдности происходящего»[76]. Первый такой «абсурдистский» рассказ «Под навесом» вызвал множество откликов и интерпретаций. Рассказы и хивариййи (одноактные пьесы-диалоги и рассказы), написанные в 1967–1972 гг. и составившие пять сборников, — особая линия в творчестве Махфуза. Их отличает аллегорическая образность, ослабление связей между миром реальным и миром художественным, абстрактность, умозрительность. Хивариййа, характерный для писателя в эти годы жанр — разновидность интеллектуальной прозы, философический диалог-спор, столкновение различных точек зрения, аргументов и контраргументов. В хивариййе-рассказе есть фабула, интрига, заставляющая читателя следить за ее развитием, но персонажи суть не что иное, как аллегории. От читателя требуется подобрать ключ к образному шифру, чтобы понять, о чем идет речь в рассказе. Мысль писателя изломана обилием доводов «про» и «контра», абстрактна и «нематериальна», уловить ее непросто. Вот лишь один пример.

Рассказ «Улица влюбленных» — это история некоего Абдаллаха, страстно любящего свою жену и трижды с нею разводящегося из-за ревнивых подозрений. Персонажами обсуждается множество вопросов, говорится о счастье слепой веры и мучительной горечи сомнений, о недостоверности чувственного опыта, о познании истины сердцем и разумом, о неразделимости любви и ненависти, об одиночестве человека, которому неоткуда ждать помощи, о том, что нет готовых ответов ни на один вопрос, и удел человека — вечная раздвоенность между верой и сомнением, а посему и счастлив он может быть лишь «на пятьдесят процентов». Абдаллах то ведет диалоги с женой, имамом, учителем и старостой улицы, то прислушивается к разговорам соседей о причинах ареста имама и учителя, о возможной причастности к этому старосты.

Религия (имам), наука (учитель) и власть (староста) — три стороны треугольника, в центре которого находится растерянный Абдаллах (букв. — раб Аллаха, то есть человек), не знающий, что ему делать и на что решиться. Трижды изгнанная, но любимая жена Хунайа (букв. — миг, мгновение) требует от мужа избавиться наконец от своих колебаний, преодолеть неуверенность в себе, избрать то, «чего он хочет». У него есть еще один выход — махнуть на все рукой, вернуть Хунайю и зажить тихими семейными радостями, не задумываясь, кто прав и в чем заключается истина.

«Миг», «мгновение» — это человеческая жизнь, она так коротка, что человек должен спешить сделать свой выбор, определить свой путь.

Эту историю в разных вариантах Махфуз пишет и переписывает из рассказа в рассказ. Часто он облекает свои мысли в суфийские образы, однако главной ценностью для него остается разум. Языком символов и аллегорий Махфуз излагает свою позицию стоического рационализма в эпоху распада всех связей. Символы, олицетворения лишены той жизненной наполненности, которая придавала глубину и многозначность романам 60-х гг. Вечные вопросы ставятся отвлеченно-схоластически, и рассказы походят на кроссворды: можно отгадать все слова, заполнить все клетки, но это приносит не эстетическое, а в лучшем случае умственное удовлетворение.

Рассказы подверглись критике с разных сторон. Защитники реализма не приняли их за априорность мысли, за подмену жизненных реалий отвлеченностями, за «головоломность» и схематизм. Многие же из сторонников решительного и кардинального обновления литературы сочли их недостаточно «новыми», увидев в них лишь слегка закамуфлированную традиционность.

В 1973 г. Нагиб Махфуз возвращается к романистике и пишет очень много, чуть ли не по роману в год. Но он больше не создает романных циклов. Причину, видимо, надо искать в том, что для написания серии романов на общественную тему, связанных общим замыслом, — а таковыми были все созданные ранее Махфузом циклы, писателю требовалось более отчетливое видение исторической перспективы. В «фараонских» романах такой перспективой было достижение независимости, в «Трилогии» — ощущение надвигающихся кардинальных общественных перемен, в следующих шести романах — поиск для нового общества «идеи, достойной, чтобы посвятить ей жизнь», поиск, закончившийся неудачей. Теперь перспектива была утрачена, во всяком случае представлялась очень туманной. Махфуз продолжает следить за развитием обстановки в Египте, пишет политические, по существу публицистические, романы на злобу дня и одновременно обращается к прошлому — недавнему, стремясь обнаружить в нем истоки произошедшей трагедии — такую потребность в Египте испытывали многие: и писатели, и историки, — и далекому, чтобы найти, вдохновляясь наследием средневековой арабской литературы, национально-самобытную форму арабского романа. По мере накопления опыта освоения художественных идей и форм западной литературы в арабской литературе росла и сопротивляемость непрерывно идущим литературным импульсам с Запада.