Ольга Михайлова - Гамлет шестого акта

• Название: Гамлет шестого акта
• Автор: Ольга Михайлова
• Жанр: Исторические любовные романы

Это роман о сильной личности и личной ответственности, о чести и подлости, и, конечно же, о любви. События романа происходят в викторианской Англии. Роман предназначен для женщин.

---

…Боже мой, неужели это она? Бэрил даже зажмурилась. Ох, и вырез! Бэрил представила, что скажет брат, если увидит её, и торопливо переоделась…

Мистер же Коркоран полдня потратил на вытяжки и экстракты из собранных растений, сидя в крохотном подвале, в котором уютно обосновался со своими колбами, и закладывал под гербарный пресс найденные на болотах редкие растения. Мистер Доран поинтересовался, почему он преподнёс мисс Стэнтон серьги и не сделал подарка мисс Хеммонд? Мистер Кристиан пожал плечами и ответил, что украшение у него было всего одно, он купил эти серьги в Италии по случайной прихоти — они, выставленные в витрине ювелирного магазина в Милане, просто привлекли его внимание изысканностью. А подарил их Бэрил потому, что счёл, что они будут ей к лицу. У неё прекрасные голубые глаза. Мистер Доран бросил на него внимательный взгляд, но промолчал. Сам он понял, что подарок кузена сестре был знаком его симпатии к незаслуженно обиженной девушке, стремлением порадовать и утешить. Мистер Коркоран мог быть, оказывается, и чутким, и чувствительным.

Но вскоре мистеру Дорану довелось понять, что чувствительность в этой натуре проступала нечасто. Перед обедом мистер Коркоран сражался на бильярде с дядей, а после вернулся вместе со священником в подвал, где занимался изготовлением мятного масла путем перегонки с водяным паром зелёной массы. В колбу с широким горлом медленно стекала бесцветная жидкость с терпким ароматом и горьковатым холодящим вкусом. Мистер Коркоран говорил о его антисептическом, и анестезирующем действии, но сам планировал использовать его для ароматизации одного изготовляемого им эликсира.

Но тут случилось то, чего он опасался давно, и чего всячески старался избежать — хоть и считал неизбежным.

В ту минуту, когда Кристиан налил себе и мистеру Дорану прекрасный французский ликер — «эликсир здоровья», одновременно рассказывая о тонкостях приготовления знаменитого настоя трав, подлинного бальзама, который ему однажды довелось попробовать в одном итальянском монастыре, их уединение нарушил мистер Стивен Нортон. До этого отец Доран задумывался, не рассказать ли мистеру Коркорану о том, кем является этот гость милорда Лайонелла, которого тот и на порог бы не пустил, знай только, кем тот является, но приглядевшись, понял, что ни в каких предостережениях мистер Коркоран не нуждается.

Сейчас Кристиан раздвинул губы в улыбке, поспешно метнулся к вещевому мешку и наполнил для нового гостя бокал. Произнёс тост за королеву и предложил выпить стоя. Затем, удивляя мистера Дорана, четверть часа говорил не умолкая, сыпал анекдотами и забавными спичами. Мистер Стивен, однако, сумел вставить фразу о том, что хотел бы поговорить с ним без свидетелей, Доран торопливо поднялся, но Коркоран любезно извинился перед мистером Нортоном. Сейчас он не может уделить ему всё своё внимание — идет перегонка, он закончит всё через полчаса — и будет полностью к его услугам. Мистер Нортон выслушал его со странным выражением на лице, кивнул — и поспешно вышел. Мистер Доран задумался и поинтересовался:

— Вы же сказали, что перегонка займет несколько часов…

— Так и есть… А… вы о том, что я сказал мистеру Нортону? — Кивнул Коркоран и неожиданно весело прыснул, сразу показавшись отцу Патрику шкодливым мальчишкой. — Я подшутил над ним. Вместо коньяка я влил ему в бокал гремучую слабительную смесь, он не сойдет теперь с ночного горшка добрых двенадцать часов. А мы успеем дважды перегнать масло, спокойно обсудить последнюю речь премьера и возможность завтрашней прогулки в лес. — Мистер Доран вытаращил глаза. Мистер же Коркоран увлечённо продолжил, — при случае, вдруг доведётся, поинтересуйтесь у него результатом. Я использовал «Венское питье» — это сложный настой сены, сеньетовой соли, очищенного меда и спирта. Добавил и почти 50 граммов глауберовой соли. Это не опасно, не волнуйтесь, — заверил нахал священника, — к тому же прекрасно очищает кишечник. Кто знает, может, именно застой каловых масс вызывает эти нездоровые влечения? Я посоветую ему ещё и отвар коры крушины…

Священник не знал, надлежит ли ему возмутиться злой шуткой мистера Коркорана или же рассмеяться. Тот явно всё знал о мистере Нортоне. Но если он сам пошёл на такую же мерзость ради состояния лорда Чедвика — то выказываемое им пренебрежение мистеру Стивену — цинизм запредельный и артистизм кощунственный…

Между тем мистер Коркоран лениво продолжил, выравнивая пламя газовой горелки.

— Вы не должны сердиться. Я заметил, сколь брезгливо вы отодвинулись, когда он вошёл, из чего делаю вывод, что вы осведомлены о его склонностях. Не осуждайте меня. Моя мера носила характер упреждающей самозащиты и педагогического нравоучения: я просто хотел занять задницу этого джентльмена её настоящим делом. Сиречь, стремился вразумить, просветить и наставить заблудшего на путь истины. Намерения у меня были самые добродетельные.

Отец Доран расхохотался. Мистер же Коркоран вздохнул.

— Будем, однако, дальновидны и предусмотрительны. Этот господин не оставит попыток предложить мне свою… — он содрогнулся, — любовь. Чёрт его знает, на что этот тип может оказаться способен… нет-нет, — заметив изумлённый взгляд священника, рассмеялся мистер Коркоран, — осквернить себя я ему и сам не позволю, успокойтесь, но просто, молю, будьте поблизости. Возможно, сорвусь и я. Оттащите меня, если увидите, что самообладание изменяет мне. Я не всегда бываю джентльменом — недостаёт выдержки.

— Вам уже предлагалось подобное? — осторожно поинтересовался мистер Доран.

— Случалось. Я заметен. Кроме того, судьба свела меня с одним из таких — близко. Они — люди, и как все люди, разнятся. Арчибальд… Я сам выделил его из толпы — у него были страшные глаза — запредельной тоски и обжигающего отчаяния. Я не мог выносить такое. Постепенно мы сошлись, хотя он отстранялся до последнего. Бог весть, почему он вдруг открылся — видимо, душа не выдержала надлома. Воспитанный матерью-ирландкой католиком, он осознал себя содомитом. Он рассказал мне это — и взвыл. Как волк. — Мистер Коркоран вздохнул, — Я замечал в нём странности, но…такое… Я тогда впервые осознал ужас этого перевернутого либидо — для подлинного человека. Всю жизнь лгать, что изматывает и убивает. Притворяться таким же, как все. Иметь ничтожную возможность выбора партнера только среди изгоев и подонков общества. Поминутно рисковать оскорблением или пощечиной. Гарантированная бездетность. Преждевременное старение. Позор для близких. Одиночество в старости. Страх геенны. Есть от чего взвыть. Но в несчастном Арчибальде была ненависть к мерзости в себе, сильная воля, кристальная душа — он никогда не допустил бы этого.

— Вы говорите о нём в прошедшем времени?

Мистер Коркоран улыбнулся.

— Арчибальд жив. Я много сил положил, уверяя его, что у него есть силы это перенести. Сфера духа, стезя интеллекта не были закрыты для него. Научил аскетике. Сегодня он работает — и весьма продуктивно. О нём говорят, что он пожертвовал всем ради науки. На самом деле — он пожертвовал похотью ради чести. Достойный выбор. Но это Человек. А это… — мистер Коркоран поежился, — он даже не задумывается, что творит. Надеюсь, его пронесёт основательно. Ужинать он, думаю, не будет.

Учёный оказался прав в своих предположениях. Мистер Нортон, пожаловавшись на недомогание, не явился на ужин. Не пришёл он и на партию в вист, на которую был приглашён мистером Стэнтоном. Он вообще в тот вечер никого не обременил своим присутствием. Мистер же Коркоран, смеша мистера Дорана, выражал сожаление, что не может провести наблюдения за перистальтикой кишечника мистера Нортона: это было бы интересно и поучительно, и обогатило бы науку.

Утром следующего дня мистер Коркоран юркой белкой выскочил с ботанизиркой и охотничьей сумкой из своих апартаментов и торопливо направился к Лысому уступу, миновал топь, и углубился в лес. Вернулся к обеду, и тут же узнал от отца Дорана, что действие его дьявольской смеси кончилось — мистер Нортон был на завтраке и даже съел что-то, хоть и был каким-то зеленоватым. Мистер Коркоран пробормотав, что даже девятидневное чудо длится только девять дней, развёл руками. Обед велел подать себе в гостиную, но когда вместе с мистером Дораном вышел из дома, направляясь по лестнице, ведущей с террасы, вниз, на ступенях его снова ждал мистер Стивен Нортон.

Глаза мистера Коркорана не потемнели — их чернота не допускала этого, но лицо напряглось свинцовой тоской. Мистер Нортон извинился, что его вчерашнее недомогание помешало назначенной встрече. Коркоран склонил голову на полдюйма, давая понять, что принимает его извинения и двинулся к садовой галерее, вынуждая Стивена идти следом. Оставшийся на лестнице отец Доран, подумав мгновение, обошёл галерею с той стороны, где заросли лигуструма отделяли искусно сделанные садовником альпийские горки от колонн, и вышел на голоса, присев на скамью у клумбы. Он не верил в опасность этой встречи. Гениальный артист, святой или пройдоха, этот человек способен был за себя постоять, и мистер Доран уже давно понял это. Он видел говорящих, слова улавливал, к тому же по жестам мистера Нортона ему не составляло труда понять, о чем шла речь.