Мария Тортика (Лобанова) - Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

• Название: Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
• Автор: Мария Тортика (Лобанова)
• Издательство: Литагент «Центрполиграф»a8b439f2-3900-11e0-8c7e-ec5afce481d9
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05277-3

На основании обширных архивных материалов ряда стран впервые подробно рассматривается жизненный путь одного из ярчайших лидеров международного социалистического движения болгарина Крыстю (Христиана) Раковского, видного центристского деятеля II Интернационала, ставшего после 1917 года большевиком. Авторы проследили роль Раковского как государственного руководителя Украины – председателя ее правительства, его мужественную борьбу за подлинное равноправие республики в составе СССР, против сталинского курса на унификацию, раскрыли попытки Раковского европеизировать СССР, когда он был полномочным представителем в Великобритании и Франции. Исследование выразительно повествует о противодействии Раковского установлению сталинского единовластия, пребывании в ссылке, возвращении в Москву на второстепенный пост и расправе с ним. Уделено внимание и личной жизни героя, его семейным и внесемейным связям, его родным и близким. Книга написана живым языком, с увлечением читается и представляет интерес не только для специалистов, но и для самой широкой аудитории.

---

К подобным выпадам Христиан Георгиевич относился мужественно. Ему удалось добиться получения некоторых изданий, включая немецкую газету «Берлинер тагеблатт», газету французских коммунистов «Юманите» и британскую коммунистическую газету «Уоркерс лайф». Он поддерживал активную переписку со ссыльными, продолжал регулярно писать Троцкому, посылал ему книги и журналы, отсутствовавшие в Алма-Ате. В начале апреля 1928 г. Троцкий в одном из писем, адресованном Е. А. Преображенскому, Н. И. Муралову и Х. Г. Раковскому, сообщил: «Иностранные газеты стали получаться сейчас из Москвы и из Астрахани».[1129]

Уколы и удары по Раковскому продолжались. Еще одной враждебной акцией стало исключение его из числа действительных членов Коммунистической академии.[1130] Но Раковский сохранял бодрость и присутствие духа, стремился приободрить других ссыльных.

9 июня 1928 г. в Москве от скоротечного туберкулеза скончалась 25-летняя дочь Л. Д. Троцкого Нина, муж которой Ман Невельсон был арестован как «троцкист» незадолго до высылки ее отца. 16 июня в Алма-Ату пришла телеграмма из Астрахани: «Вчера получил твое письмо о тяжелой болезни Нины… Сегодня из газет узнал, что Нина окончила свой короткий революционный жизненный путь. Целиком с тобой, дорогой друг, и очень тяжело, что непреодолимое расстояние разделяет нас. Обнимаю много раз и крепко. Христиан».[1131] А через две недели Троцкий получил письмо Раковского, отправленное тогда же. «Мне страшно больно за Ниночку, за тебя, за всех нас, – говорилось в нем. – Ты давно несешь тяжелый крест революционера-марксиста, но теперь впервые испытываешь беспредельное горе отца. От всей души с тобой, скорблю, что так далеко от тебя».[1132] Другая отправленная одновременно из Астрахани телеграмма с соболезнованием Троцкому, также подписанная Раковским, позволяет установить, что у него, кроме харьковчан Мягковой и Минца, появились новые ссыльные единомышленники. В телеграмме мы встречаем подпись оппозиционера Пискунова.[1133]

С Л. Д. Троцким Раковский переписывался регулярно в течение всего периода пребывания в Астрахани. В архиве Л. Д. Троцкого сохранились оригиналы 17 писем от 17 и 29 февраля, 3, 17 и 25 марта, 2 апреля, 10, 18, 27 мая, 2, 11, 14 и 28 июня, 2 и 21 июля, 7 августа, 20 октября и 14 телеграмм – от 4 февраля, 17, 20 и 30 апреля, 18 мая, 9 и 15 июня (в этот день были отправлены две телеграммы), 15, 19 и 23 июля, 16 октября, 8 ноября и 30 декабря 1928 г.[1134]

Переписывался Раковский также с супругой Троцкого Н. И. Седовой (остались письма от 2 июля и 30 августа) и его сыном Л. Л. Седовым (письма от 27 мая и 28 июня 1928 г.). «В этих трудных условиях Троцкий нашел могучую моральную поддержку в лице Раковского, – пишет биограф Троцкого. – Их старая и тесная дружба теперь приобрела новую глубину взаимной привязанности, интимности и интеллектуального согласия».[1135]

Большой интерес представляют и сохранившиеся письма и телеграммы Х. Г. Раковского К. Б. Радеку и его жене Розе – от 1 марта, 20 июля, 7 и 15 августа 1928 г. Позже последовали письма и телеграммы из Саратова от 2 декабря 1928 г., 13 января, 6 апреля, 21 мая 1929 г. Имеются также три недатированных документа – одно письмо и две телеграммы. Эти интересные документы, в отличие от переписки с Троцким, хранящейся в архивном фонде Троцкого в Хотонской библиотеке Гарвардского университета (США), находятся ныне в фонде Радека в Российском государственном архиве социально-политической истории.

Христиан стремился приободрить Карла, находившегося в состоянии депрессии. «Твой муж поступает, как Рашель[1136] с Гейне, – говорилось в одном из писем. – Он отправился познакомиться с великой артисткой. В салоне его встретила шеренга женщин и мужчин всех возрастов. Начались представления: мать Рашель, старшая сестра Рашель, брат Рашель, племянник Рашель и т. д. и т. д. Что касается самой Рашель, она уехала гулять». И, переходя теперь на личность Карла, Раковский продолжал уже в связи с тем, что получил письмо не от него, а от Розы: «Очевидно, у него осталась с кремлевской эпохи плохая привычка не писать самому, а диктовать. Может быть, он боится продешевить свои автографы?»[1137] Это дружеское, беззлобное подтрунивание должно было способствовать повышению жизненного тонуса адресата.

Раковский в то же время сообщал Радеку о своем плохом самочувствии, о тяжелых климатических условиях в городе, для которого характерны были нестерпимая летняя жара, повышенная влажность, грязь, полчища комаров. «Нужно было бы весь день стоять под краном, но, во-первых, нет крана (в гостинице, куда я переселился, нет даже воды), а во-вторых, если вода хороша для сердца, она плоха для суставов. У меня легко получается ревматизм».[1138] Все же представляется, что жалобы на здоровье не были вполне основательными. Как мы сейчас увидим, Христиан сохранил в полной мере интерес к женскому полу и подлинно мужские страсти.

Переписывался Х. Г. Раковский и с другими ссыльными, например с И. Я. Врачевым, находившимся в Вологде. Врачев вспоминает: «Сначала письма приходили из Астрахани, потом с Алтая».[1139]

В Астрахани произошло важное событие в личной жизни Х. Г. Раковского. Он увлекся молодой женщиной Юлией Ионовной Щегловой, которая стенографировала его воспоминания, и сблизился с ней в те месяцы, когда его супруга находилась в Москве. Позже, уже после перевода в Саратов, он получил от Юлии письмо с одновременно радостной и весьма тревожной вестью о рождении ею сына Аскольда, зачатого в промежутке между этапами работы над рукописью. 56-летний Христиан Георгиевич не относился сколько-нибудь серьезно к своей связи с молодой астраханкой – женщиной совершенно иного круга, сугубо житейских интересов, проявлявшей к нему скорее дочерние, уважительные, нежели плотские и тем более страстные чувства.

Но Юлия оказалась не просто хорошей матерью, но и весьма предусмотрительной женщиной. Предвидя вполне возможное развитие событий, она дала ребенку свое отчество, и это способствовало тому, что он не разделил трагической участи детей «врагов народа». Аскольд Юльевич Щеглов, знавший с малых лет, кем был его отец, сумел сберечь эту тайну в течение многих десятилетий. Он окончил астраханский медицинский институт, аспирантуру в Ленинграде, защитил кандидатскую диссертацию и с 1968 г. являлся доцентом кафедры внутренних болезней Калининского (ныне Тверского) медицинского института. До весны 1990 г., когда он был обнаружен авторами этой работы, А. Ю. Щеглов никогда не давал о себе знать в качестве сына Х. Г. Раковского. Но в сентябре 1990 г. он побывал в Болгарии, где был тепло принят, и с этого времени, так сказать, «легализовался».[1140]

Что же касается Х. Г. Раковского, то он, любивший детей, хорошо себя с ними чувствовавший, с удовольствием с ними игравший, воспитывавший дочь своей жены и племянницу, но до сих пор не имевший потомства, был внутренне счастлив в связи с появлением на свет единственного родного сына. Но коренным образом менять свою жизнь он не собирался. В семейной жизни Раковского возникли естественные сложности. Однако Александрина, узнав об измене мужа и ее последствиях, оказалась на высоте: она не только не препятствовала контактам отца с ребенком, но позже, возвратившись в Москву, в мае 1936 г., сердечно принимала маленького Аскольда в своем доме.[1141]

Х. Г. Раковский продолжал анализировать важнейшие тенденции международной жизни, их направления и изменения. Некоторые из его писем Л. Д. Троцкому были своеобразными политико-экономическими эссе. Так, заслуживает внимания письмо от 29 февраля 1928 г. с интересным анализом характера англо-американских противоречий, вытеснения Соединенными Штатами Великобритании с традиционных мировых рынков, превращения последней в «младшего партнера» США.[1142] Эту тенденцию, которая получила мощное развитие лишь в годы Второй мировой войны, Раковскому удалось уловить в ее зачатке – за десять с лишним лет до ее начала (сходных взглядов придерживался Троцкий).

Политико-экономический анализ подтверждался статистическими данными, взятыми из авторитетных первоисточников. Указывалось, что вытеснение Соединенными Штатами Великобритании идет медленно, но неуклонно, что презрение англичан к американцам перерастает в прямую ненависть, что антагонизм с Америкой выходит на первое место в британской политике. «Но можно ли отсюда сделать вывод о неизбежности англо-американской войны и при этом в ближайшие годы?» – ставил вопрос Раковский, полемизируя с теми советскими политологами, для которых утвердительный ответ звучал бы общим местом.

Автор письма был совершенно другого мнения. Он считал значительно более вероятным, что Великобритании «придется стать на колени перед Америкой, т[о] е[сть] уступить ей первенство, стараясь компенсировать себя за это вытеснение из господства над морем какими-нибудь уступками или “гарантиями” со стороны Соединенных Штатов и направив свои империалистические устремления в другую сторону».