Нелла Тихомир - Призрак гнева

• Название: Призрак гнева
• Автор: Нелла Тихомир
• Жанр: Ужасы и Мистика

Зима в далекой северной земле — снег, лед, пронизывающий холод… В глухую пору морозов и бездорожья двое чужаков, отец и сын, становятся пленниками главы местного клана: конунга по прозвищу Железный Лоб. Однако путники не так просты, поэтому их плен быстро заканчивается. Старший вынужден уехать, а младший, по имени Бран, остается, вняв просьбам о помощи, ведь, по уверению конунга, род преследует чудовище — гигантский медведь-шатун, уже убивший его старшего сына. Бран поневоле оказывается втянут в семейные распри здешних жителей, и тайны, которые они тщательно скрывают, постепенно выплывают на поверхность. Ему придется найти в себе силы выстоять, где остальные отступили, выдержать испытание, чтобы спасти самого дорогого в мире человека — там, где бродит призрак гнева, и где всё не то, чем кажется…

ВНИМАНИЕ: это не классический ЛР, хотя любовная линия в повествовании занимает главенствующее место. Предназначено для читателей, не ищущих в литературе только развлечения и не боящихся серьезных тем. За обложку опять огромное спасибо Любимовой Софе.

---

Конунг прищурился:

— Это ты сейчас так думаешь. Если дойдет до дела — волком взвоешь, не хуже моего. Кроме того, откуда мне знать, что этот вот, — он ткнул пальцем в Брана, — не за приданым гонится? У него на лбу не написано.

Кровь бросилась Брану в лицо.

— Мне ничего от тебя не надо! — крикнул он. — Я ее без всего возьму! Мне она нужна, она, а не…

— Погоди, сынок, — остановил Сигурд. — Погоди, я сам.

И, обращаясь к конунгу, сказал:

— Уж тебе-то грех про него такое говорить, брат. За то, што он для всех для нас тут сделал, он с тебя много платы стребовал? А он ведь жизнью рисковал. Задумайся. Вот, может, и отплатил бы ты ему, разрешил на дочери жениться.

Конунг сверкнул глазами. Рявкнул так, что все остолбенели:

— Моя дочь не разменная монета! — он остановился перед Сигурдом, стиснув кулаки. — Я ее на торги не выставлял! Детей на продажу не делаем, уж не обессудь! Так и дочерей не напасешься, за всякое быдло их выдавать!

От его крика Улла вздрогнула, а Бран, не выдержав, вскочил.

— Я тебе не быдло! — заорал он конунгу в лицо. Сигурд дернул Брана вниз, так, что тот почти упал на лавку.

— Сядь, я сказал, — велел Сигурд. Встал, выпрямился во весь немалый рост.

— Ты, родич, не кричи, — промолвил ярл, — глухих здесь нету, и быдла, кстати, тож. Я говорил — но повторю: я сюда затем пришел, штоб это дело уладить миром. Не хочу меж нашими домами усобицу сеять. Но ты одно заруби себе, родич: коли я девять лет молчал, то отныне молчать не буду. Я молчал за-ради мира, а не за-ради страха. Богов я боюсь, тебя — нет.

Отступив, конунг процедил сквозь зубы:

— Хочешь драться?

— Нет, — ответил Сигурд, — не хочу. Не хочу богов гневить, кровь родную проливать. Да только, брат, я ведь не железный. До поры терплю, опосля — уж не прогневайся.

— Ты мне угрожаешь?

— Нет. Предупреждаю.

— Думаешь, я тебя боюсь? Думаешь испугом взять, что ли? Я не мальчик, пугать не надо!

— Я тебе не пугало — пугать тебя, — отозвался Сигурд. — Гляди, сам себя не испугайся.

Конунг набычился, багровея.

— Пожалеешь, родич, — сказал он. — Пожалеешь, что так со мной.

— Я уж давно пожалел, што я с тобой, слышь, — угрюмо, раздельно выговорил Сигурд.

Ладони конунга сжались в стальные кулаки. Он шагнул вперед. Эйвинд и Бьорн Харалдсон вскочили, в толпе возникли ропот и движение.

С лавки старейшин поднялся ярл, седобородый, высокий и сухой. Он неторопливо вышел на середину, из-под седых бровей глядели острые поблекшие глаза.

— Постыдились бы! — зычно выговорил он. Все замерли, а конунг обернулся.

— Эх! Уж постыдились бы! — повторил старик, качая головой. — Ведь, чай, не дети малые. Чего перед всеми позоритесь? Не можете говорить — разойдитесь от греха. А так-то зачем? Доведете до беды. Мириться пришли, не собачиться. Коли вы так начнете, чего ж об остальных-то? Оглянитесь вокруг, какой пример всем подаете? Богами заклинаю, не начинайте войны, все пропадем, всему роду конец будет. Об роде подумайте! Чего вам друг перед дружкой куражиться, храбрость свою доказывать? Ее все знают, вы ее давно уж доказали! Вы — первые в роду, опора ему, а не погибель! Помиритесь. Уступите, богами просим вас! Уступите вы друг дружке!

Старик низко поклонился. Другие старейшины, встав с лавки, поклонились тоже.

— Уступите… не доводите до беды… боги прогневаются… — говорили они вразнобой.

Конунг отвернулся, отошел туда, где были его домочадцы. Сигурд сел, за ним и остальные. Довольно долго конунг с Сигурдом молчали, потом наконец конунг произнес:

— Извольте, я ведь тоже ссоры не ищу. Но уж если уступать, то не только мне. Ты тоже уступи, Сигурд.

— Я готов, — ответил ярл.

Улла побледнела до синевы, и глаза закрылись. Покачнувшись, она едва не упала с лавки. Поддержав ее, Бран испуганно взглянул на Сигурда.

— Я готов, — повторил Сигурд. — Говори, я слушаю.

— Так вот. Я на все твои условия согласен, будь по-твоему. Кроме одного. За колдуна замуж она не выйдет. Я ему за работу заплачу, и пускай убирается, нечего ему тут делать. Жить она пускай живет, где хочет. Преследовать я никого не стану, а уж тем более ее. Захочет, может вернуться домой, милости просим. Но — без него, его я здесь не потерплю. Я их блуд прикрывать не намерен, в моей семье такого зятя не будет. Я сказал.

— Все? — спросил Сигурд.

— Все, — ответил конунг.

Сигурд поднялся и обвел взглядом молчавшую толпу.

— Так вот што, брат, — сказал Сигурд, — и вы все, родичи. Уж простите великодушно, а только ничего не выйдет. Коль я на это соглашусь, Улла руки на себя наложит. Так и случится, можете поверить. А она мне дочь, хошь и нареченная. Я палачом отродясь не был — и не стану, уж не обессудьте. И ты тоже, брат. Умом я тебя понять могу, да только и ты меня пойми. Дочка мне она. Ну, не могу я просто взять и к смерти ее приговорить. Не могу. Простите, родичи. Вот все мои резоны, судите, рядите, а мне деваться некуда. Я свое сказал, боле нечего добавить.

Зрители поразевали рты. В полной тишине конунг произнес:

— Эх, и до чего же ты упрямый!

Сигурд согласно нагнул голову:

— Семейное, видать.

Они стояли и смотрели друг на друга. Потом конунг бросил:

— Ну, и зря. Ничего с ней не случится, переживет. В ее-то возрасте по сту раз влюбляются, подумаешь!

— Не скажи, — ответил ярл. — Дело не так просто. Можешь верить, можешь нет, а только я за ними уже две недели наблюдаю. Вижу я, глаза-то есть. Да сам взгляни на них, неужто не заметно?

Зрители, как по команде, повернулись, шесть сотен любопытных глаз уставились на Уллу и на Брана.

Улла вдруг обмякла, словно из нее выдернули стержень, и начала сползать на снег. Бран схватил ее, вместе с ней повалился на колени, Арнор и Раннвейг кинулись к нему… Толпа заколыхалась. Люди вытянули шеи, пихались, желая посмотреть. Шум нарастал, народ начал напирать на лавки.

— Доча, што ты? — Сигурд растолкал не в меру любопытных. Крикнул, отгоняя их от Уллы:

— Да не нависайте вы! Што вам, представление?! Воздуху ей дайте!

Хелге и Бран привели Уллу в чувство. Она повела вокруг затравленным взглядом, заслонила ладонями лицо. Бран обнял девушку, стараясь собой отгородить от публики.

Сигурд глядел на конунга. Тот хмурил брови. Сигурд сказал:

— Будь человеком. Ты ж ей отец. Сам ведь говорил, што не отрекаешься!

Конунг отвернулся. У него было упрямое и жесткое лицо.

— Ведь ты не камень! — крикнул Сигурд. — Я тебя знаю! Эх, да што же это…

Отвернувшись, Сигурд склонился к Улле:

— Сядь, доченька, сядь. А вы отойдите, живо, ну? Не лезте!

Его никто не слушал, люди с горящими глазами толкались возле Уллы. Сигурд выхватил кнут.

— Гоните их! — крикнул он своим. — Живо!

Его семья вскочила с лавок, Видар с приятелями — тоже. Возникла свалка, давка, и прошло несколько минут, прежде чем им удалось оттеснить любопытных. Все это время конунг стоял в стороне. Когда площадка наконец очистилась, Сигурд произнес:

— Ладно, родич, с тобой, как видно, каши не сваришь. Думай, время у тебя есть, до свадьбы ихней. После — не прогневайся. А мы уходим. — Ярл сделал знак рукой, и его домашние задвигались.

— Погоди, — в спину Сигурду негромко молвил конунг.

Сигурд остановился. Конунг молчал и хмурил брови.

— Што? — спросил Сигурд.

В ответ — ни звука.

— Да чего молчишь-то?! — воскликнул ярл.

— А это у него манера такая издеваться над людьми! — громко сказал Видар.

Сигурд и конунг обернулись. Видар выступил вперед. Он ухмылялся, синие глаза блестели, будто льдинки. Сигурд произнес:

— Уж хоть бы ты не вмешивался, а?

Видар будто не услышал.

— Ну, чего, папаша? — он скрестил руки на груди. — Веселишься? Развлекаешься? Настроение себе подымаешь?

— Иди отсюда, — бросил конунг. — Не до тебя.

— Ну, не-ет, — Видар усмехнулся. — Я, может, тоже повеселиться хочу, чего же все тебе одному.

— Поговорите опосля, — попытался образумить Сигурд. — Дай нам закончить.

Видар сощурился:

— Это, значит, вы тут судьбы вершить будете, а я стой в стороне? Вот уж дудки. Я тоже хочу участвовать, не тебе же одному над всеми изгаляться, — Видар подмигнул отцу.

Конунг потемнел, как небо перед бурей. Он старался держать себя в руках, но было заметно, что это стоит ему невероятного труда.

— А я говорю, проваливай, — отозвался он. Сигурд подошел ближе и сказал:

— Слышь, Видар, уйди ты от греха. Ну, я прошу! — ярл повернулся к конунгу:

— Охолони! Ты што, не видишь, он нарошно тебя заводит!

И снова Видару:

— Ступай отсель. Не время тут, не место счеты сводить, народ ведь смотрит.

— И отлично, — Видар обвел взглядом все еще шумевшую толпу. На лице были насмешка и презрение. — Делать им нечего, вот и смотрят. Мне-то что? Я секретов не держу, в отличие от некоторых. Верно, а, папаша?