Нелла Тихомир - Призрак гнева

• Название: Призрак гнева
• Автор: Нелла Тихомир
• Жанр: Ужасы и Мистика

Зима в далекой северной земле — снег, лед, пронизывающий холод… В глухую пору морозов и бездорожья двое чужаков, отец и сын, становятся пленниками главы местного клана: конунга по прозвищу Железный Лоб. Однако путники не так просты, поэтому их плен быстро заканчивается. Старший вынужден уехать, а младший, по имени Бран, остается, вняв просьбам о помощи, ведь, по уверению конунга, род преследует чудовище — гигантский медведь-шатун, уже убивший его старшего сына. Бран поневоле оказывается втянут в семейные распри здешних жителей, и тайны, которые они тщательно скрывают, постепенно выплывают на поверхность. Ему придется найти в себе силы выстоять, где остальные отступили, выдержать испытание, чтобы спасти самого дорогого в мире человека — там, где бродит призрак гнева, и где всё не то, чем кажется…

ВНИМАНИЕ: это не классический ЛР, хотя любовная линия в повествовании занимает главенствующее место. Предназначено для читателей, не ищущих в литературе только развлечения и не боящихся серьезных тем. За обложку опять огромное спасибо Любимовой Софе.

---

А потом пальцы вдруг разжались, и человек упал ничком. Бран перевернул неизвестного лицом кверху, стащил с головы капюшон… Светлые волосы рассыпались по снегу.

— Хилдир?! — Бран упал рядом на колени. Тот молчал, быстро, с натугой дыша. Изо рта тянулась лента крови. — Хилдир, ты… зачем ты? Зачем ты это?!

Хилдир захрипел и схватил Брана за руку.

— Дурак… ты… — выдавил он. Кровь заклокотала в горле, выплеснулась изо рта и потекла по золотистым волосам. — Дурак, она и тебя тоже… как Ари… и… и… — его грудь резко выгнулась. Он застонал, и глаза закатились. Короткий хрип… и больше ничего. Пальцы разжались, рука бессильно упала на снег.

Бран приник к его груди, но услышал только тишину. Сердце не билось. Хилдир умер.

— Умер? — прошептала Улла. Медленно выпрямившись, Бран кивнул. Она подползла поближе и коснулась артерии у Хилдира на шее. С полминуты не шевелилась, потом убрала руку и вытерла кровь об одежду.

— Что теперь делать? — спросила она. Бран не ответил. Поднял свой меч, обтер снегом лезвие и вложил в ножны.

— Это все я виновата.

— При чем здесь ты? Ты ничего не сделала. Он же тебя хотел убить, значит, сам и виноват.

Она покачала склоненной головой:

— Я должна была молчать, а не ругаться с ним. Он разозлился из-за Арии, из-за своего брата. Понимаешь?

— Да, знаю, Хилдир рассказывал. Но что уж теперь-то, теперь ничего не поделаешь. Он за тобой следил?

— Наверное… Я пошла к тебе, и вдруг его увидела, за новой кузницей. Я сперва не знала, что это он. Но потом он мне велел остановиться, нож вытащил… и я испугалась. Ты слышал, как я кричала, да?

— Да. Этого я и боялся. Я чувствовал, что он захочет отомстить, и опасался, что именно тебе. Не мне, а тебе. Хотя… если бы он тебя убил, худшей мести и не выдумать… ох, Господи, Боже мой, — Бран притянул девушку к себе.

— Что мы будем делать? Может, давай оттащим его подальше, а тут все уберем? А? — Улла заглянула ему в глаза. Бран нахмурился:

— Я ведь не убийца. Я же не Кнуд! Так не пойдет. Я иду к твоему отцу.

— Нет! Нет! С ума сошел?! — Улла вцепилась в его одежду. — Хилдир же не раб! Он ярл, понимаешь? Все знают, что вы ссорились! Отец тебе не поверит! Он тебя убьет! Не ходи! Пожалуйста, не ходи… — Улла обняла Брана, что есть силы стиснула руками.

— Не бойся, выкручусь. Скажу, что… ну, не знаю… что он ко мне вломился и хотел убить.

Улла замотала головой:

— Нет! Он не поверит! Лучше тогда уезжай отсюда! Прямо сейчас! Возьми лошадь, и…

— И что? Ну, что? Куда я поеду? Да и потом, чтобы все считали, будто я трус? Что я убийца? Нет, я так не хочу.

— Ну, тогда… — она медленно выпрямилась. — Тогда я скажу ему, как все было.

— Нет!

— Да.

— Нет, Улла! Я запрещаю! Ты этого не сделаешь!

— Сделаю.

— А я говорю, нет! — Бран встряхнул ее за плечи. — Это самый худший выход! Это вообще не выход! Мне этого не надо! Он тебя на кусочки разорвет! Ты что? Ты что, Улла, спятила?

Она расплакалась, и Бран привлек ее к себе.

— Пожалуйста, не ходи, — взмолилась она. — Давай никому не скажем, никто не узнает, что это ты его… У нас же много времени, мы уберем тут все…

— Слишком опасно, детка. А вдруг найдут следы? Собаки могут раскопать, или свиньи, гляди, сколько крови. Как такое скроешь, ну, как? Если найдут здесь кровь — мне точно конец. Как я тогда смогу оправдаться? Ну, подумай, родная, как?

— Он тебя убьет…

— Не убьет.

— Они изобьют тебя… замучают…

— Ну, это не так уж и легко, я же им не кролик дался. Не бойся, маленькая. И не ходи со мной. Хорошо?

Улла ожесточенно затрясла головой:

— Я пойду.

— Милая, не надо. Ну, что это даст?

Она опустила ресницы. У нее стало упрямое, замкнутое лицо.

— Я туда пойду, — ответила она. — Я там буду. Обязательно. И если увижу, что он тебе не верит… если он тебя… то я ему все скажу. Скажу все, как было.

— Улла, я прошу.

— Не проси.

— Улла, я не…

— Нет! Нет, любимый мой, не проси, не надо. Я не буду стоять и смотреть, как он тебя убивает. Я этого… не смогу. Я не смогу. Прости меня.

— Ты с ума сошла…

— Может быть, мне все равно, не знаю. Но одно знаю: я тебя ему так просто не отдам, и молчать не буду.

— Улла, ты что, не понимаешь… — начал было Бран, но она не дала договорить. Положила ладонь ему на губы.

— Не спорь, это бесполезно. Я упрямая, ты ведь знаешь.

Бран взял ее руку и крепко сжал.

— Знаю, — ответил он. — Но я надеялся, что ты передумаешь.

Отведя взгляд, Улла покачала головой. Бран поцеловал ее ладонь.

— Хорошо, — промолвил он. — Не будем спорить. Об одном тебя прошу: не спеши. Ладно? Ничего ему не говори без крайней надобности. Пока не увидишь, что выбора нет. Я прошу только об этом. Это ты можешь сделать для меня?

— Могу.

— И сделаешь?

— Сделаю.

— Поклянись.

— Клянусь. Клянусь…

— Хорошо. Поцелуй меня.

Улла потянулась к Брану, осторожно поцеловала в губы. Он схватил ее и не отпускал целую минуту.

— Теперь иди, — наконец отодвинув девушку от себя, сказал он, — возвращайся домой. Я приду чуть позже. Ты сделай вид, что спишь. Может, все и обойдется. Не плачь, моя родная, все будет хорошо. Не плачь же.

— Я люблю тебя.

— И я тебя. Давай-ка, подымайся, — Бран помог ей встать, отряхнул снег с одежды.

— Иди. Давай, иди, — сказал он. — Не дай Бог, тебя заметят.

— Я иду, — сказала Улла. Огромные глаза не отрывались от его лица. Бран подтолкнул ее в плечо:

— Иди, родная.

— Я иду, — она побежала обратно по тропинке.

Бран взял из снега Хилдиров кинжал и завернул в полу плаща. Он избегал глядеть на Хилдира, но все же не сумел удержаться.

Тот лежал лицом вверх, и темный плащ сливался с темной кровью. Из-за ресниц поблескивали полузакрытые глаза. Казалось, Хилдир исподтишка следит за Браном.

— Я не хотел, — сказал Бран. — Видит Бог, я не хотел.

Мертвые глаза смотрели на него. Бран глотнул и отвернулся. Надо идти, мелькнула мысль. Но прошло еще с десяток очень долгих минут, прежде чем он направился к конунгову дому.

Глава 23

— Клади свой меч на стол, — скомандовал конунг.

Бран подчинился.

— Теперь отойди и сядь туда, — конунг пальцем указал на стул перед очагом. Бран проделал это без возражений. Конунг опустился в свое кресло.

В доме горели все лампы, и никто уже не спал. Люди тихо сидели на скамьях. Через пять минут слуги внесли Хилдира и положили на лавку. Его рука безжизненно упала, белые глаза смотрели в потолок, а волосы стали багровыми от крови. Кровью пропитались куртка и плащ.

— Ты прям берсерк какой-то, — медленно выговорил конунг. — Второе убийство за три дня, не многовато?

Бран поднял голову:

— Это вышло нечаянно, я же говорю.

— За нечаянно бьют отчаянно.

— Конунг, клянусь, я не хотел. Я не собирался его убивать. Он… он на меч напоролся. Кто же знал…

— Напоролся, говоришь? — перебил конунг. — И чего ж это он напоролся? Иль пьяный был? Вы чего, с ним пили?

— Нет.

— Тогда с чего бы? — в голосе конунга слышался сарказм. — Поскользнулся и упал?

Бран поглядел на конунга. Тот ему не верил, это было предельно ясно, для этого и мысли не надо было читать. Бран отвел глаза и промолчал.

— Молчишь, колдун? — с усмешкой осведомился конунг. — Правильно, сказать-то тебе и нечего. Ну, коль молчишь, так я скажу, как дело было, — опершись ладонью о колено, конунг подался вперед. Снова усмехнулся и сказал:

— Вы с ним опять поцапались, ведь так? Он за нож, ты за меч, хлоп — и готово дело. Очень просто. Разве не так оно было?

— Нет!

Конунг поморщился:

— Вот чего я не терплю, колдун, так это вранья. Вранья — и трусости. Ну, чего ты отпираешься? Ведь козе понятно. Вы уже с ним пару раз дрались, тут это каждая собака знает. Так чего ты трусишь? Говори правду.

— Я уже сказал, — сдержанно ответил Бран. — И я не трушу. Я не трус и не убийца. Я не убийца, конунг, уж это, по-моему, ты мог уяснить.

Конунг помолчал, разглядывая Брана. В ястребиных глазах горел враждебный огонек.

— Ты ведь не раба убил, колдун, — сухо заметил Торгрим. — Этот парень ярл, в отличье от тебя, и, кстати, из очень старинного рода. Его брат на моей дочери хотел жениться, у меня в дружине был. И Хилдир бы тоже в дружину попал, если б дожил. У него родичи остались, целый клан. Слышишь, нет? Ты, колдун, не надейся: они тебе это просто так не спустят. Люди они горячие и гордые, вирой не отделаешься, уж нет. Даже если я теперь тебя отсюда выгоню — они тебя в любом месте найдут и убьют, как собаку. Вот так-то, колдун.

— Ты меня этим не пугай, — ответил Бран. — Я свое сказал, добавить нечего.

Брови конунга сдвинулсь:

— Не ври.