Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

• Название: Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
• Автор: Александр Артёмов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1965

Поэты, чьи произведения представлены в сборнике, погибли в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). Люди разных возрастов и национальностей, признанные поэты и начинающие — все они объединены судьбой бойцов в пору тяжелых народных бедствий. Читатель по заслугам оценил стихи Мусы Джалиля и Вилкомира, Вс. Багрицкого, Майорова, Когана, Кульчицкого, — наряду с этими именами он встретит в сборнике многих других поэтов, чье творчество впервые собрано и представлено столь широко и полно.

---

520. ПРОВОДЫ

Я буду слушать, как ты спишь. А утром
Пораньше встану, чаю вскипячу,
Сухие веки второпях напудрю
И к вороту петлицы примечу.

Ты будешь, как всегда: меня шутливо
«Несносной хлопотуньей» обзовешь,
Попросишь спичку. И неторопливо
Газету над стаканом развернешь.

И час придет. Я встану, холодея,
Скажу: «Фуфайку не забудь смотри».
Ты тщательно поправишь портупею
И выпрямишься. И пойдешь к двери.

И обернешься, может быть. И разом
Ко мне рванешься, за руки возьмешь.
К виску прильнешь разгоряченным глазом.
И ничего не скажешь. И уйдешь.

И если выбегу и задержусь в парадном,
Не оборачивайся, милый, уходи.
Ты будешь биться так же беспощадно,
Как бьется сердце у меня в груди.

Ты будешь биться за Москву, за звезды,
За нынешних и будущих детей.
Не оборачивайся. Слишком поздно.
И слез не видно на щеке моей.

Сентябрь 1939

521. ПОБУДКА

В шесть еще не светает. Окно
Темнотою лесною полно.
Мир спокойствием напоен,
И так сладостен утренний сон,
Но я знаю, что в этот час
Там, в Полтаве, побудка у вас
И горнист, как ты говорил,
«Зачинает зарю до зари».
Ты встаешь, как пружина тугой,
Ты бежишь и становишься в строй,
И я вижу — равняется взвод,—
Головы твоей поворот.
Стынет темная полоса.
Чуть: поблескивают пояса.
Молодых чапаевцев строй
Нерушимой стоит стеной.
И я тоже встаю, как ты,
Без волненья и суеты,
И колодезная вода
Обжигает иглами льда.
Выхожу в полутьме на крыльцо,
Иней падает на лицо,
И высокая, как всегда,
Улыбается мне звезда.
Может быть, в этот миг и ты
Замечаешь огонь звезды…
Но устав строевой не прост,
И, пожалуй, тебе не до звезд.
Впрочем, нет: у тебя всегда
Пламенеет на шлеме звезда.
Я бегу через темный бор,
Выбегаю на косогор,
Под ногою скрипят снега,
И немного скользит нога.
И мне кажется — в этом лесу
Я депешу тебе несу,
И мне верится — в этот миг
Ты услышишь условный крик.
Как бы ни был мой путь далек,
Я доставлю депешу в срок.
Ведь земля под нами одна
(Ничего, что она холодна),
Ведь над нами небо одно
(Ничего, что оно темно).
Скоро встанет рассвет голубой
Над тобою и надо мной.
Мы с тобою в одном строю,
Нам сражаться в одном бою,
И равняемся мы на ходу
На одну и ту же звезду.
Значит, незачем мне тужить,
Значит, стоит дышать и жить.
……………………………
Я бегу по замерзшей тропе
С теплой думою о тебе.

Декабрь 1939 Переделкино

522. НЕНАЙДЕННОМУ АДРЕСАТУ

Писать тебе. Писать всю ночь. И знать,
Что голос мой тебе не очень нужен,
Что день твой мал и до минут загружен
И некогда тебе стихи мои читать.

И все-таки писать. И думать — вероятно,
Ты переехал, ты уже не там,
И дом не тот, и улица не та,
И мой конверт ко мне придет обратно,
И буду почерк свой в тоске не узнавать,
И, запинаясь, ставить знаки препинанья,
И буквы обводить, и плакать от сознанья,
Что не найду тебя.
                                И все-таки опять
Весь день, всю ночь — пускай бесцельно это —
Я не могу с тобой не говорить,
Как не могу не думать и не жить,
Как не могу не ожидать ответа
Всегда, всю жизнь, не в силах променять
Ни на какие сытые забавы
Голодное, но радостное право
Мечтать, надеяться и безнадежно ждать.

Истлеет лист. Умрут слова и даты.
Но звезды, замыслы и бытие само
Останутся, как вечное письмо
Тебе, ненайденному адресату.

Декабрь 1939

523. ПРИЕЗД

Состав, задыхаясь, под арку влетит,
Навстречу рванутся и окна, и гомон,
И холод, и хохот. И кто-то навзрыд
Заплачет. И всё это будет знакомо,
Как в детстве, в горячке.
Ведь так на роду
Написано мне по старинной примете —
И то, что тебя я опять не найду,
И то, что меня ты опять не встретишь.
И лица. И спины. И яркий перрон.
И кто-то толкает меня. Громогласен
Гудок паровозный. И это не сон,
Что нету тебя. И приезд мой напрасен.
Клубясь и вращаясь, прокатит вокзал,
Сверкание залов и темь коридоров.
И площадь пуста. И фонарь, как запал,
Мигнет, поджигая покинутый город.
И площадь взлетит, как граната, гремя,
И хлынут осколки разорванных улиц.
…Кто-то с панели поднимет меня
И спросит заботливо:
                        «Вы не споткнулись?»

Февраль 1940 Москва

524. ДЕТЯМ

Всё резче графика у глаз,
Всё гуще проседи мазня,
А дочь моя не родилась,
И нету сына у меня.

И голос нежности моей
Жужжит томительно и зло,
Как шмель в оконное стекло
В июльской духоте ночей.

И в темноте, проснувшись вдруг,
Всей грудью чувствовать — вот тут —
Затылка невесомый пух
И детских пальцев теплоту…

А утром — настежь! — окна в сад!
И слушать в гомоне ветвей
Невыдуманных мной детей
Всамделишные голоса.

Июль 1940 Москва

525. ПОЭЗИЯ (Из цикла «Стихи о завтрашних стихах»)

Пусть я стою, как прачка над лоханью,
В пару, в поту до первых петухов.
Я слышу близкое и страстное дыханье
Еще не напечатанных стихов.
Поэзия — везде. Она торчит углами
В цехах, в блокнотах, на клочках газет —
Немеркнущее сдержанное пламя,
Готовое рвануться и зажечь,
Как молния, разящая до грома.
Я верю силе трудовой руки,
Что запретит декретом Совнаркома
Писать о родине бездарные стихи.

1940

526. Я ЖИВУ

Я живу без тебя,
В неуютной квартире,
Среди шумных соседей и облупленных стен,
Я одна в этом плохо проветренном мире.
Это быт. Это дом. А похоже на плен.
Я взбираюсь под утро на подоконник,
Прижимаюсь к стеклу и царапаю мел.
Я старею — от слез, от свирепых бессонниц,
От неконченых писем, стихов и новелл.
Это трудно. Но всё это — только снится.
Мир совсем не такой, если снять мишуру,
Если вспомнить пронзенные солнцем ресницы.
Ты со мной. Ты во мне. Я с тобой говорю.
Ты меня не ругаешь за отсутствие пудры,
За немодное платье, за мечты о тебе…
Ты меня понимаешь, спокойный и мудрый
(Не такой, как в Полтаве, а как был на Лабе),
Улыбаются умные, добрые губы,
Светло-русая прядь закрывает висок.
Я тебя называю: «Аэро, любый…»
Ты меня — полушепотом: «Еленок…»
И становится мир и просторным и светлым.
Ты мне волосы гладишь. Не во сне. Наяву.
Мы стоим над обрывом. От холодного ветра
Ты меня защищаешь.
Потому я живу.

15 января 1941 Ростов-Дон

527. ПОДАРОК

Человек…
Беспредельно влюбленный
В далекие горизонты…
В туманные ночи и свежие утра,
В росистые травы и нежные цветы,
Во все моря света и облака,
В молнии, громы и горячие споры,
В стихи и краски всех радуг,
В хорошие книги и в свою работу…

В. Марчихин.

Дарю тебе весь этот мир:
Кипенье смрадное асфальта,
Ручьев бегущее контральто
И в небе ласточек пунктир.

И тучи цвета молока,
И трепетание мембраны,
И шеи динозавров — краны,
Взнесенные под облака.

В акациях прозрачных сквер,
Овал младенческих коленей,
И напечатанные тени
На желто-розовом песке.

И корректуры первых книг,
И первые раскаты грома,
И первородный женский крик
Из окон ближнего роддома…

Бери его! Он твой — весь мир!
Клубок из боли и блаженства.
Но будь к нему непримирим —
Владей, корчуй и совершенствуй!

Июнь 1941

528. ПИСЬМО ДЕВУШКИ-ДОНОРА