Юрий Галинский - За землю отчую.

• Название: За землю отчую.
• Автор: Юрий Галинский
• Жанр: Исторические приключения

---

Лучше Василька покликать, «язык» все же.

Ладно.

Порубежники уже спали, когда в лесной лагерь возвратились Никитка и Алешка. Перебивая друг друга, они поведали Васильку о том, что случилось. Вскоре все уже были на ногах. Тут же растащили костер, залили его водой из ручья. Василько и несколько порубежников отправились к месту схватки. Освещая себе дорогу головешками из костра,— факелы решили не зажигать, опасаясь привлечь ордынцев,— тарусцы гуськом следовали за Никиткой. Шли с обнаженными мечами и шестоперами в руках. Никого не встретив, добрались наконец туда, где лежал раненый татарин. Василько, который понимал по-татарски, хотел было допросить пленника, но тот не приходил в сознание, стонал, бормотал что-то несвязное. Тогда Василько велел перевязать ордынца и отнести в лагерь.

Неожиданная встреча с татарами в глухих тарусских лесах встревожила Василька. Возвратившись, он тут же направил нескольких бывалых воинов в разведку. «Кто эти двое? — размышлял десятник в недоумении.—Лазутчики не стали б убивать до смерти Микулу, взяли бы живым... А может, их тут много, расположились где-™ неподалеку?..» Ответа на эти вопросы он так и не смог получить — ордынец не приходил в себя. Досадуя, Василько поднялся с земли, зашагал по лагерю. Большинство порубежников еще не спали, расположившись вокруг потушенного костра, вполголоса переговаривались. Миновав затаившийся в кустах дозор, десятник остановился, прислушался. В ночном лесу было тихо, только в отдалении кричала неясыть.

За полночь стали возвращаться из разведки порубежники. Татар они не обнаружили, но двоим удалось выйти к тарусской дороге, что пролегала неподалеку от лесного стана.

На рассвете ордынец; пришел в сознание. Разбудили Василька. С трудом поднявшись (уснул лишь под утро), он прошел к ручью, окунул голову в холодную прозрачную воду, обтер лицо и направился к пленнику. Присев на корточки, заговорил с ним. Услышав татарскую речь, пленник встрепенулся, хотел привстать, но, застонав, тут же опустился на траву. Затравленным взглядом узких щелок глаз водил по обступившим его бородатым лицам урусутов, губы что-то шептали.

Должно, молится,— заметил кто-то из воинов.

Василько старался успокоить пленника:

Ты не бойся, не тронем. Поведаешь, кто ты, откель тут взялся, и сразу отпустим. Когда б зло держали, не стали бы тебя перевязывать,— показал он на грудь татарина.— А не скажешь — на себя пеняй!

— Ибрагим не убивал урусута! Абдулла убил! Абдулла хотел убить Ибрагима!..— выкрикнул пленник, смуглое лицо его посерело от волнения и боли, он закрыл глаза.

Вот и добре, что не убивал. Слово мое верное — не обидим тебя. А теперь скажи: как вы с Абдуллой в этих местах оказались? Что замышляли?

Ибрагим заговорил тихо, без выкриков. После первых же его слов у Василька тревожно сдвинулись к переносице рыжеватые брови, взгляд серых глаз стал угрюм и строг. Не успел татарин умолкнуть, как десятник стремительно вскочил на ноги, взволнованно закричал:

Никита! Алексей! Коней седлайте мигом! Гоните в Тарусу к князю. Поведал ордынец, что крымцы задумали полонить княгинюшку его Ольгу Федоровну с чадами. Пущай Костянтин Иваныч шлет дружину на выручку. Татары по тарусской дороге за ними гонятся!..— скороговоркой выпалил он и, смахнув со лба обильный пот, продолжал уже спокойнее: — Только поначалу скачите лесом, а то как бы вас ордынцы на дороге не перехватили. Мигом, ребята!..— Остальным наказал: — Всем быть готовым к походу, копей седлать, оружье взять, доспехи — сейчас выступать будем!

В лесном стане все пришло в движение. Одни седлали лошадей, другие надевали кольчуги и панцири, третьи точили мечи и кинжалы.

Проводив Никитку и Алешку, Василько обратился к сгрудившимся вокруг него воинам.

Ну, други, что делать станем? Татары недалече, в версте от нас, по ту сторону дороги. Больно много их — Ибрагим говорит: душ триста. Надо задержать, да как?

Надо было ночью напасть,— досадливо бросил кто-то.

Много бы ты нашел во тьме! — отпарировал один из разведчиков.

А ежели дать ордынцам пройти и в спину им ударить!? — взволнованно предложил русоголовый парень.

Верно! Так и надо сделать! Тут и думать нечего! — поддержали его несколько таких же, как он, молодых, но большинство молчало.

Нет, сие негоже,— покачал головой Василько. — Все - то вы, кочеты, без оглядки в драку норовите. А надоть с разумом. Лечь костьми недолго, а проку? Татары враз с нами управятся, коли дюжина их на одного...— И, помолчав, сказал уверенно: — Попробуем нагнать возки княжьи и примкнуть к сторожевым. Вместе нас уже будет сила. А сейчас по коням все!

ГЛАВА 15

Здорово, лесовички! Чай, и не признали? — выкрикнул незнакомец, шедший в окружении свиты. Приблизившись к ватажникам, горделиво выпрямился, оправил парчовый кафтан с петлями из желтого шелка и длинными кистями; кафтан был явно с чужого плеча, великоватой была и шапка, сползавшая ему на уши.

Лесовики подозрительно уставились на него и молчали.

Да это ж Епишка! — первым узнал рябого его дружок Митька Корень.

Верно! Вишь, вырядился, как на свадьбу боярскую! Мы Епишке упокой, а он с прибытком заявился- Должно, понапрасну час не терял. А ну, покажи кольца. Неужто золотые? — загомонили ватажники.

Пожалуй, все, кроме Гордея и Федора, обрадовались неожиданной встрече.

Уж не чаяли повстречать тебя живого. Теперь до ста годов будешь здравствовать! — похлопывая рябого по плечу, приговаривал Корень; они с Епишкой были вместе при набеге ордынцев на Серпухов. Широко открыв губастый рот, от чего длинное лицо его казалось еще крупнее, Корень смотрел на своего удачливого приятеля с восхищением.— Мелеха и Базыку клятые ордынцы до смерти убили. Я едва убег. А ты куды подевался тогда?

На вопросы Епишка отвечал неохотно, больше расспрашивал сам. Узнав, что лесовики решили направиться в Верхне-Окские княжества, громко рассмеялся.

Куды!? В Верховские княжества? Ха-ха-ха!.. А я-то, дурень, голову морочу, каким ветром Гордея с острожником сюды занесло. Да вы ж на Рязанщину собирались. Аль от Серпухова ближе? Ха-ха-ха!..

Ты блажь свою кинь! -—хватаясь за рукоятку меча, в сердцах выкрикнул атаман.

А я ничего,— отступая, пробурчал рябой — он был в одинаковой мере наглый и трусливый.

То-то и оно — всяк умен: кто сперва, кто опосля! — не преминул съехидничать Митрошка.

Епишка метнул на косоглазого недобрый взгляд, сплюнул и процедил сквозь зубы: *

- Я к тому, что через Верховские земли ордынцев прошло тьма-тьмущая, нынче их там не счесть. Уразумел, атаман?

Гордей встревожился, недоверчиво переспросил:

Говоришь, много?.. А не врешь ли ты, Епишка? Выходит, оттуда они в Серпухов пригнали?

Дюже мыслишь о себе, атаман...— Почувствовав, что гроза миновала, снова развязно отвечал Епишка.— Дел у меня других нет, врать тебе. Коль сказал, значит, знаю. А на Рязанщине и Тарусчине их нет.

Гордей задумался, пытливо посмотрел на рябого, поинтересовался:

И откуда ты про все ведаешь? Случаем, у татар в поводырях не ходил?

Епишка вздрогнул, побледнел, но сдержался, с вызовом бросил:

А хоть бы и так!

Гляди, Епифан, мелешь много,— покачав головой, сказал атаман; он был обескуражен вестью, что ордынцы находятся там, куда собралась идти ватага. Кивнув на незнакомцев, которые пришли с Епишкой, спросил только: — Они-то откуда? Что за птицы?

Птицы они, чай, такие же, как и ты, Гордейко! — дерзко молвил Епишка и вдруг закричал: — Ты чего меня пытаешь? Не все одно тебе? Не хужей они дружка твоего, острожника! Его давно кончить надо бы, а ты за собой водишь!..

Гордей, махнув рукой, отвернулся от Епишки и направился к монахам и крестьянам, по-прежнему стоявшим посредине двора. Они с опаской косились на лесовиков, но особый страх у монастырской братии вызывали почему-то рябой с его дружками. Каждое их движение приводило монахов и трудников в волнение. Когда атаман потребовал от монахов накормить ватагу, те сразу оживились и стали клясться, что ордынцы ничего не оставили в монастыре. В большинстве это были пожилые старцы, молодые чернецы отмалчивались. Особенно усердствовал грузный, небольшого роста старик с отечным лицом. Тряся седой бороденкой, он призывал в свидетели пресвятую троицу.

Ты-то кто будешь? — резко спросил его атаман.

Я?..—Монах так и застыл с открытым ртом.— Я?,. Я — ключник монастырский,— ежась под его тяжелым взглядом, выдавил наконец.

А!. — едко воскликнул Гордей.— Так ты ключник! Тогда понятно. Говоришь, ничего не осталось?

Видит бог, ничего, добрый человек,— отчаянно замотал головой старик.

—- Поглядим сами! Клепа, Ивашко, Рудак, со мной пойдете!

Оттолкнув монаха, стоявшего у них на дороге, лесовики направились к монастырской трапезной. Едва они успели подняться на крыльцо, как к старому ключнику подскочил Епишка. Схватил его за ворот выцветшей черно-бурой рясы, рывком повалил на землю и стал трясти, исступленно выкрикивая: