Олег Вишлёв - Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки

• Название: Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки
• Автор: Олег Вишлёв
• Издательство: "Наука"
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-02-008725-4

Вишлёв Олег Викторович. Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки. — М.: Наука, 2001. 230 с.

В монографии рассмотрены отношения между СССР и Германией после заключения ими 23 августа 1939 г. договора о ненападении, причины военного столкновения между ними в 1941 г. Освещаются деятельность советских и германских спецслужб, проводившиеся ими операции. Значительное внимание уделено анализу международных проблем 1939–1941 гг. Работа основывается на германских политических, военных, дипломатических и разведывательных документах, большинство из которых впервые вводится в научный оборот. Многие из них публикуются в книге в переводе на русский язык в качестве приложения.

Для историков и широкого круга читателей.

---

8 ноября 1939 г.: "О торжествах Коминтерна, посвященных годовщине большевистской революции, само собой разумеется, не разрешается упоминать ни в какой форме".

20 декабря 1939 г.: "Запрещается публиковать сообщения, освещающие внутриполитическую жизнь Советского Союза, в том числе запрещается перепечатывать сообщения на этот счет из иностранных источников".

21 декабря 1939 г. (в связи с 60-летием Сталина и официальным поздравлением в его адрес, направленным германским правительством): "Соответствующее сообщение ДНБ[370] можно опубликовать на первой странице в одну колонку, без какой бы то ни было сенсационности; комментарий не должен превышать 30 строк. Этот комментарий по своему содержанию должен быть сформулирован очень осторожно и касаться не столько личности Сталина, сколько его внешней политики".

1 февраля 1940 г.: "Сообщения о Советской России — страна и люди — публиковать, руководствуясь принципом: чем меньше, тем лучше. На будущее запрещается публиковать также безобидные рассказы о России"[371].

А вот свидетельства из дневника Геббельса.

29 декабря 1939 г.: "На пресс-конференции изложено наше отношение к России. Здесь мы должны быть очень сдержанными. Никаких книг и брошюр о России, ни позитивных, ни негативных".

12 апреля 1940 г.: "Фюрер вновь резко выступает против попыток министерства иностранных дел устроить германо-русский культурный обмен. Это не должно выходить за рамки чисто политической целесообразности"[372].

Приведем выдержку еще из одного документа, хранящегося в Политическом архиве Министерства иностранных дел ФРГ, — циркуляра начальника полиции безопасности и СД Р. Гейдриха от 23 декабря 1939 г. относительно ввоза советской литературы в Германию. Он тоже свидетельствует, насколько "теплыми" и "сердечными" были в этот период германо-советские отношения. "Поскольку по повелению фюрера, — говорится в этом документе, — два мировоззрения — национал-социализм и большевизм — … должны оставаться территориально и политически разделенными, я придерживаюсь точки зрения, что ввоз советской литературы, как и прежде, должен находиться под контролем. Вся советская литература… в той или иной степени служит в высшей степени опасным пропагандистским целям и поэтому ни в коем случае не должна доходить до широких слоев населения Германии. Нет также необходимости и в увеличении ввоза советской литературы научного характера"[373].

Следует отметить, что советское правительство платило немцам той же монетой. 13 января 1940 г. Шуленбург сообщал в Берлин: "Здесь советские власти не допускают германской пропаганды. В этой области они проявляют неизменную сдержанность. По советским правилам пропагандистская литература в объеме, превышающем потребности посольства, пропуску через границу не подлежит"[374].

Стремясь исключить возможность идеологического воздействия СССР на население Германии, нацистские власти не только полностью закрыли книжный рынок "рейха" для советской литературы, но даже не допустили в продажу наборы советских почтовых марок для филателистов, опасаясь, что с их помощью Москва сможет "окольными путями вести пропаганду"[375].

"Сердечность" отношений между Берлином и Москвой проявлялась и в сфере "человеческих контактов". Обе стороны строго регламентировали эти контакты. Приведем документ, вышедший из-под пера руководителя зарубежной организации НСДАП Э. В. Боле сразу после подписания германо-советского договора о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г.

"Секретно]..

10 октября 1939 г.

Руководителям участков Везер-Эмс, Балтийское море, Эльба.

Относительно контактов с советскими моряками.

Этот вопрос несколько дней назад я подробно обсудил с директивной инстанцией. На основании полученных указаний сообщаю, что сохраняется прежнее положение. Нашим морякам в советских портах категорически запрещается принимать от советской стороны приглашения посетить общежития моряков, клубы и т. д., которые, как известно, превращены в места пропаганды большевизма. Следует также избегать тесных контактов с советскими моряками в германских портах. При этом необходимо руководствоваться установкой, что политическая дружба между Германией и Советским Союзом ни в коей мере не распространяется на два мировоззрения. Германский коммунист по-прежнему считается врагом государства…"[376]

Такого рода документы из германских архивов можно было бы цитировать бесконечно долго. Но и приведенных свидетельств, думается, вполне достаточно для того, чтобы понять, какой была в действительности германо-советская "дружба", в том числе в самый период ее "расцвета" — с осени 1939 по лето 1940 г.

О какой дружбе говорил Сталин?

И все же, почему в телеграмме Сталина появилось выражение "дружба, скрепленная кровью", и к чему оно относилось? Об этом стоит сказать особо. Слишком часто цитируют эти слова[377], очень вольно и тенденциозно, как нам представляется, интерпретируя их, чтобы оставить данный факт без внимания.

Напомним, по какому случаю они были произнесены. Эти слова из телеграммы Сталина Риббентропу, которая была дана в ответ на поздравление последнего в адрес советского руководителя в связи с его шестидесятилетием. В своем поздравлении Риббентроп попытался представить установление добрососедских отношений между народами Германии и Советского Союза лишь как результат договоренности между руководителями двух стран и подчеркнуть при этом (в свойственной ему манере) свои "выдающиеся заслуги". Он телеграфировал в Москву:

"Памятуя об исторических часах в Кремле (имеются в виду визиты Риббентропа в Москву в августе и сентябре 1939 г. — О. В.), положивших начало решающему повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления"[378]. Сталин в ответной телеграмме по сути дела поправил германского министра, подчеркнув, что не его деятельность и не договоренности лидеров, а пройденный двумя народами исторический путь и понесенные ими жертвы (Сталин не уточнил, когда и во имя чего они были принесены) делают возможной и необходимой эту дружбу. "Благодарю Вас, господин министр, за поздравления, — телеграфировал он в Берлин. — Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной"[379]. Не о "дружбе" большевизма и нацизма говорил Сталин, как это нам сегодня преподносят, а о дружбе народов двух стран. Эту дружбу он с полным основанием мог назвать скрепленной кровью. Напомним, что немцев и русских связывали прочные революционные традиции, что народы обеих стран принесли немалые жертвы на алтарь общей борьбы за социальный прогресс, что немецкие и советские интернационалисты плечом к плечу сражались против фашизма на земле Испании.

Как "сотрудничали" НКВД и гестапо

Важным компонентом концепции о "связанности кровью" нацистского и советского политического руководства в период действия договора о ненападении являются спекуляции относительно тесного сотрудничества НКВД и гестапо. Каких только небылиц не появилось в последнее время на этот счет! Пишут и о каких-то совместных операциях спецслужб СССР и фашистской Германии, и об их общих учебных центрах, и о встречах по обмену опытом, и о совместных испытаниях орудий пыток. Для убедительности сочиняются и всякого рода "документы", вплоть до "совершенно секретных постановлений Политбюро ЦК ВКП(б)", извлеченных якобы из "самых тайных советских архивов"[380]. Недавно промелькнуло даже утверждение, что накануне войны существовало некое "общество НКВД-СС", своего рода общество дружбы.

Все это вымысел. О каком сотрудничестве НКВД и германских служб безопасности (гестапо, СД и т. п.) можно вести речь, если органы НКВД с января 1940 по март 1941 г. раскрыли 66 резидентур германской разведки, разоблачили 1596 германских агентов, из них 1338 в западных областях Украины и Белоруссии, а также в Прибалтике. Только за семь месяцев 1940 г. ими было разгромлено в Западной Украине 30 оуновских отрядов, подготовленных и содержавшихся германскими спецслужбами. А что делалось на советско-германской "границе дружбы", где по одну сторону располагались погранвойска НКВД, а по другую — пограничная полиция имперского управления безопасности! В 1940 г. там произошло 235 конфликтов и инцидентов, включая ожесточенные перестрелки, в которых были убитые и раненые. Только с октября 1939 по декабрь 1940 г. на границе СССР с Германией было обезврежено свыше 5 тыс. германских агентов[381]. Все это вряд ли можно назвать проявлением симпатий и сотрудничеством между НКВД и германскими службами безопасности. Нельзя назвать таковыми также активное агентурное проникновение НКВД на территории, оккупированные Германией, а нацистских спецслужб на советскую территорию, острейшее противоборство советской и германской разведок, которое шло в то время в сопредельных с СССР странах. НКВД и германские спецслужбы являлись противоборствующими, а не дружественными организациями. Если НКВД и сотрудничал с гестаповцами, то только с теми, кого ему удалось завербовать, или с теми, кто по его заданию проник в ряды этой организации. Имя одного такого человека сегодня уже названо — это Вилли Леман, гауптштурмфюрер СС, ответственный работник берлинского гестапо. Были и другие люди.