Леонард Нимой - Я — Спок

• Название: Я — Спок
• Автор: Леонард Нимой
• Жанр: Биографии и Мемуары

Неофициальный перевод автобиографии Леонарда Нимоя, исполнителя роли вулканца в телесериале «Звездный путь».

---

После успеха «Трех мужчин» Джефф Катценберг опять позвонил.

— Леонард, у меня есть интересный проект, на который ты, возможно, захочешь взглянуть.

— Что такое?

— Это драма по книге «Хорошая мать». Весьма спорный материал…

— Звучит неплохо. Присылай!

— Ладно, но я думаю, что ты должен знать кое-что о ситуации. Продюсер — Арнольд Глимчер, и он надеялся найти известного режиссера, кого-нибудь, у кого есть солидная репутация специалиста по серьезной драме. Мы пытались заполучить Стрейзанда или Редфорда, но они оба отказались, и проект у нас сейчас простаивает. Эйснер и правда хочет его сделать, но…

— Но?

— Ну, я тебе все пересылаю, Леонард, но, понимаешь, я не могу тебе гарантированно что-то обещать. Я-то знаю, что ты сумеешь снять драму, но после «Звездного пути-IV» и «Трех мужчин» все остальные уверены, что ты по комедиям. Но если тебе понравится, дай знать, я посмотрю, что могу сделать…

Так оно и шло — только-только я прочитал все эти отзывы на «Дорогу домой» и «Трех мужчин и младенца» с их «Елки-палки, и кто бы мог подумать, что Нимой может снять комедию?» И из-за кассовых успехов этих двух фильмов на меня в Голливуде уже успели наклеить ярлык режиссера, который ничего, кроме комедий, снять не может!

Но Джефф переслал мне сценарий, я прочитал его, и роман вызвал у меня огромный интерес.

Автором «Хорошей матери» была Сью Миллер, писательница из Кембриджа, штат Массачусетс. Книга касалась нелегких тем сексуальности и воспитания детей — а именно, истории Анны, которая растет в косной, патриархальной семье бостонских аристократов и подчиняет всю свою жизнь их представлению о «хорошей девочке». Она без колебаний переходит из-под контроля косного, властного деда под контроль косного, властного мужа — и, как ни печально, ведет жизнь, не знающую сексуальной страсти. Единственная настоящая любовь, которая ей известна, это любовь к своей шестилетней дочери, Молли, с которой ее связывают чудесные, глубокие отношения. Она пытается сделать для Молли то, чего никто не делал для нее — научить малышку не стыдиться своего тела или сексуальных тем. Анна не хочет, чтоб ее дочь выросла с чувством стыда, как она сама.

И вот, через некоторое время после своего развода Анна влюбляется в раскованного молодого скульптора Лео Каттера. У них возникают очень страстные, полные любви, честные взаимоотношения, и Анна дает Лео понять, что пытается растить Моли в искренней, открытой манере. Поэтому, когда Молли обнаруживает мать с Лео вместе голышом, взрослые не стыдятся и не смущаются, а ведут себя естественно.

Они втроем живут счастливо вместе, соединенные искренней любовью и заботой — а затем однажды происходит небольшой инцидент, которому суждено разрушить их счастье. Лео моется в душе, когда внутрь заглядывает Молли. Он очень старается не показывать смущения, зная, что Анна хотела бы именно этого, но затем Молли весьма прямо спрашивает:

— Это твой пенис?

— Да, — признает Лео.

— Можно потрогать?

Лео оказывается захваченным врасплох, но, приложив усилие, скрывает свою неловкость. «Конечно», — отвечает он. Молли удовлетворяет свое детское любопытство и на этом инцидент заканчивается.

Пока Молли не рассказывает об этом своему отцу. В ярости, отец немедленно подает в суд. Вскоре Анна обнаруживает, что ее отношение к сексу и ее исполнение материнских обязанностей подвергаются тщательному рассмотрению судьей-пуританином. Очень неохотно, после многих споров и анализа своих поступков, Анна сдается и подчиняется инструкциям своего адвоката, и говорит судье, что Лео «совершил ошибку». Она даже соглашается прекратить встречи с Лео, если это позволит ей сохранить дочь.

Но эта история — настоящая трагедия в шекспировском духе — несмотря на свою капитуляцию, Молли теряет дочь… и, в конце концов, Лео, потому что она просто слишком сражена горем, слишком зла на систему, чтобы продолжать отношения.

Я нашел материал очень сильным, толкающим на размышления, поскольку он поднимал деликатный вопрос противопоставления материнства и сексуальности. В нашей культуре до сих пор существует стойкая уверенность, что материнство и секс не должны смешиваться. Это старая идея «мадонны/блудницы», мол, женщина может быть или той, или другой, но не обеими вместе.

Мне также понравилось, что в пьесе не было конкретного «злодея». Никто не задавался целью причинить зло Анне, ее муж был честен, следователи были честны, судья был честен… но они все были заложниками социальной структуры, что в итоге и привело к трагедии.

В волнении я связался с Джеффом и дал ему понять, что весьма заинтересован. Он согласился устроить встречу между мной и продюсером, который до этого высказывал сомнения насчет назначения меня режиссером.

Но когда я встретился с Арни Глимчером, мы немедленно нашли общий язык.

— Арни, — сказал я ему. — Я понимаю, что ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, почему я могу успешно справиться с этим материалом. Все, что ты обо мне знаешь, это «Звездный путь-IV» и «Три мужчины и младенец», так что я не могу тебя винить за твои сомнения. Но ты должен знать, что я хорошо разбираюсь в Одетсе и Чехове, той литературе, традиции которой продолжает «Хорошая мать». И вдобавок я еще и из Бостона родом, так что хорошо знаю среду, которая испытывает и судит Анну.

Это, похоже, успокоило Арни, и мы начали обсуждать подход к материалу. Мы сошлись во взглядах на многие идеи, и расстались хорошими друзьями. За все время съемок «Хорошей матери» мы с Арни ни разу не отступили от основной мысли — фильм был трагедией, в чистейшем шекспировском духе, в которой невозможны поддавки, невозможна счастливая развязка, в которой Анна поднимается с места свидетеля, чтобы высказать судье все начистоту, а потом триумфально удаляется вместе с ребенком и любовником.

Но очень многим актрисам хотелось именно поддавков, счастливого конца, в котором Анна преодолевает свое воспитание, и всю подавляющую, патриархальную систему. Но Дайан Китон отлично поняла материал и восхитилась тем, что мы хотим сделать. Мы были счастливы взять ее на роль Анны.

И были рады взять Лиама Нисона на роль Лео. Несколько заметных актеров отказались от роли, поскольку они боялись, как скажется исполнение такого персонажа — позволяющего маленькой девочке трогать свой пенис — на их карьере (хоть сценарий и давал понять, что Лео сделал все верно). Но Лиам никогда не отлынивал от работы. Его игра была настолько прекрасной и деликатной, что понравилась всем, даже тем критикам, которые пренебрежительно отозвались о фильме.

Лиам Нисон в роли Лео Каттера

На роль адвоката Анны я, несомненно, хотел взять Джейсона Робертса. Позвольте мне тут упомянуть, что этот законник не особо симпатичен, когда только появляется в истории. Он юрист-махинатор, делец и прагматик, который прямо говорит Анне, что она не сможет выиграть процесс, если скажет правду и будет настаивать на том, что она и Лео были правы. Она должна сказать судье, что они «ошиблись» в обращении с ребенком, или Молли у них отберут.

(Этот сценарий был строго привязан к фактам. Чтобы увериться, что мы правильно поняли, как законодательная система увидела бы ситуацию, я обсудил сюжет с офицером из Бостонского полицейского управления. Я объяснил ему, что Анна и Лео, с точки зрения окружающих, допустили с Молли две «ошибки» — во-первых, Лео разрешил Молли трогать свои гениталии, во-вторых, Анна и Лео занимались любовью, пока Молли спала в их кровати. Мой вопрос заключался в следующем: выглядит ли правдоподобным, что юридическая система Бостона признает это достаточным основанием, чтобы отнять у матери ребенка?

— Абсолютно, — ответил офицер. — Она потеряла бы ребенка.

— Из-за случая с гениталиями?

— Нет, — сказал он. — Это вряд ли. Но в ту же минуту, когда она признает, что они занимались любовью, пока девочка была с ними в постели, все будет кончено.

— Но ребенок спал…

— Без разницы, — заявил он. Это была та самая новоанглийская ограниченность, и я понял, что мы на правильном пути.)

Но вернемся к вопросу адвоката Анны. Он понимает, что ее шансы сохранить Молли весьма малы, а ее признание следователю, что они с Лео занимались любовью, пока Молли спала в их кровати, практически окончательно решает ее судьбу. Он убеждает ее, по сути, отдать себя на милость суда и признать, что она совершала ошибки, но в остальном всегда была «хорошей матерью», и что она бросит Лео навсегда, если только ей разрешат сохранить дочь.

Я знал, что Джейсон Робертс будет идеален для этой роли. Мы познакомились с ним несколько лет назад, повстречавшись на одном телевизионном ток-шоу в Чикаго. Я тогда играл в «Кровати», а он — в «Луне для пасынков судьбы» с Колином Дьюхерстом. Мы славно поболтали после передачи, и он пригласил меня на свой спектакль. У меня тогда было весьма плотное расписание, так что я ответил: