Татьяна Шульгина - Повстанец (СИ)

• Название: Повстанец (СИ)
• Автор: Татьяна Шульгина
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Идеальный мир, возникший благодаря стараниям сильных женщин, на руинах старого, разрушенного мужчинами. Процветающее общество, в котором каждый обеспечен и счастлив. Болезни побеждены, войны окончены. У человека, наконец-то, есть все, о чем можно только мечтать, но только если этот человек – женщина. В новом мире место мужчины на ступень ниже, теперь он лишь средство для воспроизведения потомства, слуга и развлечение. Цель его жизни – служение женщине. Несогласных ждет смерть, покорных – сытая устроенная жизнь возле доброй госпожи. Но женщина не была бы женщиной, если бы приняла существующий порядок и признала, что вот теперь она абсолютно счастлива. Даже в идеальном мире, созданном ею, она несчастна. Мужчины, наконец-то полностью покоренные и низведенные до уровня вещи, больше не привлекают, а жизнь в обществе, где одни люди помыкают другими, становится невыносимой. Идеальный мир больше не кажется таковым, когда тот, кого ты любишь, в нем раб.

---

– Кайла, ты для меня больше чем сестра, – сделала я подлую попытку задобрить ее. Я даже рада была сейчас выслушать ее возмущенную речь. Мне нужно было хоть что-то, что смогло бы вытеснить из головы слова Дэниз, тот проклятый видеофайл, который так и лежал в моем компьютере. Мне нужна была крепкая пощечина, чтоб вернуться к нормальной жизни, а не сжимать ежеминутно кулаки в бессильной ярости, переполнявшей душу.

– Оставь свою лесть для другого случая, ладно, – попросила Кайла, одарив меня ледяным взглядом. – Я понимаю, ты одинока, ты потеряла любимого человека. Понимаю, что тебе нужен мужчина, чтоб выходить с ним в свет, чтоб помогал по хозяйству. Я даже могу понять, что тебе его просто жаль, ведь он в самом деле попал в переплет, но Кай!

Она всплеснула руками. Я радовалась, что с Алексом она смирилась. Значит, смирится и с Каем, главное, найти третьего. Моя мысленная шутка вызвала на лице только тень улыбки. Все мужчины Либры не заменят мне Кита. Никто и никогда не займет его место в моем сердце. Это просто невозможно, потому что мое сердце переполнено им, оно хранит все мгновения, которые мы были вместе, все его улыбки, поцелуи и слова. Кит всегда будет со мной в моем сердце, как бы глупо и банально это ни звучало. Вот когда начинаешь понимать всю эту романтическую чушь, когда ощутишь на своей шкуре, каково это, потерять его, одного единственного, любимого, смысл всей жизни.

– Он не убогий израненный наложник, брошенный на произвол судьбы, – продолжала негодовать Кайла. – Он не нуждается в твоем покровительстве и жалости. Пусть его купит Кэролайн Макалистер, дочь сенатора Макалистер, или Шарлотта Галлахер, художница. Она тоже творческая натура, поймет его. Да хоть та же Хильда Лефевр, у нее тоже денег куча, а постоянные мужчины только прислуга…

– Кайла! – оборвала я подругу, почувствовав все же пощечину, но не ту, которую хотела. Имя одной из сук, поиздевавшихся так гнусно над Китом, меня словно током ударило. Я ощутила самую настоящую боль во всем теле, в каждой клеточке, и просто взбесилась.

Кайла замерла в недоумении.

– Я больше не желаю слышать имя этой… женщины, – начала я, пылая самым настоящим гневом. – Она подлая, низкая, отвратительная развратница и садистка. Именно тот факт, что она будет участвовать в торгах за Кая, что есть хотя бы один ничтожный шанс, что он попадет к ней, и заставил меня окончательно решиться на этот шаг. Я куплю твоего брата, сколько бы они не затребовали, только бы он не попал к ней. И он будет моим, а что будет с ним дальше, уже не столь важно. Главное, что его судьба будет зависеть от меня, а я не позволю обидеть его никому, ни мужчине, ни женщине, ни даже тебе.

Подруга была ошеломлена моей речью, эмоциями, вложенными в каждое слово, а главное, моей решимостью. Тишина воцарилась на несколько долгих минут. Вопрос о том, буду я покупать Кая или нет, больше не стоял.

– Ты что-то узнала? – спросила Кайла, нарушив молчание. – О том агентстве.

– Да, ты мыслишь в правильном направлении, – ответила я, успокаиваясь и вновь взявшись за еду. – Эта… особа… замешана в ужасном деле. Она и ее подружка, владелица агентства, любят весело провести время в компании мужчин, после чего некоторые из мужчин попадают в больницу или на кладбище. У меня в компьютере есть видео, если любишь гнусности и садизм. Там эта милая леди забавляется, а знаешь, кто ее любимая зверушка?! Кит!

Я отложила вилку, ударив по столу громче, чем хотела, и поднялась, не в силах совладать с эмоциями. Все, что я так тщательно сдерживала целый день, нашло выход. Бедная Кайла опять стала свидетелем моего срыва.

– Дэниз мне рассказала, но я до сих пор не могу заставить себя посмотреть, – я понимала, что уже плачу, рассказывая все подруге. Я нервно расхаживала по столовой, размахивая руками, обхватывая свою пылающую голову, вытирая слезы и злясь на себя за них. – Господи, это какой-то кошмар.

Я закрыла лицо руками, не сумев сдержать рыдания. Кайла поспешно приблизилась и обняла меня за плечи.

– И ты хочешь отдать ей Кая? – между всхлипываниями, спрашивала я. – Чтоб она и его замучила, чтоб он мечтал о смерти, как об избавлении?

– Нет, я же не знала, – тихо ответила Кайла.

Она повела меня в ванную. Я повиновалась, не чувствуя под собой ног и повторяя что-то. Думаю, это были проклятия в адрес агентства, Клариссы и Хильды.

Кайла отпустила меня и включила холодную воду. Я опустила руки под струи, умываясь и всхлипывая.

– Ты передашь полиции эту информацию? – спросила она, наблюдая за мной. – Надо наказать их за все. Это просто жуть какая-то.

– Я сделала лучше, – зло усмехнулась я, прикладывая ледяные ладони к пылающему лицу. – Я передала все Натали Николсон, а уж она позаботится об этом агентстве. Амазонки страшно «любят» подобные заведения. Ведь по сути, это еще хуже, чем бордель. Они же портят лучших мужчин.

Дальше последовал поток нецензурной брани, я даже не знала, что способна на такие обороты речи.

– Все, успокойся, прошу, – Кайла была напугана почти так же, как в то утро, когда я устроила сцену. – Больше не будем об этом. Пусть разбираются и наказывают преступниц. Тебе нужно подумать о другом. Где ты поселишь свой гарем? В этой квартире будет тесновато.

– Шутишь? – я посмотрела на нее. – Тут пять спален. Думаю, по одной на мужа – очень демократично. Столовая и гостиная будут общими. Даже для тебя комната останется, если не передумаешь съезжать.

– Еще чего, я тебя не брошу, – возмутилась Кайла.

Мы переместились в мою спальню. Я сняла блузку и брюки, и растянулась на кровати, оставшись в одном белье. Подруга села рядом, взяв со столика пульт и переключая каналы телевидения.

– Тебе самой нужен серьезный человек рядом, а твоим новым подопечным и подавно, – продолжала она, нахмурившись. – Это я просто пугала тебя, что уйду. Думала, тебя хоть это остановит.

– Какая ты жестокая интриганка, – возмутилась я устало, и полезла под одеяло. Топ и трусики были из мягкой облегающей ткани без швов, поэтому я решила, что могу обойтись и без пижамы, и спать прямо в них. – Не смей бросать меня. Ты мой последний луч надежды. Без тебя я сойду с ума.

– Ой, хватит подлизываться, – отмахнулась Кайла, подобравшись и лежа рядом, но сверху на одеяле.

Я подложила ладони под щеку и задремала.

– Я все тут подготовлю. Надо будет перевезти кое-что из вещей Кая, – бормотала она. – Конечно, у мужчины не должно быть никаких вещей, и если бы его купила какая-нибудь овца, то все осталось бы у мамы, но раз уж ты его берешь, то и выбрасывать не придется. Освобожу немного места в особняке. А то знаешь, сколько у него барахла. Мама ему покупала все, что он только пожелает. У иной женщины нет столько хлама в комнате, сколько у этого принца. А одежды… У тебя шкаф вместительный?

Я улыбнулась сквозь сон и ответила, что у меня есть свободная комната.

– Нет, устраивать из гостевой спальни гардероб это последнее дело, – ответила Кайла. – Интересно, у Алекса есть личные вещи? Эта Синди хоть что-то им покупала? Придется, наверное, одеть его. Ему пойдет элегантный или богемный стиль, несколько темных рубашек, брюки, туфли под кожу. А еще неплохо бы его постричь покороче и дать отрасти небольшой щетине. Так он выглядел бы более мужественно что ли. Ненавижу этих сладких куколок, которых делают из всех наложников подряд. Будто женщинам мало женщин, чтоб еще из мужчин женщин делать.

Я уснула, не расслышав последние ее рассуждения, иначе раньше догадалась бы о том, что поняла спустя некоторое время после моего тройного замужества.

Мой сон, вопреки надеждам, продлился недолго. Все же я была слишком возбуждена и взволнована, чтоб спокойно спать всю ночь. Приснился новый кошмар, ужаснее предыдущих. Возможно, потому что приснился первый раз и поразил своей четкостью и насыщенностью событиями. Конечно, мне приснился Кит. Но лучше бы не снился вовсе, чем в том виде, в каком предстал передо мной. Я часто видела в новостях репортажи с окраин Либры, где иногда вспыхивали самые настоящие бои. Солдаты с обеих сторон стреляли друг в друга и умирали. Повстанцев находили в заброшенных районах пригородов какого-нибудь умирающего мегаполиса. Амазонки выкуривали их из зданий специальным газом, но те не сдавались без боя, открывая ответный огонь из своего примитивного оружия. Иногда съемки велись прямо с улицы, где шла перестрелка. Можно было видеть мужчин и женщин в испачканной бесформенной одежде и старинных касках времен последней войны. Они прятались за колоннами зданий, в окнах и подъездах, но более точное и смертоносное оружие амазонок настигало их даже в укрытии и они падали на землю, окровавленные, обожженные, перепачканные пылью и грязью. Мне приснился Кит в такой вот грязной порванной одежде. Он был мертв. Лежал неподвижно на пыльной дороге заброшенного города, где уже не жили люди и не ездили автомобили. Перестрелка закончилась, все выжившие повстанцы были пленены и отправлены в ближайший город, где их должны были судить и казнить. Но Кит уже не боялся суда, он погиб. Его красивое лицо было мертвенно бледным, на разбитых губах запеклась кровь, скулы и нос оцарапаны, под глазами темные круги, грязные волосы под нелепой каской прилипли ко лбу. Но главное, что заставило мою кровь холодеть в жилах, а сердце сжаться в ледяной комок, были его открытые глаза и взгляд этих мертвых глаз, устремленный в небо. Застывший и остекленевший взгляд.