Генрих Жомини - Политическая и военная жизнь Наполеона

• Название: Политическая и военная жизнь Наполеона
• Автор: Генрих Жомини
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-54881-1

Русский перевод сочинения «Политическая и военная жизнь Наполеона» был сделан со знаменитой работы Жомини, изданной в Париже в 1827 г., — «Vie politique et militaire de Napoléon, racontée par lui-même au tribunal de César, d’Alexandre et de Frédéric» («Политическая и военная жизнь Наполеона, рассказанная им перед судом Цезаря, Александра и Фридриха»). Для данного труда Жомини избрал форму рассказа, который Наполеон ведет о своих походах. В основу этого повествования от первого лица лег, без сомнения, труд Э. О. де Лас Каза — секретаря Наполеона, записывавшего его мысли и воспоминания на острове Св. Елены, изданный в 1822–1823 гг. под названием «Mémorial de Sainte-Hélène» («Мемориал Святой Елены»).

---

Признаюсь, что я почти был увлечен; о перемирии уже договаривались; но размышления о слабости и упадке прусской армии, порожденными непонятными сдачами Эрфурта, Штеттина, Пренцлау, Магдебурга и Любека, заставили меня мало ценить подобного союзника. Условия перемирия дали это почувствовать; но я ждал, что прибытие русских прекратит переговоры и решился испытать поляков, несмотря на приближение дурного времени года. В сущности лучше было идти в Варшаву и сразиться там с русской армией, посреди народа, готового к нам присоединиться, нежели ожидать эту армию среди униженных пруссаков, которые, при первой моей неудаче, принялись бы снова за оружие.

Косцюшко жил уже несколько лет в Париже; я его призвал; но он не слишком желал частного восстания. Он требовал полного восстановления своего Отечества, а я не мог зайти так далеко и связать себя, объявляя намерение восстановить государство, которого две трети принадлежали Австрии и России. Это бы значило прекратить совершенно всякую возможность сближения с Россией и, в тоже время, вооружить против себя Австрию. Я удовольствовался тем, что послал Домбровского и Зайончека в Познань, чтоб уверить поляков в участии, которое я принимаю в судьбе их Отечества, если они станут мне помогать, и объявить, что я скоро сам прибуду к ним. Я уехал 24-го из Берлина и прибыл 28-го в Познань. Меня приняли с восторгом. В нашу честь давали праздники, которые могли бы равняться с самыми блестящими парижскими собраниями. Я остался около двух недель в этом городе. Это время не было потеряно, потому что колонны направлялись между тем к Варшаве; мне достаточно было нескольких дней, чтобы догнать их на почтовых.

Несмотря на благородный порыв, произведенный мною в Познани и в Варшаве, поляки не оправдали вполне моих ожиданий. Характер этого народа пылкий, рыцарский, легкомысленный: у них все делается по увлечению, ничего по системе. Их восторг силен; но они не умеют ни направить, ни продлить его. Те, которые последовали за моими знаменами, оказали чудеса храбрости и преданности. Я плачу им здесь долг моей благодарности; но как нация, Польша могла более сделать. Это произошло не от людей, но от обстоятельств. Если бы Польша имела более сильный и более многочисленный средний класс, то она бы восстала за нас в массе. Может быть, если бы дали полякам другой план и систему, и опору более твердую, нежели саксонский дом, то они со временем успели бы сохранить самостоятельность и независимость своего отечества. Не в моем духе было делать вещи вполовину; но я так действовал в Польше, и впоследствии раскаялся. Впрочем, в моем политическом положении едва ли можно было поступить иначе.

Во время пребывания моего в Познани я подписал с саксонским курфюрстом мирный договор, и усилил этим старым союзником Франции систему Рейнского союза. Первое вспомогательное войско его (8 000 чел.) двинулось, чтобы присоединиться ко мне на Висле. Я в то же время принял нужные меры к окончательному обеспечению нашего тыла. Еще перед отъездом моим из Берлина и Мезерица я дал Мортье предписание касательно того, что он должен предпринять с своим 8 корпусом. Войска моего брата, перешедшие под начальство Савари(2), покорили крепости Гамельн и Шенбург и докончили покорение Ганновера; а потому присутствие Мортье становилось там бесполезным; он возвратился в Голландию, которую англичане могли беспокоить. Оставив Гессен, он вступил в Мекленбург и должен был охранять берега немецкого и балтийского морей, начиная от Гамбурга и устья Везера до Штеттина, и наблюдать за шведами и англичанами.

Нам необходимо было принять обширную систему, чтобы хотя несколько утвердиться в странах, в которых мы разлились с быстротой разъярённого потока, и в которых могли мы встретить еще большие препятствия. В Гессене произошли уже некоторые беспорядки: приверженцы курфюрста воспользовались отсутствием 8-го корпуса, чтобы взволновать умы, пользуясь отяготительными угнетениями, неизбежными следствиями войны: я тотчас же принял меры к усмирению этого волнения. Легкие колонны, отправленные Келлерманом из Майнца, Луазоном из Мюнстера и генералом Мишо(3) из Магдебурга, восстановили порядок.

Келлерман устраивал в Майнце запасные полки из конскриптов, назначенных в разные корпуса армии, для их укомплектования. Этим способом сосредоточивалось наблюдение, и отстранялась опасность малых отрядов; таким образом, толпа отдельных людей приобретала всю силу значительной армии. Четыре такие полка уже прибыли в Берлин, где они сменили вспомогательные войска баденские и вюрцбургские и северный легион, образованный из гессенских и прусских солдат, добровольно вступивших в мою службу. Эти же войска двинулись в пространство между Одером и Вислою, для прикрытия наших сообщений и наблюдения Кольберга. Кирасирская дивизия, притянутая из Италии и собранная в Лейпциге под начальством д'Еспанья(4), двинулась к Познани и Торну. Гренадерская дивизия Удино, переформированная в Берлине, направлялась к Варшаве. Другие четыре запасные полка устраивались в Майнце, и моя армия, постоянно таким образом подкрепляемая, имела всегда обеспеченное укомплектование, в подвижные колонны, прикрывавшие её тыл. Никто лучше меня не постигал механизма подобного устройства в тылу армии этих последовательных наборов, которые служили периодическими подкреплениями полкам и резервами для охранения нашей операционной линии.

Прусский король, получив в Кенигсберге перемирие, подписанное в Шарлоттенбурге Лукезини и фон Цастровым, тем более не мог утвердить его, что он тесно соединился с Россией договором, подписанным в Гродно 20-го октября; первый вспомогательный русский корпус под командою Беннигсена(5), уже вступил в прусские владения. Король отказал в ратификации перемирия, и война снова закипела. Итак, мы снова должны была встретиться с русскими: трудно было решить вопрос, ожидать ли их, или итти к ним на встречу. Время года было равно не благоприятно и для них, и для нас. Допустив их двинуться вперед, я лишал себя вспомогательных средств, представляемых Польшей; сверх того они могли увлечь Австрию, которая только от того и колебалась, что они была слишком удалены, чтобы непосредственно поддержать ее; они также бы увлекли и прусскую нацию, которая, придя в себя от оцепенения, в которое повергло ее первое несчастие, почувствовала бы необходимость всем пожертвовать для нового восстания.

Император Александр с большою деятельностью занимался пополнением потерь Аустерлицкой кампании [Российская армия состояла тогда из 18 дивизий; каждая из них, за исключением гвардии, включала 6 полков пехоты или егерей, 10 эскадронов тяжелой кавалерии, 10 легкой, пионерную роту, две батареи, три легких и одну конную; что составляло в каждой дивизии 18 батальонов, 20 эскадронов, и огромное количество артиллерии: 72 орудия. Артиллерия имела хорошую прислугу; кавалерия, столь слабая при Суворове, сделала неимоверные успехи в царствование Александра. Армия, назначенная для действий в Пруссии, состояла из первых 8 дивизий под начальством Ocтepмaнa, Сакена, князя Голицына, Тучкова, Барклая де Толли, Дохтурова и Эссена, и 14-й, под командою князя Горчакова, а потом графа Каменского. Молдавская армия, под предводительством Михельсона, состояла из 9-й, 10-й, 11-й, 12-й и 13-й дивизий под начальством князя Волконского, Mеллера-Закомельского, Милорадовича, Мейендорфа и герцога Ришелье. Промежуточный корпус под начальством графа Апраксина состоял из 16-й, 17-й и 18-й дивизий, которыми командовали генералы: Ртищев, князья Лобанов и Горчаков. Кроме корпусов грузинского, финляндского и гарнизонных батальонов, которые составляли армию, совершенно отдельную]; не только полки были совершенно укомплектованы; но он сверх того увеличил свою армию вновь сформированными 30 эскадронами и 51 батальоном. Если бы все силы России были направлены против меня, то мне трудно было бы поддержать борьбу, имея армию, растянутую от Ганновера до Варшавы. К счастью, как я вскоре узнал, генерал Михельсон с 90 000 вступил в Молдавию. Чтоб понять причины этого раздробления сил, которое может казаться ошибкой, обратимся немного назад. Россия, уверенная, что Пруссия объявит нам войну, решилась принять в ней участие как вспомогательная держава, подобно тому как в 1805 году; она надеялась через это при заключении мира распространить свои границы до Дуная: Англия слишком нуждалась в союзе России, чтобы не согласиться на это. Для этого надобно было только законную причину, чтоб объявить туркам войну. Повод к этому подало прибытие Себастиани в Константинополь и приобретенное им влияние на дела дивана. Первым старанием моего посланника, согласно с данными ему наставлениями, было заставить сменить молдавских господарей Ипсиланти и Мурузи, избранных под влиянием России согласно с условиями Ясского договора. Она имела право протестовать, и приняла сильное участие в этом деле. Настоятельные требования графа Италинского(6), подкрепляемые английским послом, который угрожал Константинополю бомбардированием, заставили опять принять этих господарей.