Дина Бродская - Дневник Лиды Карасевой

• Название: Дневник Лиды Карасевой
• Автор: Дина Бродская
• Издательство: Детиздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 1938

Повесть Дины Бродской «Дневник Лиды Карасевой» была опубликована в журнале «Костер» №№ 6, 7 в 1938 году.

---

Дина Леонтьевна Бродская Дневник Лиды Карасевой

5 октября.

Вот уж второй день, как я не хожу в школу из-за флюса. Только что позвоним по телефону моей самой лучшей подруге Файке. Я спросила у нее, что нового в школе и что объяснял Валерьян Петрович по химии. Оказывается, химик объясни закон сохранения вещества, и ребята делали опыты — взвешивали на точных весах пробирки с растворами.

— А кого вызывал математик? — спросила я у Файки.

— Он вызвал Жору Ганцевича, и тот блестяще засыпался по алгебре…

7 октября.

Все-таки очень нелегко писать почти каждый день дневник. Вот и сейчас, вместо чтобы пойти во двор и поиграть в волейбол, сиди и записывай все новости. Я боюсь, что это мне скоро надоест. Хотя Раиса Семеновна нам всегда говорит: «Если поставил перед собой какую-нибудь задачу, то не пугайся трудностей и честно доводи дело до конца».

А я давно уже решила закалять свой характер и развивать твердость. Поэтому я должна преодолеть лень и выполнять данное самой себе слово (насчет писания дневника). Чтобы не забывать об этом, я приколола над своим столиком бумажку с надписью: «Выполняй слово».

Когда я пропускаю хотя бы один день занятий, мне всегда кажется, что без меня в школе произошло что-нибудь особенное. И педагоги, наверное, объясняли столько нового, что за неделю не догонишь. Поэтому я пошла в школу пораньше, чтоб все как следует разузнать. Моросил мелкий осенний дождик, в нашей раздевалке горели лампы, в кафельных печках потрескивали дрова, и было очень уютно.

Я быстро разделась и побежала наверх. Коридор у нас очень уютный. Вдоль стен расставлены стулья, а на деревянных этажерках, которые мы сами делали в мастерской, много цветов. В каждом простенке висит какая-нибудь картина под стеклом.

В самом конце коридора у нас с Файкой есть любимый уголок, где мы сидим на переменках. В коридоре и увидела ребят из нашего класса: Файка, Вова Ложкин и Жора Ганцевич окружили Витю Астаховича, который им что-то громко рассказывал, размахивая руками.

— Астахович, нельзя ли тоном ниже, — сказала Лина Браславская, высунувшись из класса.

Я учусь с Линой Браславской с 4-го класса. Ее папа — технический директор завода, и Лина очень задается тем, что ее привозят в школу на машине. Раньше я ходила к Лине в гости на Фонтанку. Ей позволяют делать все, что она хочет. Ее мама говорит: «Это моя единственная дочурка, она родилась на Украине в тяжелом 21-м году, и я ей все прощаю…»

Вот чудачка. У нас многие девочки родились в 21-м и 22-м годах, и никто не делает из этого события. Может быть, поэтому Лина такая самолюбивая. Она любит во всем быть первой. Помогает только своим близким подругам.

Лина сейчас дружит с новенькой — Колесниковой. Рита Колесникова очень хорошенькая (самая красивая о нашем классе). Она находится под большим влиянием Лины.

Вообще нужно сказать, что в нашем классе есть ребята, которые не ладят между собой. Лина Браславская возглавляет тех ребят, которые хорошо учатся, но держатся гордо и заносчиво.

Я, Файка, Птицын, Мира Коган и другие стараемся и хорошо учиться и быть хорошими пионерами.

Мы с Файкой вошли в класс. Рита Колесникова и толстая Роза Иванова торопливо списывали задачу из тетрадки Лины Браславской. Мира Коган стояла у доски и, приподнявшись на цыпочках, писала спряжение глагола schlaten (она маленького роста и стоит на физкультуре самой последней).

— Лила! Карасиха! — закричала Мира. — Иди скорей к вожатому, он тебя искал!

Я подхватила Файку, и мы помчались разыскивать пионервожатого Ваню Кучеренко. Ваню мы нашли в красном уголке. Он сказал, что наш шеф, завод имени Ленина, прикрепил к школьной базе стрелкового инструктора-комсомольца. Ваня поручил мне составить список ребят и проследить, чтобы все аккуратно посещали занятия.

В эту минуту послышался звонок, и мы с Файкой побежали в класс.

Когда мы вошли в класс, то увидели странную картину: на шкафу, где хранятся учебные пособия, как раз под портретом Чарльза Дарвина, сидела, свесив ноги, Мира Коган; Колесникова дралась с Астаховичем, который отталкивал ее от шкафа, а Ложкин отпихивал Птицына и Иванову.

— Что случилось?! — закричали мы.

— Мира, почему ты сидишь на шкафу?

— Я только хотела стереть пыль с Дарвина, — захныкала Мира, — а они забрали стул, и я не могу слезть!

— Да ты с ума сошла! Сейчас немка войдет!

Файка кинулась в другой конец комнаты за стулом, но было уже поздно. В двери стояла немка Анна Урбановна. Драка сейчас же прекратилась, и все рассыпалась по местам. Немка вошла в класс и села за свой столик. Она была очень близорука и ничего не заметила.

— Ruhig, Kinder, ruhig! — сказала Анна Урбановна.

Она поднесла к глазам черепаховый лорнет и раскрыла журнал.

— Рихтер, lesen Sie, bitte, § 42.

Саша Рихтер встал и, щеголяя своим хорошим немецким произношением, прочитал § 42.

Но его никто не слушал. Мы все фыркали и смотрели на шкаф, где сидела Мира Коган с испуганным лицом.

Когда Рихтер кончил читать. Анна Урбановна опять поднесла к носу свой лорнет и вдруг сказала:

— Коган, lesen Sie, bitte…

Тут произошло то, что до сих пор вызывает во мне смех.

Не успела Анна Урбановна закрыть рот, как за ее спиной что-то загрохотало. Это Мира, услышав свою фамилию, не выдержала и сверзилась со шкафа.

— Откуда ты свалились? — спросила испуганная немка.

— Со шкафа, — пробормотала Коган под общий смех класса.

— Ruhig, Kinder, ruhig! Коган, я поговорю с тобой на перемене.

Файка не приготовила немецкий перевод и поэтому сидела, как на иголках. Чтобы быть незаметной, она низко наклонялась над учебником и старалась не дышать.

А я нисколько не боялась, потому что во время флюса хорошо выучила немецкий. Мне очень хотелось, чтоб Анна Урбановна меня вызвала. Я даже старалась ее загипнотизировать (смотрела прямо в переносицу), но ничего не вышло. Анна Урбановна спокойно сидела и не обращала на меня никакого внимания. Скоро она совсем окончила опрос и начала объяснять дальше.

— Лида, а здорово Коган бухнулась со шкафа, — зашептала Файка, которая теперь вздохнула свободней.

— А я думаю, что этот прыжок не пройдет ей даром.

И верно. Немка рассказала всю историю пионервожатому. Он вызвал Астаховича и Миру для переговоров. Ребята вернулись от него немного смущенные. Видно, досталось на орехи.

9 октября.

На первой странице своего дневника я поместила слова товарища Сталина, которые стоят на нашем школьном знамени.

«…Смелость и отвага — это только одна сторона героизма. Другая сторона — не менее важная — это умение…»

Я вписала эти слова, чтобы каждый раз они мне напоминали о том, как мало я еще знаю и как много мне надо учиться.

Например, я мало читаю. В этом году я дала себе слово прочитать всего М. Горького и Диккенса.

13 октября.

Сегодня я видела Матильду, когда бежала с Файкой в столовую занимать места. Придется написать здесь про Матильду все по порядку. Это длинная история.

Когда однажды мы сидели на общешкольном собрании, девочка на класс старше, Лиза Осокина, сказала:

— К нам поступил новенький. — И она показала нам черноглазого мальчика в теплой вязаной курточке.

Как-то раз Файке приснилось, будто этого новенького перевели в наш класс и будто его зовут Саша. Мы стали наводить справки.

Сперва мы обратились к нему самому. Поймав его на лестнице, мы заорали:

— Как тебя зовут?!

Он вытаращил глаза, но ничего не ответил. Тогда мы пошли к Лизе Осокиной. Она сказала, что его зовут Юра Троицкий.

Однажды я опоздала. Было скучно. Я ходила по школе и «дохла от тоски» (как сказала бы Файка). Я решила пойти на площадку перед чердаком. Когда я шла мимо физической лестницы, я перед дверьми увидела Юру Троицкого. Он стоял с очень печальным видом, опустив голову.

«Выгнали с урока», решила я и остановилась, думая — сказать что-нибудь или нет? Юра Троицкий медленно поднял голову. Лицо у него было печальное, но очень умное и хорошее. Он стоял, слегка горбясь.

— Тебя выгнали? — спросила я.

Троицкий не ответил.

«Определенно выгнали», решила я, и мне стало неловко, что я на него глазею. Я помчалась наверх. Потом я и Файка разговорились с Женькой Штауфом (староста 8-го класса). Он назвал Троицкого «Матильдой». Мы удивились и спросили, почему его так зовут.

Штауф ответил:

— Его прозвище — Матильда, а почему — я не знаю.

Мы пошли к Лизе Осокиной, та ответила, что у Троицкого была кошка Матильда. Тогда я решила, что Троицкий пай-мальчик, старательный ученик и маменькин сынок.

17 октября.

Вчера была у нас контрольная работа по геометрии. Я все повторила заранее и ничуточки не боялась; я решила задачу в 15 минут и подала первая. Потом подал Птицын. А бедная Иванова за целый час ничего не могла решить. Теперь я больше всего боюсь контрольной по алгебре. Файка решила свою задачу правильно, но позабыла сделать проверку и теперь все время «переживает».