Игорь Денисенко - Ронин

• Название: Ронин
• Автор: Игорь Денисенко
• Издательство: Altaspera Publishing & Literary Agency Inc
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 9781312843356

Что делать если ты нечаянно стал обладателем опасной информации и за тобой охотятся спецслужбы? Что делать, если в твоём теле «маячок» и тебя найдут где угодно? Но ты можешь перемещаться во времени и прятаться в далеком прошлом, пытаясь так изменить будущее, чтобы не было уже этих людей у власти, и такой власти. А в твоей душе живет душа самурая, которая говорит тебе: «каждый самурай должен помнить о смерти, и делать всё как в последний раз.»

---

Игорь Денисенко РОНИН

Глава 1. Ронин

Горчит саке… и серп луны
Со склонов снег срезает талый.
Спит Фудзи. Ронин запоздалый,
Вдыхает запахи весны…
Считает звёзды, ждёт рассвета,
И молит Будду лишь о том,
Чтоб подарил ему Князь Света
Гостеприимный тёплый дом
В котором шелковые ткани.
Циновки мягки, риса много,
Но запах сакуры дурманит
И манит странника дорога.
Падений — семь, подъёмов — восемь!
И сединой виски покрыты.
В глаза заглядывает осень.
Не спится. Мысли и…москиты

Андрей Медведевй

За несколько минут до того, как прозвенит будильник, я проснулся. Эта привычка выработалась у меня с годами. Внутренне усмехнулся. как Штирлиц. Штирлиц и есть в некотором смысле. Хотя причина раннего просыпания была гораздо прозаичней. Будильник мой имел весьма неприятный заполошный характер и отвратительный скандальный голос, как у соседки тети Шуры, что с утра нападала на своего мужа, вернувшегося вчера подшофе, и без нужды громыхала кухонной утварью. Так и мой будильник никаких доводов разума не принимал и не хотел понимать, хлопок рукой по кнопке его не успокаивал. Он сварливо дребезжал, пока затянутая с вечера пружина не освобождалась полностью, и лишь тогда он успокаивался. И хотя я заводил его всегда на два оборота. Трезвонил он добрых минут пять. каким образом спросите вы? Загадка. Иногда я подумывал, что это соседский Петька прокрадывается ко мне в комнату по ночам и заводит его до упора. Но такая версия отпадала полностью, поскольку с незакрытой дверью я спать, никогда не ложился. И не потому, что боялся покражи. Красть у меня кроме нескольких ценных только для меня книг было нечего, а потому, что ночами я был сам не свой. Спал я очень чутко, слышал каждый шорох и спросонья мог просто прибить незваного гостя. Быстро и практически бесшумно. Раз, и нет человека. И эта привычка тоже вырабатывалась годами. Она не раз спасала мне жизнь, но в мирное время и среди пусть не совсем мирных, но безобидных жильцов могла сыграть роковую роль.

Среди моих вредных привычек есть ещё одна — лень. Лень отнести будильник к мастеру на починку, чтоб он сделал, наконец, кнопку несчастному будильнику. Лень прибить второй гвоздь на стене. Г остей у меня практически не бывает, для пальто хватало и одного, а шляпу я бросал на стул. Лишь после дождя напяливая её на маленькую кастрюльку, чтоб не потеряла форму. Грешен, люблю шляпы мягкие, из нежнейшего кроличьего пуха, называемого фетр. Лень моя не всеобъемлющая, как вам могло показаться, а носит скорее избирательный характер по отношению к делам не первостепенной важности. Так например: я никогда не просыпал, никогда не опаздывал на работу, никогда не отлынивал ни от какого дела, данное мной слово выполнял неукоснительно. Для меня это было делом чести. Никогда не понимал людей необязательных, неисполнительных. Они бесили меня до нервной дрожи. Порою, все беды мира я приписывал этим несобранным кашеобразным бездарям. В то же время, сознавая, что если б их не было, а все приказы выполнялись бы немедленно и без проволочек, в 37–38 пропало бы куда как больше народу. Сгинуло в черные непроглядные ночи.

Но с другой стороны лень моя проявлялась тут же, стоило только делу быть необязательным или попросту ненужным никому кроме меня. Будь то починка будильника. Г о-товка ужина. Стирка. Это совсем не означает, что я грязный, немытый, нестиранный, и неглаженый тип с бородой по пояс, и выпирающими из тряпья костями. Напротив. На неделю мне обычно хватает 2 рубашки. Среди недели я их меняю, а стираю по субботам, чтоб в воскресенье погладить и с понедельника одеть свежую. Правда, на дне моего фанерного чемодана приютились ещё две. Иногда я их меняю. Постиранные укладываю на дно, а те достаю. Видите, как я сказочно богат, по нынешним-то временам? Но положение обязывает. Положение обязывает быть в меру и непритязательно одетым, в меру ухоженным, в меру воспитанным, но не слишком, чтоб не вызывать нездоровый интерес к своей персоне и её происхождению. Если скажу что-то из ряда вон, то матюгнусь для приличия. Пролетариату простительно. Не могу сказать, что быть серой мышкой мне претило или не нравилось. Я отдыхал под серостью будней, как отдыхает воин после битвы в тени раскидистой кроны дерева. А воин может позволить себе лень как отдохновение. Он лежит, раскинув руки, и вдыхает синеву неба. Рядом верный меч, насухо протертый бархоткой, чтоб малейшая капелька ржавчины даже подумать не могла на нем появиться. Меч отточен мелким абразивным камешком, выправлены все неровности и мелкие сколы. Ножны в меру смазаны. И меч может покинуть их со скоростью мысли, но он отдыхает вместе с хозяином. А хозяину наплевать, что на его нос сел комар. И он не торопится его согнать, называйте это ленью, но воин отдыхает. И комар не является угрозой жизни воина.

Лично я для себя эту лень называю целесообразностью действий. Поломанный будильник не мешает мне жить, так зачем его чинить? Ведь на это уйдет какое-то время. Моё время. За это время я смогу сделать многое, даже если не многое, то, по крайней мере, более ценное и нужное дело, чем починка будильника. Поэтому и готовить я стараюсь раз или два в неделю. Обожаю зиму. Этой зимой наварил холодца и надолго забыл про кухню. Летом я жарю рыбу впрок. Жаль. Жаль, что нет сейчас холодильника. Впрочем, оседлый образ жизни у меня наступил не так давно, и возможно не так долго мне осталось лежать под тенью дерева. Всему свое время.

— Дзи-и-и-и-инь!!!

Затрещал, наконец, несносный будильник. В комнате соседей, за стеной заорала кошка.

Я вздохнул. как же много можно передумать за те несколько минут до подъема.

Мысли неопределенные, разрозненные, не мысли, а так. Общий эмоциональный фон мироощущения. Но я ценил их как некую фаза осознания себя в этом мире. Осознания своей чужеродности. Я провел рукой по щеке. Только, что руку не оцарапал. Чужеродность выпирала из щеки. Жесткая щетина лезла из меня с завидной скоростью. Приходилось бриться дважды в сутки. Перед сном и утром. Чего не скажешь о волосах. Стричься я предпочитал редко, но метко, под героя гражданской войны товарища Котовского. Пора вставать.

Откинув байковое одеяльце, я поднялся. Растянутая панцирная сетка с облегчением вздохнула за моей спиной. Натянув трико с пузыреобразными коленками, и взяв бритвенные принадлежности, я вышел из комнаты.

— Здрас-те, — раскланялся я.

Нина Ивановна, проходящая по коридору навстречу мне, что-то нечленораздельно булькнула по своему обыкновению. Потное, одутловатое лицо в ореоле бигудей.

Нимфа, одним словом. Нет. Ошибся. Богиня! как называет её любящий муж.

Особенно громко богиней он называет её по утрам. Громогласно, на всю квартиру, после очередного отсутствия ночью. Что поделать? У него такая работа. То партсобрание, то профком, то пересменка. Богиня встречает его отсутствие не то, что в штыки, но в скалку и сковороду точно. Однажды сам наблюдал, как на его голову опрокинулась сковородка с тушеной рыбой. Лук очень живописно повис на ушах.

Горячая вода из титана ещё не кончилась, и я мурлыча, напенив щеки, принялся соскребать щетину. Аккуратно снимая пену остро отточенным лезвием. Время изобретения безопасных лезвий ещё не пришло, думал я с грустью. А про электробритвы вообще никто не помышлял. Когда пол лица было побрито. В коридоре раздался звонок.

Странно, подумал я, кого это принесло в такую рань? Из жильцов вроде никто не выходил? Если и выходили, то у жильцов ключи есть, зачем звонить? Услышав приглушенные, но знакомо казенные голоса в прихожей, я насторожился. В дверь туалета стукнули.

— Лазарев Игорь Николаевич…

— Да, я.

Сметая мыло с лица полотенцем, я открыл дверь. Серые скучные глаза, бесцветный голос. Такой он и бывает, когда привыкли говорить не с людьми, а с подследственными и подозреваемыми.

— Гражданин Лазарев, пройдем те с нами. Вот санкция прокурора на обыск.

Последняя фраза мне не понравилась. Не брали они никакую санкцию, понял я как-то сразу. Ну-ну, посмотрим, как развернутся события дальше. Ничего такого я за собой не припомню, что могло быть известно им. Нет. Ничего у них на меня быть не может. Лихорадочно соображал я, плетясь и шоркая тапками по коридору. Ничегошеньки. Оговор и донос, вот это запросто. Хотя. На днях коллега в редакции сострил: «Берут в Ежовые рукавицы, чтоб показать Ягодные места». Кузьмин улыбнулся. Я хмыкнул.

Было нас трое. Значит, мог донести Кузьмин. С него станется. Мелочь, а неприятно. Но почему-то сдается мне, что я не угадал и пришли совсем по другому поводу. Можно было уйти прямо сейчас. По-английски, не прощаясь. Впереди идущего — в затылок. Того, что за спиной — в кадык. Третий стрелять не сможет. Побоится своего зацепить. Окно на кухне открыто. Благо тепло. И третий этаж. Не высоко. Вот миновали кухню. Переквашенной капустой здорово шибало в нос, голодные мухи вились над кастрюлями. Мелюзга тети Шуры Петька с Дашкой витали тут же. Я повел носом. Вот сейчас……Нет. Любопытство пересилило. Надо узнать, что мне всё-таки инкриминируется. А сбежать мы всегда успеем. Зашли в комнату. Третий занял позицию у дверей, перекрывая путь к отступлению. Старший, а это бес сомнения старший, присел на подоконник. Идущий сразу следом за мной и начал обыск. Что ж, стали вы ребята профессионально, перекрывая все пути к отступлению. Только мало вы обо мне знаете. Иначе не пришли бы втроем….