[ сборник ] - Этот добрый жестокий мир

• Название: Этот добрый жестокий мир
• Автор: [ сборник ]
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-76263-7

Люди могут все: изобрести вечный двигатель, улететь к звездам, даже заказать счастье. Но в любом из открытых миров, окруженный высокими технологиями или хлипкими стенами шалаша, человек останется человеком, пока в нем живет душа, пока он исповедует вечные ценности. Вера, жертвенность и доброта делают прекрасным окружающий мир, а кто этого еще не понял — того сама жизнь научит. Ее методы иногда жестоки, но это всегда уроки Мира. Здесь есть место всему: инопланетный учитель Кмыф Лгович спасает земных детей, бесстрашная хроноинженер Маша пробивает тоннель во времени, мудрый Горан помогает расти крыльям за спиной мальчишки, а Сын подходит к телефону небесной канцелярии… Олег Дивов, Марина и Сергей Дяченко, Святослав Логинов, Далия Трускиновская, Юлия Зонис и другие в сборнике, посвященном памяти критика и литературоведа Александра Ройфе!

---

Как по мне, то мама была права. Мне тоже Сву никогда не нравилась. Во-первых, из пришлецов, хоть и из гуманоидов. Ходит по дому на цыпочках, смотрит на всех свысока. То белки она усвоить не может, то у нее метаболизм на что-то не рассчитан. То температура ей не подходит, то в колодезной воде опасные для себя примеси найдет. Картошку нам копать не помогала, только и знают с Ромкой, что запираться в его комнате. И воняет от нее морской капустой, хоть дом после проветривай.

Мама говорит Ромке: «Ты посмотри на себя: ни об учебе, ни о работе не думаешь! Устроил отец на ферму, убирать навоз за гадрозаврами, и что?.. Собираешься всю жизнь дурака валять? На что жить со своей красавицей будете? Или вы рассчитываете на нашей с отцом шее до конца своих дней просидеть? Мне такая радость не нужна!»

Хорошо будет, если Ромка уберется жить к своей Сву. Мне тогда достанется его комната и его… СИМПЬЮТЕР!!! Вот будет здорово!

На улице затарахтел гравицикл. Над нашими воротами сверкнул зеркальный полицейский шлем. Мать, поправляя на ходу косынку, поспешила к калитке. Разговор с участковым длился недолго, минуты через две снова завелся гравицикл. Участковый, маневрируя между гуляющими прямо по дороге гипсилофодонами с детенышами, поехал себе дальше.

Я же тщательно прочистил диффузаторы и установил их на место. Запустил робота в тестовом режиме. Кибер развернул и снова свернул солнечную батарею, поднял оба манипулятора и выдул облако водяной пыли, окатив меня прохладной взвесью. Я похихикал, полюбовался повисшей над роботом радугой, затем собрал инструмент и пошел во двор.

Зашуршала занавеска в дверном проеме летней кухни. На пороге появилась сердитая мамка. В одной руке она держала поварешку, а второй отгоняла мух, чтобы не налетели с улицы.

— Так, Саша. Вопрос есть. Надеюсь, ты помнишь, что мы с папой запрещали играть возле старого корабля за ставками?

— Помню, — насторожился я. — А что?

— Ты там был?

— Не-а, — соврал я.

— Узнаю, что был, — уши надеру. А незнакомых людей в селе не встречал?

Я почесал затылок.

— Нет, вроде… Мам, можно я поиграю на сим-пьютере в «Десант Федерации»?

— Да хоть в «Бесчеловечный космос», лишь бы рядом с тем чертовым кораблем не крутился.

Занавеска вернулась на место.

3

Школу в Опушках переделали в детский сад, и нам, ее бывшим ученикам, теперь нужно было каждый день добираться на квантобусе в Мирное — там в сентябре открыли новую школу с бассейном и зооуголком. Мирное было богатым и опрятным селом, окруженным полями, садами и виноградниками. На его окраине строили многоэтажные жилые дома.

В коридорах новой школы пахло свежей краской, деревом и гвоздиками. Было много незнакомых ребят и взрослых, все улыбались и болтали. Мы с Колькой Ковровым поднялись на самый высокий, третий этаж, остановились у открытого окна в коридоре. Оттуда был виден машинный двор, где старшеклассников будут обучать гравитехнике, краешек стадиона и лоскутное одеяло полей. Шла уборка; харвестеры кружили на малой высоте над угодьями, наполняя танки зерном. У горизонта, размытые жаркой дымкой, виднелись колоссальные блоки недостроенного грузового космотерминала.

— Блин, красиво, — деловито подметил Ковров, усаживаясь на подоконник. — Махнем на гравипедах в воскресенье, посмотрим на стройку?

— Далековато, — ответил я, свешиваясь из окна, чтобы плюнуть на велоцираптора, копошащегося в пыли у цоколя.

Едва я свесился, как получил болезненный тычок в поясницу.

— Офигел? — зашипел я, оборачиваясь. Но это не Коврову вздумалось пошалить.

— Салаги, привет.

Нас обступили полукольцом мирновские мальчишки. Я шмыгнул: знакомые все лица. Мишка Косолапычев, Профессор Колбасинский, Муравей, Тарасик. Мы, опушкинцы, не один раз били их за то, что они играли на нашем корвете. Причем хорошо так били, у Колбасинского даже рассечение брови было. Его родители потом ходили по домам, искали виноватых, но мне удалось отсидеться в подсолнухах.

Муравей, самый низенький и щуплый, ткнул в меня крошечным, неощутимым кулачком и поинтересовался:

— Махаться будем?

— Один на один? — с сомнением спросил я.

— Если один на один, то он будет, — поспешил высказаться за меня Ковров.

— А у меня брат вернулся из армии, — сообщил Тарасик гнусавым голосом.

Мишка Косолапычев положил мне на плечо тяжелую руку.

— В какой класс перешел, Казаров?

— В пятый, — ответил я, сбрасывая его руку.

— Дерганый, да? — Профессор Колбасинский толкнул меня в бок. А Тарасик подхватил мой рюкзак и швырнул в окно.

— Ты чего? — ужаснулся я. — Там же новый планшет!

Я повернулся к окну и сейчас же получил увесистого пня. Мирновцы заржали. Ковров вжался в стену, чтоб выскользнуть вдоль нее из окружения. Меня же выходка Тарасика привела в бешенство. Мамка в динозавриуме работает, на яйце овирапторов, отец — на ремзаводе, отталкивающие поля на харвестерах настраивает, деньги не за красивые глаза обоим достаются, а эта шпана портит мои новые вещи! Я вцепился в красивую белую рубашку Тарасика, а Мишка Косолапычев — в мой рукав. Заскрипели зубы, затрещала ткань.

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос.

Мирновские мальчишки расступились. В дверях класса стоял незнакомый мне учитель в темном костюме. Многочисленные щупальца, окружающие его покрытую бисеринками пота лысую голову, встревоженно шевелились. Три пары глаз отражали сияние сентябрьского солнца, словно катафоты на гравике.

— Ничего, Кмыф Агович, — поспешили заверить учителя мирновцы. — Мы просто знакомились.

— Знакомились… — повторил недовольным тоном Кмыф Лгович, его щупальца сердито молотили воздух. — Столько лет в одном космохозе живете, в соседних селах, а до сих пор не познакомились? Это кто здесь — никак Косолапычев? — учитель протянул к Мишке руку, указательный палец на которой заканчивался подпиленным хитиновым когтем. — В этом году, друг мой, снова ждать проблем с дисциплиной?

Мишка Косолапычев опустил голову и что-то пробурчал.

— Что? Говори внятно! — потребовал Кмыф Лгович. — Или к директору проводить?

— Нет, — протянул Косолапычев, глядя в пол.

— Смотри, чтоб на педсовете снова не пришлось поднимать вопрос о твоем поведении и успеваемости, — сказав это, учитель поджал хелицеры.

— Кмыф Лгович! — обратился к учителю Ковров. — А еще они рюкзак Казарова в окно выбросили…

Планшет не пострадал. Рюкзак удачно упал пакетом с бутербродами вниз.

4

Открывал учебный год урок мира. Я сидел у открытого окна, глядел то на нового классного преподавателя, трипода с Шиала, то на стадо полосатых гадрозавров, которых космохозные пастухи гнали по главной улице села.

Трипод, Ш-ш Ышевна, говорила при помощи рта на центральной лапе.

— Детишки, — синие, хаотично расположенные по всему телу классной руководительницы глаза асинхронно моргали. — Космос — страшная, враждебная ко всему живому стихия. Нам всем очень повезло, что во Вселенной существует такая планета, как наша Земля. Да, я не оговорилась, детишки. Земля — наша общая планета. Ну, пятый класс, кто скажет мне, сколько разумных видов живет сейчас на Земле?

Руку подняла моя соседка Инна, девочка из Мирного.

— Да, Рогожина?

— Шесть видов, Ш-ш Ышевна.

Классная руководительница выгнула центральную лапу в сторону Инны.

— А можешь ли ты их назвать?

Инна наморщила лобик.

— Триподы с Шиала, — начала она, глядя на гирлянду мигающих глаз учительницы, — втуки с Пан-гелиоса, ууты с ИИды, потом… — девочка потерла висок, — потом — кня с… с…

— Ну, кто поможет?

— Кня с Талуты, — ответил я с места.

Ш-ш Ышевна сфокусировала взгляд на мне.

— Мальчик, я пока не знаю, как тебя зовут. Ответ правильный, но тебе — жирный-прежирный минус за то, что не поднял руки. Или у вас в Опушках были другие правила в школе?

Я не ответил, но Ш-ш Ышевна не ждала от меня объяснений. Ее центральная лапа вновь повернулась к Инне.

— Ты можешь еще кого-то назвать?

— Можно, Ш-ш Ышевна, можно! — затряс рукой Тарасик.

— Ну, Тарасенко, помоги Инне.

— Квадрогады с Колосса, — довольно щерясь, произнес Тарасик.

— Правильно! Кстати, а что у тебя с рубашкой?

Тарасик зыркнул в мою сторону.

— Это Казаров порвал.

— Да? — учительница поморгала, задумавшись. — Ну… Чувствую, влетит кому-то…

— А то! — ухмыльнулся Тарасик.

— Так, ладно! — встрепенулась учительница. — И кого мы еще забыли? Давайте скажем все вместе! Три-четыре!

— Люди! — ответил класс.

Ш-ш Ышевна прошлась перед доской, перевела дух и продолжила:

— Вы и я, мы родились в разных мирах, но это не мешает нам жить бок о бок в мире и согласии. Ведь то, что противостоит нам — огромное пространство безжизненного космоса, — заставляет всех мыслящих существ Галактики держаться вместе. Мы подобны малышам, которые испуганно жмутся друг к дружке при раскатах грома. К счастью, нам больше нет нужды летать в космос, все, что нужно для жизни, нам дает Земля — ее щедрые поля, леса, океаны, недра. Вы можете спросить, детишки, почему мы, триподы, живем на вашей планете, а не вы, люди, на нашей? Ответ прост. Родной мир нашей расы, прекрасный Шиал, был уничтожен взрывом Сверхновой. Мы стали бездомными и были вынуждены скитаться в холодных глубинах, пронизанных убийственной радиацией. На уроках всеобщей биологии вам расскажут, детишки, как вредна триподам радиация. Она вызывает неконтролируемые мутации в нашем наследственном веществе. Вот почему мы, триподы, такие разные.