Теннесси Уильямс - Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы

• Название: Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы
• Автор: Теннесси Уильямс
• Издательство: «ПРОГРЕСС» «ГАММА»
• Жанр: Драматургия
• Год: 1993
• ISBN: 5-01-004007-7

Предлагаемая книга крупнейшего американского писателя и драматурга Теннесси Уильямса (1911–1983) могла бы иметь подзаголовок «Теннесси Уильямс, шокирующий Америку»: здесь собраны «запретные» и «полузапретные» плоды его творчества — интервью, пьесы и рассказы, в которых он предстает как «крутой» автор.

Крупнейший американский писатель драматург ХХ века Теннесси Уильямс (1911–1983) всегда представал перед русскоязычным читателем сильно подрумяненным»: его шокирующие пьесы либо вообще у нас не ставились, либо шли с большими купюрами; из рассказов выбирались самые невинные, переводчики опускали не только «крепкое словцо», но и тщательно вымарывали целые абзацы из его произведений.

А между тем Уильямс нередко эпатировал самих американцев, которые считают его одним из самых «крутых» писателей страны. Предлагаемая книга могла бы иметь подзаголовок «Теннесси Уильямс, шокирующий Америку»: здесь собраны «запретные» или «полузапретные» плоды его творчества.

---

Из репродуктора. Если кто-то в Камино не знает как поступить, пусть идет к цыганке. А росо dinero[41] позолотят ей руку, и она предскажет будущее!

Абдалла (давая Килрою карту). Если у вас есть вопросы, обращайтесь к моей мамочке — цыганке!

К и л р о й. Парень, когда на улице видишь три медных шара, к цыганке ходить уже не надо. А теперь давайте разберемся. Передо мной сейчас три проблемы. Первая — хочу есть. Вторая — я совсем один. И третья — попал туда, не знаю куда, и даже не знаю как! Первое, что я сделаю, — продам что-нибудь и достану денег. Так, давайте посмотрим.

(В это время начинает постепенно нарастать эротическая музыка и загораются огоньки, освещающие фасад квартала бедноты и фургон цыганки с кабаллистическими знаками — черепом в разрезе и ладонью. Светятся три медных шара над входом в лавку ростовщика и витрина, в которой широкий ассортимент товаров на продажу: трубы, банджо, шубы, смокинги, расшитый пурпуром и блестками халат, нити жемчуга и искусственные бриллианты. Чуть поглубже, за этой выставкой, тускло мигает пастельными тонами — розовым, зеленым и голубым — неоновая вывеска «Волшебные фокусы».

Горит бледным светом и вывеска над приютом, или ночлежкой, «Только для плутокрадов», куда можно проникнуть через уличный этаж — в комнаты над лавкой ростовщика и фургоном цыганки. Одно из окон верхнего этажа — «рабочее». В нем иногда появляется Забулдыга — высовывается, чтобы подышать, откашляться и сплюнуть вниз на улицу.

Эта сторона площади должна быть максимально яркой и оживленной. Время от времени здесь танцуют, дерутся, совращают, продают наркотики, арестовывают и т. д.)

К и л р о й (публике с авансцены). Так что мне продать? Золотые перчатки? Да никогда! Еще раз повторяю — никогда! Фото единственной верной женщины в серебряной рамке? Никогда! Повторяю и это — никогда! Что еще с меня можно снять и продать? Может, мой усыпанный рубинами и изумрудами пояс с надписью «ЧЕМПИОН»? (Вытирает его о брюки.) Брюки, наверное, и так не упадут, но ведь пояс-то — драгоценная память о золотом времечке… Ну, ладно. Иногда приходится жертвовать золотым прошлым, чтобы хоть как-то позолотить настоящее… (Входит в лавку ростовщика. В «рабочем» окне орет Забулдыга.)

Забулдыга. Меня обокрали, украли все деньги! Пустые карманы — там нет ни гроша!

Г у т м э н (на террасе). «Камино Реаль», блок четвертый!

БЛОК ЧЕТВЕРТЫЙ

Несколько тактов легкой музыки, под которую по площади из «Сьете Марес» к злачным местам шествует барон де Шарлюс, стареющий фатоватый сибарит в легком шелковом костюме с гвоздикой в петлице. За ним следует Лобо, молодой человек необычайной естественной красоты. Шарлюс осведомлен о преследователе и во время разговора с Э. Рэттом держит перед лицом карманное зеркальце — якобы для того, чтобы причесаться или пригладить усы; на самом же деле он разглядывает незнакомца. Хозяин ночлежки, увидев приближающегося Шарлюса, вывешивает табличку «есть свободные места» и призывно восклицает:

Э. Р э т т. Есть место! Номер у «Плутокрадов»! Маленький парусник — скоротать штормовую ночку…

Б а р о н. О, bon soir[42], мистер Рэтт.

Э. Р э т т. В дальний путь?

Б а р о н. Да нет, просто гуляю.

Э. Р э т т. Это очень кстати.

Барон. Иногда мне этого не хватает. Так у вас есть место, а?

Э. Р э т т. Для вас?

Барон. Возможно, ко мне приедут. Знаете, что надо? Железную кровать без матраса и крепкую, завязанную узлом веревку достаточной длины. Нет, сегодня еще и цепей, металлических цепей. В прошлый раз вышло как-то неловко и я должен исправиться.

Э. Р э т т. А почему бы вам не поиграть в эти игрушки в «Сьете Марес»?

Б а р о н (с зеркальцем, в котором виден Лобо). В «Сьете Марес» нет людей с Ingreso Libero[43]. Не люблю этот отель в сезон, а если приехать не в сезон, то либо слишком жарко, либо высокая влажность. Все эти приезжие — прямо какой-то кошмар! Стоит только после полуночи заскрипеть кроватью — как сразу же начинают дубасить в стенку. Я вообще не понимаю — им бы дома сидеть! Ведь их «кодаками», «браунами» или даже «лейками» можно прекрасно снимать и в Милуоки, и в Су-Сити! Так зачем же совершать эти сумасшедшие путешествия? Но, по-моему, меня преследуют.

Э. Р э т т. Угу, вы кого-то подцепили?

Б а р о н. И как, ничего?

Э. Р э т т. Смотря кто едет спереди, папочка.

Барон. Ciao, caro![44] Ждите меня в десять.

(Изящной походкой подходит к фонтану.)

Э. Р э т т. Есть свободное место! Маленький парусник — скоротать штормовую ночку!

(Музыка меняется. Из лавки ростовщика выходит Килрой с непроданным поясом, он резко спорит с ростовщиком, который нацелился на его золотые перчатки. Барон, заинтригованный этой сценой, замедляет шаг.)

Р о с т о в щ и к. Да не нужен мне пояс, мне перчатки нужны. Даю восемь с полтиной.

К и л р о й. Не играю.

Ростовщик. Девять, девять с полтиной!

К и л р о й. Да нет.

Ростовщик. Да-да.

К и л р о й. Я сказал: «Нет!»

РостовщикАя говорю: «Да!».

К и л р о й. Разошлись на «нет».

Ростовщик. Не будь дураком — зачем тебе золотые перчатки?

К и л р о й. Затем, чтобы помнить мои победы! Чтобы помнить, что когда-то я был ЧЕМПИОНОМ!

(Медленно нарастает оркестровая музыка — «Марш гладиаторов». К ней примешиваются какие-то неясные возгласы.)

Ростовщик. Ты помнишь, что когда-то был ЧЕМПИОНОМ?

К и л р о й. Да! Когда-то я был ЧЕМПИОНОМ!

Барон. Когда-то — значит, в прошлом, сегодня это уже ничто.

К и л р о й. Только не для меня, мистер. Вот мои перчатки, они золотые, я провел уйму тяжелейших боев, чтоб их завоевать. Чисто выходил из всех клинчей, никогда не бил ниже пояса и не имел от судей ни единого замечания. И никогда не занимался никакими махинациями.

Ростовщик. Иначе говоря, сосунок.

К и л р о й. Угу, сосунок, который завоевал золотые перчатки!

Ростовщик. Поздравляю. И мое последнее предложение — зелененькая с портретом Александра Гамильтона. Берешь или как?

К и л р о й. Да чтоб ты ею подавился! Я истрачу все силы, отдам всю кровь — каплю за каплей, но не повешу золотые перчатки на витрину ростовщика — между ржавым тромбоном и некогда шикарным, но теперь изъеденным молью смокингом!

Ростовщик. Ладно, посмотрим как ты потом запоешь!

Барон. Название «Камино Реаль» отнюдь не нереально.

(Из окна высовывается Забулдыга и орет песню.)

Забулдыга. «Падам — падам — падам!»

Барон (продолжая песню). «Это в сердце мне эхо стучит. Падам — падам — привет…» (Напевая, подходит к Килрою и протягивает ему руку.)

К и л р о й (iнеуверенно). Привет, приятель. Рад тебя видеть.

Барон. Любезно говоришь. С чего бы это?

К и л р о й. Вижу нормального американца! В чистом белом костюме.

Барон. Мой костюм бледно-желтый. И по национальности я француз. А насколько я нормальный — это еще вопрос.

К и л р о й. И все же в чистом костюме.

Барон. Спасибо. Это больше, чем я могу сказать о вашей одежде.

К и л р о й. Не судите по обложке… Если бы мне удалось устроиться в протестантской церкви с бассейном, я бы принял душ… Там иногда требуются люди. Во всяком случае, обществу она приносит пользу.

Барон. Этому обществу уже ничего не принесет пользу.

К и л р о й. Мне тоже так кажется. И вообще не слишком здесь нравится, словно лихорадка свирепствует. Все как-то нереально. Вы меня еще чем-то хотите ошеломить?

Б а р о н. На серьезные вопросы вам ответит цыганка. В одно прекрасное время. Ох, уж это одно прекрасное время! А знаете, люблю я слоняться. Да, сейчас я просто слоняюсь — фланирую вокруг фонтана в надежде, что за мной кто-нибудь увяжется. Некоторые считают, что это безнравственно, а я наоборот — за простоту нравов…

Забулдыга (<опуская штору, из окна, очень тихо). А вы не знаете, что стало с Сэлли, моей девахой?

Барон. Ну, во всяком случае…

К и л р о й. А как в этом городе насчет веселеньких местечек?

Барон. Веселеньких местечек? Хо-хо! Здесь есть «Розовый фламинго», «Желтый пеликан», «Голубая цапля» и «Певчая птичка» — этот район зовется птичьим. Но меня это все не интересует. Сидят там по трое и смотрятся в зеркало, а что видят — ужас! Стоит только какому-нибудь матросику заглянуть — так они сразу в обморок. Нет, я развлекаюсь в «Ведре крови», это от «Плутокрадов» вниз. Как насчет спичек?

К и л р о й. А где у вас сигарета?

Барон (вежливо и спокойно). О, я не курю. Просто хотел получше рассмотреть ваши глаза.

К и л р о й. Почему?

Барон. Глаза ведь окна души, а у вас они слишком добрые, хотя вы такой же грешник, как и я. Au revoir…[45] (Уходит.)