Сара Раттаро - Я сделаю с тобой все, что захочу

• Название: Я сделаю с тобой все, что захочу
• Автор: Сара Раттаро
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-905891-54-0

Когда у Виолы появился новый поклонник, подруги не скрывали своей зависти – по Карло вздыхали все старшеклассницы. Но он выбрал ее – независимую, дерзкую, не привыкшую лезть за словом в карман. Влюбился без памяти. Чтобы жениться на Виоле, ему пришлось преодолеть яростное сопротивление матери, мечтавшей о более выгодной партии для сына.

Казалось, они нашли друг друга и будут счастливы всегда. Внимательный и заботливый Карло был образцовым мужем Виоле и стал идеальным отцом родившейся вскоре Луче. Его ни о чем не надо было просить – он сам рвался купать и кормить дочку с ложечки, гулял с ней, а когда она подросла, помогал делать уроки, читал книжки, водил в театры и музеи. Отец и дочь настолько сблизились, что Виола стала чувствовать себя в семье третьей лишней.

… Известие о несчастье застало Виолу далеко от дома, в чужой постели. Нужно срочно мчаться в больницу. Гонка со временем, в которой на кону оказалась жизнь Луче, приведет к неизбежному – Виоле придется открыть свою тайну, которую она хранила от мужа и дочери все эти годы…

---

Может, притвориться, что я здесь ни при чем? Исчезнуть из собственной жизни, из нашей общей жизни? Если мне скажут, что состояние тяжелое, что делать тогда? Плакать? И сколько плакать?

Дверь в коридор открылась, и меня окликнула медсестра:

– Пойдемте со мной, синьора…

Я медленно, будто сама превратилась в кусок пластика, поднялась со стула и приблизилась к распахнутой двери. Медсестра, которая придерживала дверь, отпустила ее, и что-то металлическое толкнуло меня в спину. Одна деталь привлекла мое внимание: я узнала твой свитер. Он приближался ко мне вместе с тобой. Шел ты как-то странно и пристально смотрел на меня. Твой взгляд проникал в меня из глубины коридора. Я остановилась и стала ждать. Теперь я уже могла различить твои черты, расстояние между нами стремительно сокращалось. Я не шевельнулась, когда ты поднял руки и с силой вцепился сначала в мои плечи, потом в горло.

Похоже, тебе удалось приподнять меня над землей и прижать к стене. Мне было больно и совершенно нечем дышать. Ты смотрел мне прямо в глаза каким-то незнакомым взглядом. Что ты хочешь сделать? Ты так зол, что готов убить меня? Это правда. И теперь ты тоже это знаешь.

Человек в белом халате вырвал меня из твоих рук. Я пыталась откашляться, держась за горло. В глазах стояли слезы. Пока тебя оттаскивали в сторону, ты не отрываясь смотрел на меня. Потом закричал:

– Отпустите меня, я ничего ей не сделаю! Врачи отпустили тебя, но остались поблизости.

Ты подошел ко мне и сказал:

– Как ты могла так со мной поступить? Скажи, Виола, как ты могла?

Именно тогда мне стало тебя не хватать.

Днем раньше, 7:38

Я открыла глаза за двадцать две минуты до звонка будильника. За двадцать две минуты, если нет пробок, можно пересечь весь наш город из конца в конец. Можно взбить белки для тирамису, договориться с телефонной компанией о смене тарифа, отправить заказное письмо, настроить телевизионные каналы, загрузить посудомойку после ужина с подругами, посмотреть серию «Секса в большом городе», сделать хирургическую коррекцию близорукости или совершить заплыв на длинную дистанцию. Или, например, за двадцать две минуты можно уволиться, зачать ребенка, съесть комплексный обед.

В тот день за двадцать две минуты я дважды услышала, как хлопает входная дверь (Луче всегда выходит из дома на пару минут раньше отца), но даже не шевельнулась.

Как обычно, я вылезла из-под одеяла, сунула ноги в тапки, затянула волосы в пучок, надела очки и прислушалась к тишине в доме, одновременно вдыхая запах кофе, который Карло в течение последних девятнадцати лет, четырех месяцев и еще пары дней каждое утро оставлял для меня на плите. Кроме того, он оставлял мне свежевыжатый сок из трех красных апельсинов и хлеб с джемом, вынутым из холодильника заранее, чтобы не был слишком холодным.

За двадцать две минуты одному человеку каждый раз удавалось совершить маленькое чудо – накрыть стол только для меня.

С каждым новым днем, проведенным на этой земле, я все больше убеждалась в том, что Карло любит меня больше жизни.

Он не переставал меня любить даже после того, что я устроила на свадьбе его сестры. Это событие было подготовлено безупречно, до самой последней мелочи. Карло отвез Луче к своим родителям, лишив меня возможности оправдать свое отсутствие в церкви.

Когда, уже практически стоя на пороге, он обнаружил, что я только собираюсь завтракать, то в недоумении воскликнул:

– Ты до сих пор в пижаме? Милая, как же так! Мы опаздываем, а я… Я должен вести сестру к алтарю… Уже давным-давно надо было выехать из дома!

– Прости, пожалуйста. Я плохо спала, у меня болит голова, но я постараюсь приехать вовремя. Не жди меня, поезжай один.

Карло опустил глаза и пробормотал:

– Как хочешь. Но прошу тебя: не опаздывай слишком сильно.

Помолчав, абсолютно спокойным, умиротворяющим тоном добавил:

– Пожалуйста, ради меня.

При этом, само собой, он думал о своей матери, которая только и ждала, чтобы я выкинула подобный фокус.

Дверь за Карло закрылась. Я окончательно убедилась в том, что его машина отъехала от дома, и лишь тогда начала одеваться и краситься. Время от времени я поглядывала на часы, которые отсчитывали минуты, остававшиеся в моем распоряжении. Наконец я обулась, надела платье, взяла сумку и отправилась на церемонию.

Без всякой спешки я миновала три квартала, которые отделяли меня от церкви Святого Назария, пересекла садик, где выросла Луче, прочла, остановившись у киоска, заголовки газет. По дороге внимательно смотрела под ноги, обходя лужицы, хотя меня так и подмывало с разбегу прыгнуть в самую глубокую и заляпать новое платье.

Интересно, сколько пришлось молиться дорогой Надирии, чтобы дождь вовремя прекратился?

Впрочем, вздохнув, я отогнала от себя дурные мысли о свекрови: день предстоял долгий.

Закрытые двери и ставни магазинов вокруг меня свидетельствовали о том, что сегодня выходной.

Я вышла на площадь перед церковью в ту самую минуту, когда подружки невесты в платьях цвета лаванды стали приглашать всех гостей внутрь, поскольку невеста должна была вот-вот подъехать.

«Всех, кроме меня», – подумала я, нарочно замедлив шаг.

Машина Карло, не останавливаясь, проехала мимо и скрылась за церковью. Последней в храм должна была войти невеста. Но я все еще стояла снаружи.

«Ну что ж, попробуем еще разок!» – подумала я и усмехнулась, предвкушая результат своей выходки.

Переступив порог храма, я на миг остолбенела: вокруг разливалось дивное благоухание. Убранство церкви поражало великолепием. Марта все организовала безукоризненно.

Алтарь и скамьи утопали в орхидеях, гладиолусах, каллах, розах, белых лилиях и туберозах, источавших волшебный аромат.

Я застыла как вкопанная, чуть покачиваясь на каблуках.

Моя фигура в чудесном светлом платье цвета слоновой кости (почти белом) отчетливо вырисовывалась в глубине центрального нефа, она была хорошо видна даже тем, кто сидел в первых рядах, включая Надирию, которая в ужасе воззрилась на меня из-под полей шляпки.

Все поднялись с мест, и свадебный марш зазвучал как раз тогда, когда Марта у дверей храма поставила свою атласную туфельку на мостовую, выбираясь из шикарного лимузина.

При первых звуках марша Мендельсона с лица Марты мигом сошло выражение кротости. Опираясь на руку брата и дрожа от ярости, она проговорила:

– Она даже мой свадебный марш присвоила. Да что же это такое!

Карло поджал губы и покачал головой. На безупречно накрашенном лице его сестры сверкнула слеза.

В восемь с небольшим я намазывала джем на хлеб и в очередной раз вспоминала тот день и выражение лица Марты. С тех пор почти пятнадцать лет прошло, но я так и не смогла забыть взгляд, которым она одарила меня тогда в церкви. В паре метров от жениха Марта остановилась и уставилась на меня с искренней ненавистью. Именно тогда я заметила, насколько она похожа на Надирию. Не выпуская банку джема из рук, я рассмеялась.

Карло любил меня, несмотря на то что его мать непрестанно повторяла: «Эта сумасшедшая испортит тебе жизнь».

Он из кожи вон лез, но забирал Луче из сада каждый раз, когда я ее там забывала, и придумывал мне достойные оправдания, чтобы я казалась лучше, чем есть.

Карло любил меня, как любят больных людей, – ни о чем не спрашивая и ничего не требуя. И кроме того – он так и не понял, что на самом деле я вовсе не больна.

Он терпел мое молчание, не допытываясь, о чем я думаю.

Он оставлял мне записочки на холодильнике: «Люблю тебя, малышка». Карло действительно относился ко мне как к маленькой девочке.

Позавтракав, я снова забралась под одеяло – обожаю так делать. Впрочем, через несколько минут я поднялась, заглянула в твою комнату, Луче: беспорядок, словно после взрыва бомбы, – как это похоже на меня. Именно поэтому я и не имею на тебя влияния. Утром ты красилась: на трюмо валялись открытые тени.

Я тебя даже не видела. Ты наверняка проскользнула в ванную вместе с отцом и спросила: «Пап, как мне лучше – с хвостом или с распущенными волосами?» Карло, естественно, состроил безразличную мину и как ни в чем не бывало ответил: «Конечно, с хвостом. А то волосы будут мешать тебе на занятиях».

Само собой, он привирает, Луче. Хвост его устраивает больше, потому что с распущенными волосами ты кажешься ему более сексуальной, и это выводит его из себя. Он панически боится других мужчин, того, как они на тебя смотрят, о чем могут думать, наблюдая, как ты невинно проводишь рукой по своим длинным шоколадным волосам. Никогда прежде он так не боялся секса – секса, которым будешь заниматься ты, которым кто-то займется с тобой. Поэтому он обращается с тобой как с мальчишкой в надежде, что ты еще какое-то время останешься при нем. Он боится, Луче, ведь когда в твоей жизни появится другой мужчина, его сердце разорвется.