Георгий Ушаков - По нехоженной земле

• Название: По нехоженной земле
• Автор: Георгий Ушаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1953

Из предисловия:

«Остров еще не имел названия. Его нельзя было найти ни на одной карте в мире. И необитаем он был настолько, насколько может быть необитаемым маленький клочок земли, только что открытый среди полярных льдов на половине восьмидесятого градуса северной широты. На нем не было ни гор, ни рек, ни озер, да они просто не могли бы здесь поместиться. Это был всего лишь гребень известняковой складки, выступавший из моря. Он поднимался узенькой взгорбленной полоской и напоминал высунувшуюся из воды спину кита. Впервые вступив на его обледеневшую, скользкую поверхность, мы невольно шли осторожной походкой, будто под ногами и в самом деле лежал кит, готовый каждую минуту погрузиться в холодную пучину».

А на север и на восток от этого островка лежала огромная, неведомая земля. Нехоженая, незнаемая. Ее тоже не было на карте, — было только белое пятно, кое-где оконтуренное неуверенным, робким пунктиром.

Здесь все было тайной — территория земли, ее строение, ее почва, ее флора и фауна. Разгадать эти тайны, открыть эти земли, положить их на карту, дать имена островам, горам, заливам и озерам и должны были люди, оставшиеся на берегу.

Что и говорить, нелегкая задача выпала на долю пионеров Северной Земли! Но это были советские люди. Они знали, на какое дело послала их родина, они гордились ее доверием и смело смотрели вперед.

«Ни я, ни мои спутники не собирались разыгрывать роль робинзонов или изображать из себя ходульных героев; мы не мечтали, как о блаженстве, о трудностях и лишениях, так как прекрасно знали, что их будет достаточно на нашем пути и что нам не миновать их. Поэтому на морозы Арктики мы смотрели так же, как кочегары на жару у котельных топок; на полярные метели — как моряк на бури; а на льды — как шофер на трудную дорогу. Условия тяжелые, но нормальные и естественные для Арктики. В тех случаях, когда возможно, мы должны были избежать трудностей, а там, где этого сделать нельзя, бороться с ними».

Люди сдержали свое слово. Два года провели они на Северной Земле и исходили ее вдоль и поперек. Они прошли семь тысяч километров на собаках и пешком. Они шли в метель и морозы, в полярную ночь и в весеннюю распутицу, через хаос айсбергов и неразбериху торосов, по ледяной воде и по гололедице, преодолевая сугробы рыхлого снега и снежную кашу, с боя беря скалы и каждую минуту рискуя жизнью. Они положили на карту 37 тысяч квадратных километров нехоженой земли, выяснили ее простирание и конфигурацию, очертили ее границы, узнали ее рельеф, геологическое строение, климатические условия, животный и растительный мир, характер ледового режима окружающих морей. Этим они завершили открытие русских моряков и вновь прославили советскую науку — самую передовую в мире.

Об этом славном подвиге советских полярников и рассказывает в своей книге Г. А. Ушаков, бывший начальником первой экспедиции на Северной Земле.

---

На голубом небосводе — ни пятнышка, ни облачка. А на земле — ни звука, ни шороха. Только на юге все еще курятся метелью вершины гор, отступивших теперь от береговой черты уже на десятки километров. Косые лучи полуночного солнца бьют прямо в крутые бока гор. Красные блики играют на синеве обрывов, а снежные вихри над вершинами то загораются огненно-красным светом, то кажутся клочьями нежнорозового тумана. Горы похожи на огромные костры, то затухающие, то вновь вспыхивающие пламенем.

Это на юге. А на севере, за льдами пролива Шокальского, рисуются уступы острова Октябрьской Революции — берега, уже хорошо знакомые нам. Мы узнаем здесь отдельные участки, вызывающие воспоминания о прошлогоднем походе. Сейчас эти берега в тени и выглядят мрачно. Однако мы знаем, что через несколько часов, когда солнце перекатится на восток, они расцветут голубыми потоками мощных ледопадов и своим блеском смогут соперничать с красивейшими уголками нашей планеты.

Полуночное солнце, не торопясь, взбирается все выше. Ждем часа наблюдений. Только что приняты сигналы времени. Хронометры сверены. Теодолит установлен. Все обещает большую точность наблюдений. Здесь необходимо закрепить съемку астрономическим пунктом уже по одному тому, что мы, кажется, опять вылезли за пределы карты Гидрографической экспедиции и должны уточнить свое местонахождение.

Участок от вскрытых льдов покрыли в три перехода. Путь был сравнительно легок — без «внеплановых» препятствий. Терраса, на которую выбрались с пловучих льдов, была очень хорошо выражена и над урезом воды имела низкую, легко проходимую полосу. Сама терраса, по мере того как мы продвигались вдоль нее к северу, тоже постепенно понижалась. Прибрежные льды стояли здесь неподвижно. На втором переходе берег еще больше понизился, появилось много небольших заливов и лагун. Высокие обрывы коренного берега круто, почти под прямым углом, отвернули на запад.

Ближайшей целью экспедиции было достижение северной оконечности острова. По карте Гидрографической экспедиции этой точкой был мыс Давыдова. После двух хороших переходов он должен был обнаружиться где-то совсем близко. Начиная третий переход, мы уже в первые часы пути ждали поворота береговой черты на юго-запад. Однако время проходило, одометры отсчитывали новые и новые километры, а берег все еще упорно тянулся на северо-запад. По всем признакам, мы прошли мыс Давыдова, потом пересекли глубокий залив, а северной оконечности острова попрежнему не видели. Теряясь в догадках, мы без остановки шли 16 часов. Поднялся ветер. Поземка скоро перешла в метель. Все вокруг запело и загудело. Мы начали терять надежду и на этот раз добраться до поворотного пункта, хотя, по нашим расчетам, уже почти вплотную приблизились к курсу кораблей Гидрографической экспедиции 1913 года. Вдруг берег сделал крутой поворот почти прямо на юг. Цель была достигнута.

Метель и облачность помешали сразу приступить к определению координат этой точки. Да мы и не спешили. После 16-часового перехода на собаках, да еще в метель, люди поневоле становятся неторопливыми. Они желают в таких случаях только самого необходимого — разбить лагерь, устроить и накормить собак, утолить собственный голод, забраться в спальные мешки и погрузиться в сон, которому не может помешать даже рев урагана. Таково было и наше желание. Это помогло нам без особых томлений дождаться окончания метели и вновь радостно встретить солнце. Сегодня оно должно помочь нам определить наше местонахождение, а также сверить карту Гидрографической экспедиции с нашими наблюдениями.

* * *

Уже за полночь. Солнце сделало полный круг. Сейчас оно перекатилось через северный сектор небосклона и, не отдыхая, вновь взбирается к востоку. Его чуть зарумянившийся диск больше по размерам, чем днем, и висит ниже над горизонтом. От этого краски на земле ярче и разнообразнее.

Наблюдения закончены, но несколько раз проверенные результаты выглядят больше чем подозрительно.

Полученные координаты пункта накладываются на карту гидрографов. Точка нашего местонахождения ложится на морское пространство далеко от береговой черты и на расстоянии менее пяти километров от вытянувшегося по параллели ряда цифр, обозначающих глубины на курсах «Таймыра» и «Вайгача».

Это выглядит действительно нелепо. Нам кажется невозможным, чтобы моряки не увидели берег на таком близком расстоянии. Но цифры остаются цифрами, не верить им в данном случае нельзя. Солнце тоже не могло соврать — на то оно и солнце! Условия для наблюдений были хорошие. Где же тогда ошибка? Может быть, мы каким-либо образом не учли один из дней нашего пути, «потеряли» этот один день? Тогда, действительно, наши вычисления могли получиться ошибочными.

Нет, память, конечно, не изменяла нам. Данные наших наблюдений для юго-восточной оконечности Земли почти совпадали со старой картой. А наши переходы оттуда все наперечет — они твердо запомнились. Пережидая длительную метель, вообще не трудно забыть об одном дне, но ни одной такой метели на данном отрезке пути не было. Все же еще раз проверил наши журналы и дневники, но не обнаружил в них никаких погрешностей.

Нужны какие-то особенно убедительные доказательства нашей правоты. Мы выходим из палатки. На северо-западе четко видны знакомые берега. Местоположение отдельных возвышенностей, гор, утесов и ледников нам хорошо известно. Пеленги на них один за другим подтверждают координаты нашего лагеря. Значит, мы правы. Значит, старая карта действительно далека от истины.

Полностью уверившись в координатах нашего пункта, начинаем искать причину ошибки Гидрографической экспедиции. Вооружившись биноклями, садимся на сугроб и тщательно изучаем лежащий на юге край плато. Скоро в его очертаниях мы без труда начинаем опознавать линии старой карты, и для нас становится ясным происхождение ошибки. Продвигаясь во льдах, моряки приняли далеко выступающую к северу низкую террасу за ледяной припай. Способствовал этому зрительному обману снежный покров, уже лежавший на земле. Поэтому на карту были положены только высокие обрывы коренного берега, и, таким образом, северная часть острова оказалась обрезанной больше чем на 32 километра.

Так происходят ошибки. Так уточняются карты.

Окончание работ

20 мая 1932 года мы открыли и положили на карту залив Микояна, а на следующий день подошли к пункту, где горные склоны, когда-то обманувшие участников Гидрографической экспедиции, вновь приблизились вплотную к морю. Эта точка и была нанесена на карту гидрографов под именем мыса Визе.

Следуя дальше, уже вдоль берегов пролива Шокальского, мы открыли два новых фиорда. Один из них назвали Партизанским, другой — фиордом Спартака. Здесь мы вновь встретили неподвижные торошенные льды, прижатые к береговым скалам. Некоторое время путь был тяжел. Но что могли значить для нас эти трудности после тех, что мы преодолели у восточных берегов острова?

22 мая, после рекордного 70-километрового перехода, экспедиция достигла фиорда Тельмана и, таким образом, сомкнула свой маршрут вокруг острова Большевик. Здесь наша радость, по случаю окончания съемки острова чуть было не омрачилась потерей половины собак. Думая, что наши помощники после 70 километров пути уже ни на что не способны, мы пожалели их и решили на часик оставить на свободе. Через полчаса вся свора сорвалась с места и умчалась в горы, повидимому за оленями. Удивляться нам было некогда. Нависла страшная опасность. Мы подняли стрельбу. Половина собак, вообразив, вероятно, что мы бьем по зверю, вернулась в лагерь и тут же была посажена на цепь. А остальные… вернулись с высунутыми языками только через три с лишним часа.

Через день, закончив астрономические наблюдения в точке смыкания маршрута, мы распрощались с островом Большевик, благополучно пересекли пролив Шокальского и форсированным маршем двинулись на свою базу. Расстояние, на преодоление которого в распутицу предыдущего года было затрачено 30 мучительных суток, на этот раз мы покрыли в 5 суток. Поход был закончен утром 28 мая. Продолжался он 45 дней. Из них 13 дней мы потратили на астрономические работы и вынужденные стоянки из-за метелей, а в остальные 32 дня прошли 1118,9 километра.

* * *

Зима 1931/32 годов была значительно мягче предыдущей. Об этом говорили и среднемесячные температуры воздуха, и характер морских льдов, и более ранний прилет птиц, и резкое потепление в последние дни мая. Надо было ожидать и более раннего наступления распутицы.

А «наши владения» еще не были полностью приведены в порядок. Надо было положить на карту еще остров Пионер и пролив Юнгштурма, отделяющий этот остров от острова Комсомолец. Задерживаясь на базе, мы вновь рисковали попасть в распутицу или оставить незаснятым заметный кусок Северной Земли.