Татьяна Форш - Цыганское проклятье

• Название: Цыганское проклятье
• Автор: Татьяна Форш
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-77954-3

Какие мрачные тайны скрывает полуразрушенный монастырь? Говорят, с ним связано страшное проклятье, а спрятанный в его стенах клад безуспешно пытались найти многие. Федор, приехавший в эти дикие места в составе съемочной группы, вначале рассматривает поиски клада как забавное приключение. Но чем дальше, тем серьезнее игра. И вскоре становится понятно, что молодой человек оказался здесь не случайно.

---

Татьяна Форш Цыганское проклятье

© Гессер Т., Вель А. Д., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Моему близкому другу Андрею Коваленко посвящается.

Спасибо за помощь и поддержку!

Все персонажи, имена и события вымышлены.

Любое совпадение с реальными людьми случайно.

Пролог

– Дарине, внученька, подойди ближе.

– Бабушка, почему ты меня так называешь? Мое имя Дарина.

Смуглая девушка коснулась лба маленькой сухой старушки, лежащей среди тряпья. Та вдруг закашлялась и дотронулась до горла скрученными артритом пальцами, похожими на птичью лапку.

– Бабушка! Бабушка, не уходи, прошу тебя! – По смуглому лицу девушки покатились слезы.

– Дарине, все хорошо, мой час пришел, – хрипло выговорила старушка, как только приступ закончился. – Но я не могу уйти, не передав тебе наше семейное сокровище. Уже много поколений оно переходит от матери к дочери. Только твоя мама умерла, когда ты была совсем малышкой, поэтому я сделаю это за нее. Помоги мне подняться.

Девушка покорно подала руку, в которую старушка вцепилась неожиданно крепко.

– Не удивляйся. Это наше сокровище мне сил придает, – с трудом улыбнулась она, глядя в глаза внучки, – но час мой близок. Зима пришла слишком рано, но, как и предсказывала, я уйду вместе с первым снегом.

Девушка, бережно поддерживая ее, помогла сесть, изо всех сил сдерживая рыдания. Ей было очень больно. Бабушка заменила ей мать. Обучала, когда заметила, что у внучки просыпается дар предвидеть будущее, и не смотрела искоса, как многие в таборе.

– Открой сундук. На дне возьми икону…

Дарина нерешительно подошла и открыла тяжелую крышку. Под разноцветными платками она нащупала какую-то деревяшку, замотанную в цветастую ткань, и вытянула ее на свет.

– Это, бабушка?

– Да. – На лице женщины заиграла счастливая улыбка. Морщинки будто разгладились, и сама она словно помолодела. – Иди ко мне. Сядь рядом.

Девушка послушно уселась на край лежанки и протянула старушке свою находку.

– Разверни и посмотри на нее внимательно.

Положив икону на колени, она осторожно сняла цветастую ткань и ахнула. Словно в водную гладь заглянула. Перед ней лежала старая, потемневшая от времени икона, с которой ласково и чуть печально на нее смотрела она сама. Такие же черные глаза, копна вьющихся волос, смуглая кожа. Дарина и раньше видела иконы: когда на пути табора попадались церкви и монастыри, бабушка всегда приводила ее помолиться. Но такой она не встречала никогда. Это скорее был портрет, а не святыня.

– Ее имя Дарине, и тебя я назвала в ее честь. Но барон посчитал это оскорблением, потому все зовут тебя Дарина.

– Бабушка, – Дарина поднялась, крепко прижимая к груди икону, – а почему ты ее от всех прятала?

– Потому что она принадлежит только тебе, ты – моей крови, а в этом таборе мы с тобой чужаки. Я ведь не всегда жила здесь, у меня были родители, много братьев и сестер. Но в четырнадцать лет меня выдали замуж. Ты ведь знаешь, по нашим обычаям жена уходит в семью мужа. Вот меня и отдали сюда. А икону я получила от матери как наследство.

Старушка вдруг захрипела. Дарина бросилась к ней:

– Бабушка!

– Дарине, дай мне прикоснуться к иконе. Она чудотворная и может даже с того света вернуть, но только если твой час еще не пробил и на этой земле дела остались.

Девушка передала икону в руки старой женщины и жарко зашептала:

– Так давай попросим святую, чтобы она тебя исцелила!

– Нет, милая, поздно. Выслушай меня! – Старушка судорожно сглотнула. – Икона эта чудотворная. От пули шальной спасет, от хвори напущенной излечит. От своей прабабки я даже слышала историю, что святая Дарине одного цыгана из гроба подняла. Он совсем молодой был, видать, срок его не подошел, потому и помогла. А когда мой муж умер, как я ни молилась, как ни просила, ничего не произошло. Им там, наверху, виднее. У смерти свои часы, и по ним она придет за каждым в срок.

Жизнь с каждой секундой утекала из дряхлого тела. Дарина, уже не сдерживая себя, плакала, обняв любимую бабушку за плечи.

– Эта икона убережет тебя, моя девочка, но храни ее пуще глаза. Если она попадет в чужие руки, то принесет много несчастий. На того, кто будет обладать святыней не по праву крови, падет страшное проклятье.

– Я сохраню, обещаю. – Девушка вытерла слезы рукавом, оставляя на лице грязные разводы. – Никому даже прикоснуться не позволю.

Старая цыганка улыбнулась в последний раз и замолчала навсегда.

Дарина не ослушалась бабушкиных напутствий и берегла семейное сокровище, надеясь, что однажды передаст его своей дочери. Святая Дарине много раз уберегала ее от опасностей. Разбойники обходили табор стороной, болячки любые заживали на ней как на заговоренной. А еще она стала видеть будущее так, словно все это уже произошло когда-то, а теперь роится в голове воспоминаниями. Только одну судьбу она не могла увидеть и предсказать – свою собственную.

Глава 1

1989 год. Москва.

Н астойчивая телефонная трель заставила мутный, тревожный сон растаять утренним туманом. Федор нащупал онемевшей от неудобного лежания рукой стоявший на тумбочке телефон и снял трубку.

– Алле? – Витой шнур скользнул по лицу змеей и замер, опоясав шею.

– Алле? Какое «алле»? Ты хоть помнишь, что мы сегодня выдвигаемся? Ты где, мать твою так! Поезд через полчаса, а тебя и на горизонте не видно! – Виктор Михайлович Пальцапупа (непосредственный и главный начальник Федора, а по совместительству – главный режиссер съемочной бригады, где ему выпала честь трудиться на благо советской киноиндустрии вот уже два года) плевался и орал в трубку так, что Федя поморщился.

Подумаешь, задержались вчера в ресторанчике на Москве-реке всей съемочной бригадой… а он один виноват?

Подумаешь, не помнил как домой добрался… Так ему никто не указ! Ни жены, ни детей… мог бы вообще к Максу завалиться переночевать, и правильно бы сделал. Единственное, что заставило его прийти в эту конуру – сегодняшняя поездка, к которой он, естественно, ни черта не подготовился!

Другая рука коснулась задравшейся футболки и жесткой ткани джинсов, что ему по великому блату достала мать. Черт! Даже не разделся! Н-да… может, и прав Михалыч? Что-то вчера было слишком весело… Но это еще не повод орать с утра на страдающего от жестокого похмелья сотрудника!

– Ну, и чего ты гоношишь, Вить? – попробовал отбиться Федор. – Да в сторону нашего Мухосранска электрички ходят каждые четыре часа! Успеем!

– Какие четыре часа, Идиотов? Какой Мухосранск, Забулдыгин? До обозначенного тобой пункта нам еще как минимум день лесом ехать! И скажи спасибо, если не на своих двоих! – Голос режиссера сорвался в крик и тут же перешел в прокуренный кашель. Наконец, прокашлявшись, он угрожающе прохрипел: – Если через полчаса тебя не будет на перроне – считай, что ты уволен, Романов! Операторов в Москве – как грязи!

В трубке послышались злые гудки.

Федор вздохнул и нехотя открыл глаза. Яркое июньское солнышко тут же ослепило его пушистым рыжим лучом, заставив снова зажмуриться.

А может, и вправду? Пошло оно все!

Жизнь не задалась с самого начала. Еще лет в десять он твердо решил, что станет режиссером и будет снимать фильмы, которые принесут ему мировую славу, ну и заодно все прилагающееся к ней. Ради своей мечты он в восемнадцать лет даже поругался с родителями, которые хотели, чтобы он учился в медицинском, съехал из трехкомнатной квартиры почти в центре города к другу и начал готовиться к экзаменам.

Вот только где-то в книге судеб кто-то что-то напортачил. На режиссерский факультет он не поступил. Не хватило всего одного балла! Еще не стерлись воспоминания, когда солнечный день, такой же, как сегодня, поблек, будто выцвел. Федор пришел за результатами экзаменов и не увидел в числе победителей свою фамилию. Он стоял, смотрел на списки счастливчиков и понимал, что его мир рушится. Вот и как теперь жить дальше? Отказаться от мечты? Может, это знак, что не в коня овес?

Мысль о том, что придется сдаться на милость родителей, показалась ему невыносимой. Он даже представил картину своего возвращения в отчий дом: мама возьмется за валерьянку, изображая, как должен выглядеть человек с порванным в клочья сердцем, а отец сдвинет брови и будет неделю молчать, а потом поговорит по-мужски.