Михаил Ильинский - Жизнь и смерть Бенито Муссолини

• Название: Жизнь и смерть Бенито Муссолини
• Автор: Михаил Ильинский
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-7838-0608-0

Бенито Муссолини — одна из самых ярких и загадочных фигур XX века, вокруг которой сложилось немало тайн. Какую роль сыграл лидер итальянского фашизма во Второй мировой войне? Каково его личное отношение к Гитлеру. Сталину, Черчиллю, Рузвельту? Кто и почему спас папу римского от берлинского плена? Как и кем был убит сам Муссолини? Какова была личная жизнь диктатора? Почему он остается таким популярным в современной Италии? Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в книге известного журналиста Михаила Ильинского.

---

• Фашисты отождествляли свой режим, свою партию с нацией, видя в этом свою главную силу.

• Надо уметь подавать малое, как золотое кольцо к чужой свадьбе.

• Зачем объявляют воздушные тревоги? Затем, чтобы приучить к возможности бомбежки, иначе потом звук сирены уже никто не услышит.

• Может ли умереть дуче? Да. Но очень многие умрут сначала, до него.

• Можно ли отказаться от воскресных прогулок на автомашине? Да. Если нет машины, нет бензина, некуда ехать или запретил дуче.

ГЛАВА VI

ОБЛОМКИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (В ПЕРИОД ФАШИЗМА И ПОЗЖЕ). МОСТЫ ИСТОРИИ И ВРЕМЕНИ

Приход фашистов к власти в Италии и Германии застал на территории этих стран многих выходцев из России, бывших белогвардейцев, дворян, членов императорской семьи, их бывшего ближайшего окружения и казаков. Многоликой была «русская масса» в Западной Европе. В Италии русская община не была столь многочисленной, как во Франции, Англии, Германии. Русские с удовольствием проводили в Риме, Неаполе, Венеции, Милане несколько недель, но жить постоянно!.. Природа, и та не «соответствовала» русской душе. Итак, оседали в Италии единицы. Но как к ним, этим «единицам», относился фашистский режим Муссолини?

С этим вопросом я обращался к русским из «первой эмиграции» — к представителям русского зарубежья первого поколения после гражданской войны в России, к тем, кому к началу Второй мировой войны было 20–25 лет, и они уже могли четко определить свое отношение к войне, к политическим режимам, к своей исторической родине и к стране, давшей им убежище, кров…

— Наша семья попала в Италию в начале войны, — рассказывал мне президент Ассоциации членов императорской фамилии Николай Романович Романов. — Чувствовали мы, Романовы, себя двояко. С одной стороны, мы были всегда русскими, с нашими привычками, обычаями и, если хотите, с нашим «высшим чувством долга» перед Россией, перед окружающим нас миром. С тоской — мы чувствовали себя везде «временными», верили, правда, с каждым годом, десятилетием и тем более после четверти века эмиграции все меньше и меньше, что однажды вернемся в первопрестольную, Петербург (Ленинград), в свои имения, что будут возмещены утраты, но главное — восстановлено положение в обществе России. Мы понимали, что для этого нужно было свержение коммунистического режима, реставрация пусть не монархии, но установление по меньшей мере буржуазного республиканского строя.

— Фашистские режимы Италии и Германии могли бы для достижения этих целей стать самыми удобными режимами?

— Не скажите. Мы, Романовы, не приняли ни фашизм, ни национал-социализм. Для нас, как говорят, хрен редьки не слаще. А когда началась Вторая мировая война, ни один из Романовых не был предателем России. Мы следили за информацией с Восточного фронта, переживали за каждый сданный город, радовались, когда отбивали каждое селение. Мы тоже готовы были сражаться. Но только в душе. Других способов у нас, казалось, не было… И к нам никто не обращался. А зря.

В Италии нас, Романовых, вообще выходцев из русского дворянства при Муссолини не преследовали. Мы продолжали наши общения. Регистрация, конечно, была. Но это — больше для порядка. А где ее не было? Всех тогда регистрировали. В других странах это называлось «пропиской», «систематизированием в префектуре» и т.д. Когда в Рим вошли немцы, и учитывая особенно то, что мой отец и я отказались от предложения Муссолини занять трон Черногории, нам в целях безопасности благожелатели предложили скрыться.

Скрывала мою бабушку и нас сама королева Италии, затем Романовы нашли приют в Ватикане… Однажды королева в одной комнате принимала Муссолини, а в соседней были мы, Романовы. И все было тихо, нормально…

— Мы, русские, не чувствовали себя иностранцами в Италии. Тем более что родились, как и большинство моих сверстников, после революции, — рассказывала княгиня Ирина Голицына. — В Италии Муссолини нас никто не преследовал, не ограничивал в правах. Мы жили своей жизнью, со своей русской непосредственностью, пели, танцевали, влюблялись…

— Мы не были нигде иностранцами. Мы везде были Шаляпиными, — отмечал Федор Федорович Шаляпин — сын знаменитого певца, актер Голливуда, вечный шутник, и в восемьдесят лет ездивший по улицам Рима за рулем автомобиля. — Я видел и слышал Бенито Муссолини и скажу, что он меня раздражал. Он зажигал толпу, а это всегда небезопасно. Особенно когда мир находился на грани войны. Я понимал, ощущал это всем своим «русским нутром». Я встречался с Эрнестом Хемингуэем. Вот кто умел смеяться над Муссолини. Но Хэм понимал силу дуче.

А вот что говорил Ивано Платини — наследник донских казаков. Когда-то его прадед носил фамилию Платов, был то ли хорунжим, то ли есаулом войска Донского. В 1920-м попал в Италию. Что он умел? Ничего, кроме несения воинской службы. Но по законам Италии на охранную королевскую службу в армии принимали только итальянцев. Так ловкий казак Платов стал Платини. Его друг Катин — Катини и т.д. Этим постреволюционным казакам в Италии повезло. Они надежно осели, и их потомки никакой дискриминации ни во времена Муссолини, ни позже практически не испытывали. Здесь прописали бы даже Ленина, если бы он стал Ленини, а Сталин — Сталини. Конечно, при одном условии: чтобы они не выступали…

Другое дело казаки, прибывшие на Адриатическое побережье в ходе так называемой «второй эмиграции» — во время Второй мировой войны. Их судьба сложилась трагически. Многие погибли в зоне Триеста, на североитальянской и югославской территориях. Более двухсот тысяч были после 1945 года насильственно возвращены в Советский Союз… Многие ли остались в живых?

Судьба русских людей в эмиграции складывалась в разное время после революции 1917 года по-разному. Я расскажу лишь некоторые истории об известных выходцах из знаменитых российских фамилий: на мой взгляд они дают новое представление о многих событиях, освещают ряд фактов, которые выглядели иначе по официальным историческим версиям.

Я храню в блокнотах записи о встречах, беседах, интервью с моими соотечественниками в Италии и теперь впервые имею возможность в наиболее полном виде познакомить с ними читателя. Это — из моего «золотого запаса» журналистских расследований.

В КАФЕ «ГРЕКО» С КНЯЗЕМ НИКОЛАЕМ РОМАНОВЫМ

Князь Николай Романович Романов обычно принимал меня в Париоли, на своей квартире в Риме, но с некоторых пор мы изменили место встречи. Теперь усаживались за столиком в маленьком зале одного из самых известных кафе Рима — «Греко» на улице Кондотти, где когда-то бывали Н.В. Гоголь, Адам Мицкевич и многие другие знаменитости разных веков и народов. Князь Николай настроен, впрочем, как обычно, на философский лад. Его энциклопедические знания — результат большой и насыщенной учебой, чтением, трудом и путешествиями жизни.

— На мой взгляд, бессмысленно рассуждать на тему: каким, может быть государственное устройство России, — говорил князь Николай. — Пустое раскачивание маятника настроений в нашем обществе — разговоры об отношении к династии Романовых и вообще к Романовым до революции и во время революции, в войну и после нее. Теперь многое стоит на своих местах. Но все ли? В «интересах нравственного возрождения России, исполнения морального долга, искупления вины народа и большевиков перед монархией» уже совершено покаяние перед императорской семьей. Это хорошо. Хотя ничто не изменилось. Одни слова…

В смутные периоды российской истории (и не только российской) всегда поднималась определенная волна. И этим спешили воспользоваться в корыстных устремлениях политические ловкачи и те, кто так или иначе оказывался в их окружении или на поверхности общества. Они не так уж безобидны, эти люди. Они используют тяготение общественности познать отечественную историю «без купюр и искажений» (что практически невозможно), предлагают свои интерпретации, пытаются навязать свою «логику» сегодняшнего и завтрашнего дня. И не только России. И что же общество? Для многих закономерно не закрыты вопросы: надо ли было перезахоранивать останки царской семьи, расстрелянной в Екатеринбурге? И да, и нет. Было как было… Есть как есть… Всегда фатально…

В печати до сих пор некоторых потомков Романовых именуют «великими князьями», «великими княгинями» и, по привычке, не ставится под сомнение законность прибавления царственного слова «великий». А что говорят по этому поводу законы самой императорской фамилии? И наконец, сколько осталось на земле Романовых, каковы их взгляды, отношение к прошлому, настоящему и будущему России и к самим себе? Некоторые политики говорят о существовании некоего «резервного пространства», из которого якобы можно когда-нибудь «вычерпнуть» престолонаследника в России, как это было, например, 21 февраля 1613 года, когда Великий Земский собор единодушно избрал на царство боярина Михаила Федоровича Романова, «ближайшего по крови угасающему царственному роду Рюрика и Владимира Святого».