Кристофер Сташеф - Шаман

• Название: Шаман
• Автор: Кристофер Сташеф
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02851-9

И было так — первыми явились в мир Улины, Старшая Раса, те, что стояли ниже одних лишь богов. И могущественнейшие из Улинов вступили тогда в великую войну. Имя одному — Улаган Багряный, и желал он обратить людей и эльфов в покорных и бесправных рабов. Имя второму — Ломаллин Зеленый, и встал он на защиту Младших Рас, которые любил, как детей своих. Но не всесильные эти титаны решили исход войны, а человек Огерн, что, в жажде отмщения, дерзнул мечом переписать судьбу мира…

---

— Да, пожалуй, эти ваши склады — замечательное изобретение!

Нориль кивнул.

— Так что если наши торговцы от каждой сделки немного берут себе, кто же их за это осудит? Уж конечно, они имеют на это право. Вот, правда, эти развлечения…

— Назови их лучше пороками — ведь я понимаю, о каких развлечениях ты толкуешь! — немного пренебрежительно проговорил Огерн. — Я видел вашу улицу Красных Фонарей и знаю, что она так называется, потому что там над каждой дверью висит фонарь. Но почему?

Нориль вздохнул.

— Женщины зажигают фонари с наступлением темноты, чтобы проходящие по улице мужчины видели их, стоящих в дверном проеме и старающихся завлечь посетителей — тех, кто готов заплатить за то, чтобы дотронуться до них, и даже больше…

— На самом деле? Женщины готовы на такое ради золота? — шепотом выговорил Огерн, понимая, что глупо вытаращил глаза, но не мог с собой ничего поделать. Кроме того, у него противно засосало под ложечкой.

Нориль ответил ему:

— Так много бедных женщин, которые согласны разделить ложе с мужчиной за одну-единственную монетку.

— Не может быть! — воскликнул Огерн.

— Увы, это так, — вздохнул Нориль. — Либо так, либо им приходится голодать, потому что в городах иначе не добудешь себе пропитания.

Потрясенный Огерн отвел взор.

— Говорят, ваньяры поступают с ними хуже, чем другие?

Некоторое время Нориль молчал, потом медленно, тягуче произнес:

— Ничего не могу сказать тебе об этом — только самим женщинам это ведомо. Я слыхал про мужчин, которые твердят, будто бы такие женщины готовы лечь в постель с первым встречным — и на этих встречных я нагляделся, когда однажды отправился на улицу Красных Фонарей. Я пошел туда, чтобы попробовать убедить женщин, что можно жить и иначе, а мужчин — что не стоит развращать женщин. Ну, и конечно, женщины принялись распекать меня за то, что я хочу лишить их привычной и обеспеченной жизни, а мужчины — за то, что я хочу лишить их удовольствий. Но я никак не могу поверить, что женщины все время получают удовольствие, ибо многие из виденных мною там мужчин были страшны как смертный грех. Сомневаюсь, чтобы хоть одна женщина мечтала провести ночь с одним из них.

— Ни один из тех, кто чтит Ломаллина, никогда не обошелся бы подобным образом с женщиной, — задумчиво про говорил Огерн. — Но если бы такое произошло, значит, его вера в Ломаллина ослабела. И ни одна женщина, чтящая Ломаллина, не стала бы совращать мужчину, ибо ее близкие позаботились бы о том, чтобы она не голодала. — Огерн встретился глазами с Норилем и спросил: — Люди с востока привезли сюда не только свои товары, верно?

— Так и есть, — подтвердил Нориль. — Торговцы из Междуречья завезли к нам поклонение Улагану. Мы, конечно, и раньше об этом слыхали, но никому и в голову не приходило молиться Улагану. Ну а торговцы выстроили в его честь храм и принялись восхвалять его как источник своего богатства и благополучия, и многие стали к ним прислушиваться. И все же нынешняя община собралась не за ночь, не за неделю и даже не за год, ведь здесь у нас множество храмов, посвященных самым разным богам — почти у каждого из народов, которые приезжают сюда торговать, свой бог. О да, наши предки поклонялись Ранолу, но терпимо относились и к другим богам и не препятствовали иноземцам строить свои храмы. Может быть, именно из-за огромного количества храмов и богов я слишком поздно осознал опасность того, что в храме Улагана собралась такая многочисленная община — я не понимал этого до тех пор, пока не потерял свою собственную. А следовало бы мне помнить, что война между улинами еще не завершилась, вот только поле битвы теперь переместилось с небес в сердца и души как человеческие, так и других народов.

— Война между улинами? — нахмурился Огерн. — Я слыхал об этом, но только вот это и слыхал, — что такая война есть. Мы, люди севера, знаем только одно, что Ломаллин — бог жизни и наш покровитель и что Улаган — бог смерти, а особенно — смерти людей!

— Это верно, — кивнул Нориль. — Когда творец только-только создал юные расы, Улаган хотел все их погубить, а нашу больше всех. Ломаллин пытался помешать ему и защитить нас — вот так и разгорелась между ними война.

— Из-за нас? — нахмурил брови Огерн. — С чего бы это таким могущественным и возвышенным существам, как улины, воевать из-за созданий, столь мелких и слабых?

Нориль пожал плечами.

— Кто знает? Улины делают что хотят, и у них нет нужды никому ничего объяснять. Я же догадываюсь, что они, некогда бывшие единственными существами, способными мыслить и говорить, теперь возненавидели другие, более молодые расы, которые научились делать почти все, что некогда было подвластно только улинам.

— Не хочешь же ты сказать, что улины увидели в нас какую-то угрозу! Ну, еще эльфы могли бы вызвать у них тревогу — эльфы что-то соображают в магии. И еще тролли, гномы, и дверги, и гоблины, но люди-то при чем? Они-то как раз единственные изо всех почти не владеют магией!

— Зато могут выучиться ей, — сказал Нориль и глубокомысленно поднял указательный палец. — Правда, мало кто способен уделить изучению магии много времени и сил, но все равно это возможно. Нет, я думаю, что улины все же увидели в нас самую большую угрозу для своего превосходства — вероятно, это связано с тем, что только мы одни не желаем сохранять свое место в череде созданий Творца. Мы, люди, горды, мы самонадеянны в своей гордыне. Может быть, именно из-за этого Маркоблин так разозлился на Творца за то, что тот сотворил нас, гордецов, и именно поэтому он стал издеваться над Творцом и создавать тварей, которые как насмешка над людьми.

— Маркоблин… Он ведь был королем улинов, верно?

— Если считать, что у них когда-либо был король, — проворчал Нориль и пожал плечами. — Он был среди них самым лучшим воином, хотя… что такое мастерство во владении оружием, когда вокруг сплошные волшебники, и притом некоторые куда более искушены в магии, чем он? И все же, если уж и был у улинов король, так это был Маркоблин хотя бы только потому, что больше никому не пришло в голову оспаривать.

— И все же он владел магией настолько, чтобы творить созданий похожих на изуродованных людей?

— Нет… Для этого он вынужден был обратиться к волшебному кузнецу Аграпаксу. Представь себе только… Маркоблин идет с одной горной вершины на другую, земля трясется при каждом его шаге, камни катятся вниз по склонам…

— Эй, Аграпакс! — крикнул Маркоблин. — У меня есть для тебя работенка!

— У меня и без тебя дел хватает, — язвительно ответил кузнец и пристально глянул на камни, которые разлетелись в стороны под ногами Маркоблина. — Ты никого не проведешь своими хитростями, Маркоблин. Ты не больше и не лучше никого из нас, и уж конечно, не тяжелее, так что мог бы дурачиться и оставить мои горы в целости и сохранности.

Маркоблин побагровел. Дерзкие слова уже были готовы сорваться с его языка, но ему нужна была помощь Аграпакса, и он понимал, что без кузнеца ему не обойтись. Маркоблин тут же уменьшился и ростом стал не выше, чем три человека, поставленных друг на дружку. Земля перестала трястись под его ногами. Наконец он спрыгнул с вершины последней горы и оказался около кузницы Аграпакса. Рядом с кузницей шипело и булькало озерцо расплавленной магмы — оттуда Аграпакс добывал все необходимое для своей работы.

— Вот не знал, что это ты создал эти горы.

— Не я, — буркнул Аграпакс, понимая, что король не станет просить у него прощения, как, впрочем, и любой другой улин. — Я их только подправил маленько. Но зачем ты явился, Маркоблин? У меня дел по горло и трепать языком попусту некогда.

Что ж, Маркоблин знал, что сердитый кузнец его недолюбливает, да и вообще ему мало до кого и до чего есть дело, кроме его работы. А раз так, значит, ничего хорошего от него ждать не приходится. Следовательно, Аграпакса надо было перехитрить.

— А я пришел с тобой поспорить.

— Я ни с кем не спорю. Пустая трата времени. — И кузнец отвернулся.

— Ну, тогда считай, что это вызов. Есть вещь, которую ты не сумеешь сделать.

Аграпакс медленно повернул голову. Глаза его налились кровью.

— Чтобы я чего-то не сумел сделать? Нет ничего на свете, чего бы мне было не под силу изготовить, разве что если не говорить о живых созданиях и самом мире?

— А вот я как раз про живые создания и говорю, — осклабился Маркоблин. — Я так и думал, что тебе их не сработать.

— Конечно, не сработать, — буркнул кузнец, теряя всякий интерес к разговору.

— Вот-вот, чтобы они были не по-настоящему живые! — не унимался Маркоблин. — Не суметь тебе этого!

— Чтобы не по-настоящему живые, это я могу, — бросил через плечо Аграпакс. — Но зачем мне это сдалось?