Мораг Прунти - Рецепты идеального брака

• Название: Рецепты идеального брака
• Автор: Мораг Прунти
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032735-8

35-летняя Тресса, автор кулинарных книг, выходит замуж за человека, которого не любит. В день свадьбы мать передает Трессе книгу рецептов, которую завещала ей бабушка, ирландка Бернардина Нолан. Чтобы отвлечься от рутины семейной жизни и мелких бытовых неурядиц, Тресса обращается к бабушкиным записям, которые содержат в себе, кроме кулинарных рецептов, историю 60-летнего супружества Бернардины и Шеймуса Нолан. Оказывается, идеальный брак, каковым она считала союз бабушки и дедушки, изначально строился на отношениях без любви. По мере того как Тресса открывает тайны Бернардины, она задумывается о том, что настоящей любви нужно научиться.

---

Я знала, что следующий день будет адом, но я подумала: к черту все, Дэн заставил меня пройти через первое причастие, так что справится как-нибудь с чувством уязвленного достоинства передо мной и моими «потрясающими» друзьями.

Издатель и фотограф уехали, но подлая кулинарная писательница и ее чертов муж остались на все выходные. Она так и вертелась вокруг Джэн, стараясь изо всех сил вести себя по-дружески. Юрист до смерти утомил Анжело, но с Дэном ему не повезло. Мой муж вышел на улицу с Розой и двумя детьми, которым он моментально понравился. Дэн избегал общества, особенно моего. Во время ланча все выпивали и лакомились изобилием закусок, привезенных кулинарной писательницей. Пища была «осознанно неформальной»: запеченный лук порей и суфле из козьего сыра, томаты, поджаренные до румяной корочки в густом соку. Мы знали названия блюд, потому что писательница написала их золотыми итальянскими буквами на карточках напротив них. Предусмотрительно, нет слов.

Я взяла королевскую креветку, которая была чересчур искусно приготовлена даже для торжественного приема по случаю вручения премии Оскар, и взглянула в окно на Дэна. Один ребенок сидел у него на плечах, пока он подбрасывал второго. Напуганная Роза смотрела за ними, но я знала, что с детьми все будет и порядке. Таков был Дэн: большой медведь в облике человека. Может быть, не слишком прилизанный, образованный мальчик из колледжа, но пока он был рядом с вами, вы могли чувствовать себя в безопасности.

— Эй, — сказал позади меня Анжело глубоким, опасным голосом, — хочешь, кое-что покажу?

У него был особый выговор, когда он хотел показать мне что-то в теплице. Так он это и произнес. Он знал, что мне особенно нравились растения и салат. Свежесть, вкус и сама простота.

Это был один из таких соблазнительных киношных моментов, когда невозможно устоять. Это особенно задевает, потому что ты этого не ожидаешь. Ты трогаешь душистое растение, затем ваши руки случайно соприкасаются. В следующую минуту вы встречаетесь взглядами, ваши глаза закрываются, а потом вы сливаетесь в поцелуе. Вы едва осознаете это. Это животный инстинкт. Притяжение, которое невозможно контролировать. Химия.

Думаю, то легкое обаяние, которое всегда было свойственно Анжело, никуда не пропало. Мы говорили на одном языке, он всегда меня понимал.

Мы отстранились друг от друга и не говорили об этом. Это было нашим маленьким секретом. В любом случае мы хранили нашу предыдущую связь в тайне достаточно долго, и должна признать: было волнующе снова почувствовать то же самое. Короткую измену.

Это было всего лишь мгновение, просто поцелуй. Нечто, что напоминало нам обоим, когда мы были уже женаты: мы все еще способны испытывать страсть. Мы были живыми. Ничего серьезного. Как дорожка кокаина на свадьбе у кузины. Никто не узнает, никому не будет больно.

В ту минуту, когда мы вернулись назад, и я увидела лицо Дэна, мне стало дурно. Он искал меня, и мы обменялись взглядами: он — вопросительным, я — оправдывающимся. Это длилось меньше секунды. Я была слегка пьяной и не могла быть уверена, что мне это не померещилось.

Остаток вечера Дэн не пил, давая мне понять, что этим вечером поедет домой. Мы остались на ужин, и прямо перед десертом Анжело пошел за мной в туалет. Он был пьян, но я подозреваю, что меньше, чем хотел показать.

— Да ладно, Тресса, ты же знаешь, что хочешь этого. Давай побудем немного живыми.

— Анжело, ты в своем уме? В туалете? Дэн и Джэн внизу!

И дети в соседней комнате, ты, отвратительный мешок с дерьмом! Но это я сказала про себя.

Анжело внимательно на меня посмотрел и, когда понял, что меня не убедить, моментально сделался холодным, пожал плечами и сказал:

— Твоя потеря.

Потом он развернулся и вышел. А я осталась там стоять.

Я дрожала, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться. В тот момент я поняла, что все кончено. Закончилась двадцатилетняя дружба. Я больше не хотела быть частью этого. Этой гламурной, дерьмовой жизни, в которой твой лживый муж пытается трахнуть твою подругу в туалете, потому что он богат и считает, что ему все позволено. Жизни, в которой ты не можешь приехать на свадьбу к подруге, потому что слишком занят своей выдающейся персоной. Я тоже была частью этого. Я наслаждалась поцелуем, я хотела этого, но теперь я чувствовала себя преступницей. Теперь я была с Дэном.

Я глубоко вздохнула и с выдохом взмолилась о ясности и способности снова быть уверенной в своих чувствах. Как с моей кухней. Я хотела испытывать то же самое к Дэну.

Джэн была разочарована, что мы уезжаем, а Анжело погладил меня по щеке, а потом взглянул на меня так безразлично, как будто знал, что мы больше не увидимся, и ему было все равно.

Домой мы добирались в молчании.

Джерри оставил пустую коробку из-под пиццы, накарябав на крышке: «Ушел пить». Он оставил небольшую сумку в знак того, что собирается вернуться, но мы оба знали, что он, возможно, пропал на несколько недель, если вообще собирался возвращаться.

Дэн сразу поднялся наверх, чтобы принять душ, а я включила свет на кухне. Я надеялась, что мое настроение поднимется, если я вернусь к своему проекту. Но этого не случилось. Я не получила желанных ответов, на самом деле эти выходные только прибавили мне вопросов. Убогих вопросов, которые мучили меня потуже четыре месяца.

Как все могло так сильно измениться за несколько дней? Последние несколько недель показались мне зачарованным временем, а сейчас все было кончено. Я проклинала себя за то, что сама разрушила волшебство.

Я осознала, что радость была не в серванте моей бабушки, и не в старинном чайнике, и не в восстановленном буфете, а в людях, которые это делали.

Без любви и без души эти вещи были просто кухонными шкафами.

5. Терпение

Когда тяжело отдавать, отдавай больше

Ежедневный хлеб

Кажется странным писать рецепт хлеба, потому что мы пекли его каждый день, так же чистили картошку или мыли раковину. У каждой женщины был свой способ, а ингредиенты никогда не отмеряли точно, а только на глаз. Каким-то странным образом утром у вас могло быть «щедрое» настроение, тогда вы могли добавить горсть фруктов или ложку пищевого жира, если они у вас были. Через какое-то время вы уже знали, сколько вам требуется муки и в каком количестве масла и молока ее нужно размешать.

Что до способа, то у меня это доведено до автоматизма, поэтому мне трудно его описать. Я только знаю, что по мере того как я старела, вкус и качество выпекаемого мною хлеба улучшались. Я чуть не отравила твоего дедушку, твоя мать чудом осталась жива, а тебе, моя дорогая Тресса, досталось все лучшее! Если ты действительно хочешь научиться выпекать настоящий ирландский хлеб, замешанный на соде, тебе нужно делать это каждый день, пока это не станет для тебя таким же естественным занятием, как ходьба. Это не станет менее нудным тяжким делом, и только тебе решать, стоит ли оно того.

Если хочешь попробовать, то вот основные ингредиенты: около 1 килограмма муки, ржаной или белой, чайная ложка соды и такое количество молока, чтобы его было довольно для приготовления не очень густого теста, чтобы оно не прилипало к рукам. К этому можно добавить столовую ложку масла или любого другого пищевого жира, сушеных фруктов, чайную ложку меда или сахара, щепотку соли, пшеничных или овсяных хлопьев — подключи свое воображение. Выпекать в горячей духовке около часа, а проверить испекся ли хлеб, можно, постучав по дну формы. Сразу же заверни его в чистое кухонное полотенце, чтобы не зачерствел, и подожди полчаса перед тем, как резать.

Глава двадцатая

Жизнь может быть трудной, но мы усложняем ее еще больше тем, как относимся к ней.

Моя мать ходила к колодцу за водой через два поля каждый день. Она готовила на открытом огне; подолы ее длинных юбок были черными от копоти, руки у нее были натружены от того, что она поднимала тяжелые горшки. Когда она состарилась, ладони у нее были в ожогах, потому что она, не подумав, хваталась за горячие ручки кастрюль.

Я никогда не замечала трудностей жизни матери, потому что она никогда не выказывала недовольства. Страдание было частью ее природы. Мама была полна рабского, торжественного страдания, я не знала ее другой. Жизнь была бесконечным воздержанием; своим поведением сейчас мама выкупала свое право на счастье в загробной жизни, жизнь была предназначена не для удовольствия, а для служения. Жизнь была приговором. Чем труднее она была и чем больше смирения ты проявлял, тем более уверенным в своей вечной жизни ты мог себя чувствовать.

Отец часто говорил матери жестокие вещи, когда был пьян, но только однажды ударил ее, и я об этом знаю. Это случилось, когда она была беременна мной, поэтому четверо ее братьев тем же вечером навестили моего отца на поле позади дома и избили его палками так, что ему до конца жизни хватило. Мама сама мне об этом рассказала, когда отец однажды ударил моего брата Патрика; за какую-то предполагаемую провинность отец швырнул его на пол во время обеда. Патрик был очень умным, и это раздражало моего отца. Он выиграл стипендию в местной мужской школе, но мой отец запретил ему посещать ее, объясняя это тем, что у нас не было денег на форму и книги. К нам даже послали священника, чтобы переубедить отца; он сказал, что церковь готова изыскать любые средства, чтобы мальчик мог окончить обучение. Патрик был преданным и чувствительным. Мама верила, что он мог бы стать священником. Мой отец отказался из чистого упрямства, сказав, что в четырнадцать лет уже можно не ходить в школу и что Патрик нужен на ферме. Мама видела, как единственный шанс для ее сына стать священником был упущен, и, хотя на публике она продолжала относиться к отцу уважительно, у нее появилась привычка жаловаться на него мне. Она рассказывала мне шокирующие истории о его жестокости, иногда приукрашивая их, чтобы у меня не оставалось сомнений в том, каким бездушным животным он является.