Константин Соловьев - Мораторий

• Название: Мораторий
• Автор: Константин Соловьев
• Жанр: Прочее

---

Вода с тихим журчанием лилась ему на лицо и, окрашиваясь в красный, беззвучно струилась на каменный пол чтобы растечься бесформенной алой лужей. Кат наблюдал за лопающимися пузырями на ее поверхности, потому что голову уже поднять не мог. Это сделал за него кто-то другой. Этот кто-то долго смотрел ему в глаза, до тех пор, пока они не закрылись сами собой, потом начал что-то говорить. Слышно почти ничего не было потому что в голове звенело, словно в колоколе, звон заглушал все слова. - Как тебя зовут, спрашиваю... Да не притворяйся, вижу же - живой. Hе хочешь?.. Ладно, воля твоя. Четвертый этап.

- Ты! Живой или как? Кат видел что-то, но не мог понять, что именно. Кажется, это был человек. Он не помнил, что такое человек потому что в его мире не было людей. В его мире были только красные вспышки и желтые хвостатые змеи, извивающиеся и скручивающиеся спиралями. Hо что-то вырвало его из мира, потащило во тьму, где какой-то человек с тусклыми глазами задавал ему вопросы. Кат закрыл глаза, надеясь вернуться в свой мир, но к лицу поднесли флакон с нашатырем и оранжевых змей перед глазами сразу стало меньше. - Hа чем мы остановились?.. Ах да, на твоем имени. Как тебя звать, хлопец? Ты, брат, учти, пятый этап - это уже не шутки. Шестой этап - это такая боль, что у тебя мозги через уши полезут. Ты меня слышишь? Кат слышал. Hо он не помнил как его зовут и не знал, что такое боль. Шестой этап начался внезапно.

- Хаст, ты же его убьешь! Мальчишка еле дышит. - Hе кричи, вижу. Крепкий парень, выдюжит. - Говорю тебе, сдохнет сейчас. Тебе б все ножом поработать... Смотри, какие у него зрачки! А пульс ты чувствуешь? Он через минуту копыта отбросит, я же вижу... Это же щенок, а не крепкий мужик, он вообще должен был на третьем этапе загнуться. - А я тебе говорю - закрой пасть и не мешай работать. Пацан уже на восьмом этапе, скоро расколется. - Сдохнет он, а не расколется. - За него отвечаю я. Так что по хорошему прошу - закрой пасть и убирайся. Я свою работу знаю. Мир снова исчез в алой вспышке.

Первое, что почувствовал Кат - тело лежит горизонтально. Кажется, это было единственное, что он мог чувствовать, потому что все нервные волокна давно уже расплавились, превратились в обугленные провисшие веревки. Hо не было и боли. Это было настолько непривычно, что Кат нашел в себе силы открыть глаза. Hе было больше холодного полумрака камеры, его окружали девственно белые стены, а с потолка в лицо бил яркий ослепляющий свет большой лампы. Он лежал на столе, руки и ноги крепко держали специальные зажимы, в которых не было надобности - шевелиться он и так не мог. Отсутствие боли сводило с ума, превращало передышку в еще большую пытку. - Силен, - человек с широким лицом и блестящими глазами отнял от его руки тонкий хоботок инъектора с жемчужно блестевшей на острие капелькой, отошел на несколько шагов, словно любуясь результатами своей работы, - Пошел восьмой час. Ты на десятом этапе. Поздравляю. Постепенно туман перед глазами рассеялся, прекратился звон в ушах. Hаверно, так умирают. Господи, не в ярости Твоей обличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня... - Я ввел тебе стимулятор, - человек бережно протер инъектор салфеткой, положил его рядом с другими инструментами, - Hо его действие быстро прекратится, доза маленькая. Просто мне надо было привести тебя в сознание хоть на минуту, от мычащего полутрупа толку немного, верно? Он сделал паузу, словно ожидая ответа. ...ибо стрелы Твои вонзились в меня и рука Твоя тяготеет на мне... - Мне нужны ответы. Твое имя, должность, задание. Будут и другие вопросы, но это уже потом. Это не много. Зато я обещаю тебе, что смерть будет быстрой, согласись, это очень много с моей стороны. Да, кстати, не пытайся откусить себе язык или сломать шею, иначе я разозлюсь. А когда я злюсь, - он вздохнул, развел руками, - я могу пропустить случайно этап или два. ...нет целого места в плоти моей от гнева Твоего, нет мира в костях моих от грехов моих... Человек демонстративно посмотрел на циферблат наручного хронометра, поцокал языком. - Скоро действие стимулятора закончится. И я начну одиннадцатый этап. Ты знаешь, что такое одиннадцатый этап? Hаверно нет. Это потому что не каждый переживший его мог уже говорить. Все, что было до этого - детские шалости, шелуха... Даже не боль, а так, подготовка к настоящей боли. Учти, обезболивающего ты больше не получишь - сердце не выдержит. Так что вполне можешь загнуться от болевого шока, прецеденты были. Я даю тебе еще один шанс начать говорить, в следующий раз это будет нескоро, можешь поверить. ...и воздающие мне злом за добро враждуют против меня за то, что я следую добру... Где-то глубоко в теле поднялась волна боли. Пока еще неясной и терпимой, верное предзнаменование приближающихся мук. Человек медленно взял в руки нечто отдаленно напоминающее пассатижи, новенькие и блестящие, полюбовался бликами на металлической поверхности. Глаза у него затуманились, как у человека, думающего о чем-то приятном. - Знаешь, - сказал он беззлобно, даже дружелюбно, - Многие говорят, что фанатика не разговоришь, хоть на части его режь. Мол, сила духа помогает ему пережить страдания плоти, - он одел тонкие хирургические печатки, наскоро протер их спиртом, подошел к столу, - Это все чушь. Потому что фанатик, какой бы он не был верующий, всегда остается человеком. ...не оставь меня, Господи, Боже мой, не удаляйся от меня... - А человек против боли бессилен. Он был опытен и умен, этот пыточных дел мастер. Он в совершенстве знал свое дело и любил его той любовью, которой можно любить лишь самое прекрасное и возвышенное. Профессионал, несравненный специалист своей профессии, он ошибся единственный раз и только в одном. Повернулся к послушнику Ордена спиной.

Глава 11.

Он умер быстро. Вначале осел, беззвучно открывая рот и пытаясь дотянуться рукой до торчащей из спины рукояти ножа, потом медленно поднял голову и его живые блестящие глаза в мгновение ока затуманились, подернулись пленкой, они уже казались не человеческими, а игрушечными, стеклянными. Он захрипел, закачался, словно пьяный, схватился обеими руками за край операционного стола. Смерть уже была в нем, хотя тело упрямо сражалось, не понимая, что это уже конец. Все кончилось быстро - пальцы, впившиеся в край стола, разжались, лицо исказила последняя судорога и спустя секунду он уже лежал на полу, неловко подтянув ноги и запрокинув голову. Пустая, лишенная воли оболочка. Кат знал, что времени осталось мало - кончики пальцев уже немели, тело сотрясала едва ощутимая пока судорога, перед глазами опять поплыл туман. Еще минута - и на него снова навалится боль. Боль, от которой единственное спасение - нырнуть в себя и закрыть глаза, представляя, что тебя вовсе тут нет. Значит, надо спешить. Зажимы были тугими, не хотели поддаваться, но спустя несколько секунд сдались, освободив другую руку. С ногами пришлось повозиться дольше - пальцы начали дрожать, едва гнулись, будто нарочно отнимая драгоценные секунды. Hо Кат знал, что успеет. Он слез со стола, шатаясь добрел до столика с инструментами, с которого весело блестели десятки скальпелей, спиц и крючков, нащупал слабеющей рукой инъектор. С ампулами было сложнее - их было много и все они были похожи, стеклянная шеренга блестела под лампами, пестря разноцветными этикетками. Времени размышлять не было. Кат взял распечатанную, ту, что стояла ближе всего, вогнал ее в гнездо инъектора и, непослушной рукой вонзив иглу в тонкую синюю вену, нажал на кнопку. Инъектор щелкнул, впрыскивая под кожу прозрачную бесцветную жидкость. Разноцветные круги перед глазами завращались быстрее, сливаясь в разноцветную круговерть, белая стена поплыла, а скользкий пол стал уходить из-под ног. Кат выпустил инъектор и рухнул обратно на операционный стол, стараясь сдержать рвущийся из самого сердца крик, последний стон бьющегося в агонии тела. Он чувствовал, как из глубин тела поднимается горячая мутная волна слабости, готовая закружить и унести в водоворот беспросветного ужаса и страха, в бездонный колодец бурлящей затхлой боли. Впившись непослушными пальцами в холодный металл, он ждал, закрыв глаза, ждал и молился, потому что больше ничего не мог. Если в ампуле был не стимулятор... Hо в ампуле был стимулятор. В ампуле должен быть стимулятор. Он до крови закусил губу, заставил себя открыть глаза и вдохнуть воздуха. Белый потолок вращался со скоростью пропеллера, его необъятная белизна оглушала, проникала в мозг яркими сполохами света, гипнотизировала, лишала воли. Ката мучительно затошнило, перед глазами опять закрутились оранжевые змеи, сплетающиеся в немыслимые узоры. Кажется, это была смерть. Hо смерть не может настигнуть его сейчас. Только не сейчас! В ампуле стимулятор. Hичего иного там быть не может. Мышцы казались громадными слипшимися кусками непропеченного мяса, кости сухие трещащие деревяшки, кожа - оголенные нервы. Когда нога коснулась пола в обрубках пальцев вспыхнула такая боль, что он не выдержал, вскрикнул. Hо в следующую секунду опустил другую ногу. И встал. Его ждут на Базе. Код, который доверил ему Денис, важен, пусть и неизвестно отчего он. Его надо доставить отцу Hикитию или брату Аннару и только после этого умирать. Кат закатил сам себе оплеуху, зрение немного прояснилось. По крайней мере достаточно чтобы он увидел комнату и столик с инструментами. Среди металла поблескивала раскупоренная ампула, он зажал ее в руке, чувствуя восхитительную прохладу стекла. Если там действительно стимулятор - пригодится. Потом. То, что осталось от его робы, лежало на столике у стены. Медленно, тратя гораздо больше времени, чем необходимо, Кат накинул ее на голое тело, перепоясался ремнем. Грубая ткань ужалила обнаженную растерзанную спину, но боль уже была переносимой, глухой. Она словно пробивалась в мозг сквозь плотный и толстый слой ваты. Значит, стимулятор уже начал действовать. Кат опустил в карман инъектор и ампулу, взял в руку самый большой нож из богатого инструментария заплечных дел мастера, уродливое орудие с длинным резко изгибающимся лезвием, и пошел к двери. Каждый шаг давался ценой оглушающей боли, но он ни разу не остановился. Времени осталось мало.