Валерий Рогов - Нулевая долгота

• Название: Нулевая долгота
• Автор: Валерий Рогов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00623-0

Книга повестей Валерия Рогова отображает противоречия современного мира, человеческих судеб. Она зримо высвечивает движение времён — как у нас в стране, так и за рубежом.

---

— Пожалуй, я готов, — несколько поколебавшись, согласился Робинсон.

— У меня единственная просьба: пожалуйста, при встрече со Стивенсом и Маркусом никак не покажи, что ты знаешь больше того, что они захотят тебе рассказать.

— Хорошо, Виктор, джентльменское соглашение. Ну, а водкой и икрой угостишь?

— Конечно, Джеффри.

Робинсон похлопал Ветлугина по плечу, улыбнулся, подмаргивая:

— Мы напоминаем с тобой заговорщиков, не правда ли?

— А мы и есть заговорщики, — мучительно улыбнулся Ветлугин.

III

В тот день с самого пробуждения у Рэя Грейхауза было прекрасное настроение. Накануне он выпустил очередной номер газеты, который получился интересным и боевым. Он успел раздать свежую двадцатистраничную газету членам профсоюзного исполкома как раз перед их ежемесячным заседанием. Все сразу принялись ее читать, хвалили публикации, спорили, и из-за этого работа исполкома началась с опозданием. Рэй был доволен, потому что все, что связано с газетой, принимал близко к сердцу. Он и газета были неразделимы.

Утром Рэй неторопливо брился, неторопливо поджарил яйцо с бэконом, долго пил кофе, с удовольствием просматривая газеты, а «Дейли миррор» прочел почти без пропусков все тридцать страниц. Особенно внимательно вчитался, вникая в каждое слово, в предсказания на сегодняшний день своему знаку Зодиака (Стрельцу) в гороскопе «непревзойденной» Джун Пенн. Миссис Пенн писала:

«По неожиданной причине с новой силой вспыхнет старое пламя. Нет причин гасить его. Вы в созидательном настроении, и у вас все будет получаться. Ваши звезды хорошо расположены также на будущее. Однако будьте осторожны в делах, хотя удача вам сопутствует».

Предстоящая неделя для Рэя как редактора была спокойной: особых забот с газетой не было — впереди целый месяц. Сегодня он с нетерпением ожидал намеченных встреч, дел и разговоров. Его, пожалуй, могла бы беспокоить встреча с мистером и миссис Стивенс, могло бы пугать знакомство с картинами Купреева, точнее сказать, боязнь разочароваться в них, но ничего этого не было. А была уверенность, утвердившаяся в нем со вчерашнего дня, с его редакторского успеха, и спокойная вера в правоту затеянного дела, желание разоблачить Стивенса и восстановить доброе имя Купреева. И, возможно, не допустить распродажи его картин. Правда, его знакомый юрист очень сомневался в последней возможности.

Рэй уже глубоко втянулся в купреевскую историю. Ему нравилась роль, которую он играл, и ему хотелось сыграть ее еще лучше. Он верил, что ему это удастся, потому что это была борьба за истину и справедливость, к чему он всегда стремился как левый лейборист.

Купреев Грейхаузу нравился, и он постоянно о нем думал, особенно после того, как Виктор Ветлугин перевел для него тетрадь крымских записей художника. Пламя любви просто обожгло Грейхауза. Ему захотелось, чтобы и его сердце запылало таким же пожаром. Он вдруг понял, что ему очень нужна и очень близка Джоан. Рэй позвонил Джоан, она обрадовалась его звонку, и они договорились, что вечером он к ней придет. В подсознании Грейхауз уже знал, что он стал другим, каким-то новым, и он подумал, что это влияние Купреева. Он как-то еще не мог облечь свою внутреннюю перемену в слова, чтобы выразить, объяснить ее и себе, и Джоан, и даже Ветлугину, но эти слова уже зрели, поднимались из душевных глубин, и просто нужен был какой-то толчок, чтобы они вырвались наружу. Их рождение уже стало неизбежностью.

Веря в безошибочность «непревзойденной» Джун Пенн, Рэй с убеждением, что «все получится», принялся за книгу Уильяма Клауда «Власть тред-юнионов», которую торопливо прочел неделю назад. Теперь он решил поразмышлять над помеченными страницами и абзацами и написать рецензию, заказанную ему леволейбористским еженедельником. С редким вдохновением он быстро написал даже не рецензию, а страстную статью, в которой изложил свои размышления над положением дел в профсоюзном движении, над тем, как лучше тред-юнионам отстаивать экономические и социальные права.

На это ушло часа три. Но и закончив статью, он продолжал размышлять над своими аргументами и утверждениями, а также над тем, все ли он сумел сказать, не забыл ли чего. А одновременно и как-то незаметно приготовил свой нехитрый холостяцкий обед; подогрел луковый суп из консервной банки, поджарил бифбургер (что-то вроде рубленого бифштекса), открыл для гарнира банку зеленого горошка. Пообедав, пил кофе и опять читал газеты. И вдруг с тревогой сообразил, что едва успевает к четырем часам в галерею Стивенса.

IV

Корнфилд-клоус — старинная узкая улочка, мощенная булыжником. В прошлом веке, да и предыдущие века здесь был каретный ряд, и живописные двухэтажные домики, прижатые один к другому, состояли из нижнего каретного пространства и небольшой квартирки над ним. В двадцатом веке, когда кареты исчезли, первые этажи, превратились в антикварные лавки, или в книжные, преимущественно букинистические магазинчики, или в небольшие художественные салоны.

Галерея Стивенса находилась в самом центре этой старинной улочки и занимала спаренное пространство двух домов тюдоровского стиля — белый верх пересекали крестами черные бревна. Вход находился между домами, а в двух огромных стеклянных витринах были выставлены две картины Купреева — «Озеро Неро» и «Андроников монастырь». Сквозь стекло Грейхауз увидел, что внутри никого из посетителей нет. Лишь за столиком в дальнем углу одного из залов сидела молодая женщина и читала книгу.

Рэй не торопился входить внутрь. Его прямо-таки остановили, притянули к себе выставленные в витринах картины. Он вглядывался в них, задумчиво постигал.

Его поразил упавший на воду монастырь, искаженный движением волн. Он удовлетворенно отметил мастерство Купреева и удивился, что чувствует, насколько картина печальна. Такой пронзительной, безысходной, бесконечной печали, изображенной на полотне, ему не приходилось еще видеть.

«Андроников монастырь» был тоже мастерской работой, но совершенно иной по жизнеощущению — радостной! Едва намеченный воздушный образ («Да, конечно, это Варенька!» — обрадованно узнал Грейхауз) делал картину лирической, но и таинственной, будто бы причастной к инобытию.

«Да, он настоящий мастер», — обрадованно подумал Грейхауз.

— Я вижу, вам нравятся картины, мистер Мэтьюз? — услышал Рэй и даже вздрогнул. Ведь здесь он был Джоном Мэтьюзом из книжной фирмы «Экшн букс лимитед», а не Рэем Грейхаузом.

Около него стояла та женщина, которая сидела внутри галереи Стивенса и читала книгу. Она оказалась высокой брюнеткой с прекрасной фигурой. Длина ее ног подчеркивалась черными бархатными брюками, а легкая открытая кофточка — очень открытая! — демонстрировала высокую грудь. Женщина, конечно, знала свои достоинства, и потому в темно-карих глазах поблескивала снисходительная усмешка. Она протянула ему руку, представилась:

— Миссис Стивенс. Эн Стивенс. Просто Эн.

— Очень приятно.

— Идемте, я вас проведу по галерее. — Она говорила спокойно и уверенно, четко произнося слова, но с акцентом. — Хью просил извиниться, — продолжала она. — Если у вас есть время, то мы можем попозже заехать к нам. Хью дает интервью журналисту Джеффри Робинсону. Вы знаете такого?

— Кажется, припоминаю, — ответил Грейхауз.

— Он будет писать о выставке для вечерней газеты.

— Вы, похоже, иностранка? — осторожно спросил Грейхауз.

— Выдает акцент? — засмеялась она.

— Нет, вы прекрасно говорите по-английски, — Рэй поспешил сказать комплимент.

— Да, я иностранка.

Эн Стивенс вопросительно смотрела на Грейхауза, ожидая дальнейших расспросов, но он решил промолчать, а спросил о другом:

— И много было посетителей сегодня?

— О нет, — отвечала она откровенно. — Несколько эмигрантов и мистер Робинсон. Нам не удалось добиться хорошей рекламы. Но я думаю, что после статьи Джеффри Робинсона публики заметно прибавится.

Рэй чувствовал себя скованно с Эн Стивенс. Он не знал, о чем ее расспрашивать, что с ней обсуждать. Он не был подготовлен к встрече с ней наедине. С Хью Стивенсом и Дэвидом Маркусом у него уже выработалась форма отношений, а тут он интуитивно понимал, что должен проявить осторожность. Он чувствовал, что Эн Стивенс его изучает, а ее спокойная приветливость, похоже, ловушка, попытка вытащить его на откровенность, на неосторожные расспросы. Но нет, решил Рэй, он будет ей подыгрывать, не больше.

Зазвонил телефон. Эн Стивенс протянула ему трубку. Это был ее муж Хью Стивенс. Он извинился, что отсутствует, предлагал подъехать к нему. Грейхауз отказался, сославшись на занятость. Он, конечно, мог побывать у Стивенсов, но счел, что лучше будет, если перед их встречей Ветлугин прочтет и третью тетрадь Купреева. Копия третьей тетради была в галерее. Рэй и Хью Стивенс условились встретиться в субботу, в два часа тридцать минут. Стивенс настаивал, чтобы с ним пришел и его консультант-переводчик: необходимо всем вместе обсудить возможную книгу. Именно возможную, потому что Грейхауз не скрывал своих сомнений.