Елена Богатырева - Ночная княгиня

• Название: Ночная княгиня
• Автор: Елена Богатырева
• Издательство: Издательский Дом «Нева»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-7654-3311-1

Алиса Форст, выросшая в монастыре, узнает тайну своего рождения. Она незаконная дочь юной княжны и светского ловеласа. Родители не захотели усложнять себе жизнь, и она была отдана в монастырь. Алиса решает найти родителей и жестоко отомстить. Ради заветной цели она встает на путь порока и преступлений и даже готова пожертвовать настоящей любовью…

---

Граф схватил ее прямо в коридоре. И Алиса догадалась, что здесь все заодно. Это настолько потрясло ее, что она так и простояла истуканом под натиском мерзких лап графа и влажных лягушачьих прикосновений его губ к своей шее. Надеяться отныне было не на кого и не на что. Пожаловаться разве бабушке? Но ведь она собственноручно вручила Алису таким вот графам на растерзание…

И вот теперь, перед приближающимся балом по поводу окончания учебного года, Алиса смотрела в темные воды Невы и с тоской искала выход из сложившегося положения. Она тщетно пыталась вытеснить образ Наденьки Глинской из памяти, но у нее ничего не получалось. Алиса узнала многое о судьбе девушек, имевших несчастье приглянуться кому-нибудь из придворной свиты. И лихорадочно перебирала в памяти подобные случаи. Во-первых, приближалось лето, а значит, ее могут увезти, как Ольгу Львову, в какую-нибудь загородную резиденцию графа. Там он будет делать с ней все то же, что и в коридорах Смольного, или и того хуже… Как хуже — Алиса не представляла, но ей было довольно и того, что пришлось вытерпеть. Судьба ее решится в зависимости от степени толерантности, которую она проявит. Если будет сговорчивой и уступчивой, возможно, получит к осени статус фрейлины при одной из великих княжон. Если же графу что-то придется не по вкусу, ее возвратят в Смольный. Это на ее памяти случалось уже дважды, и она до сих пор вспоминает, как «счастливицы» после возвращения прятали глаза и как их все время шпыняли классные дамы, пока одна из них не померла от чахотки, а вторая не исчезла бесследно. Причем после ее исчезновения по институту упорно ходили слухи, что скончалась несчастная от преждевременных родов.

Алиса в последнее время на прогулках особенно часто и подолгу смотрела на Таврический дворец. Она знала, что дворец подарен императрицей Екатериной князю Потемкину-Таврическому за заслуги его перед державой. Но догадывалась и о том, что главные его заслуги состояли, пожалуй, вовсе не в служении Отечеству. Об этом можно было судить хотя бы по тому, что император Павел превратил дворец в казармы, устроив манеж и конюшни в лучших его залах. Затем дворец восстановили, но он так и не обрел нового хозяина и, по слухам, до сих пор стоял в запустении.

Воспитанниц института раз в год выводили гулять в Таврический парк. Впечатлений после этого было столько, что хватало до Сочельника. Там можно было увидеть (хотя бы издали) скачущего по дороге посыльного, прохожего, а если повезет и какого-нибудь молодого красавца. После таких прогулок между девочками восстанавливалось перемирие и перед сном в дортуаре они рассаживались на полу, подстелив салопчики, чтобы обсудить увиденное до мельчайших деталей. «Вы обратили внимание, какая на нем была шляпа? Нет?! Так я вам расскажу…» В такие ночи традиционно пересказывали друг другу историю о бравом гусаре, на пари вызвавшемся переночевать в заброшенном замке и столкнувшемся там с призраком князя Потемкина. Дело было в полнолуние, и крик перепуганного юноши многие рассказчицы якобы слышали… История эта передавалась от старших девочек младшим по наследству, поскольку выдумать другую у них не хватало фантазии.

На Троицу устроили приемный день, и в рекреационной зале осталось только три девочки. Праздник был особенный, погода расчудесная, среди посетителей — толпа молодых людей, выпускников военных училищ. Мальчишки стремились продемонстрировать девочкам новую форму и выглядели среди барышень молоденькими петухами. В роскошной зале Смольного было шумно, и Алисе, как в детстве, захотелось, чтобы и к ней непременно приехали. Пусть бабушка, или няня, или пусть пришлют кого-нибудь из слуг — все равно.

Охваченная (в который раз!) пустой надеждой, она спустилась по лестнице вниз, и тут же на нее налетели два молодых человека, явно не военного склада, сопровождавших ученицу младших классов, радостно угощавшуюся конфетами.

— О мадемуазель, — театрально заговорил тот, что поменьше ростом, — я, разумеется, приношу вам мои не совсем искренние извинения. Честно говоря, я не отказался бы столкнуться с вами еще раз…

Пока он говорил, Алиса в упор смотрела на его спутника, а тот как завороженный разглядывал ее. Это было неприлично, но молодой человек настолько поразил ее своей необыкновенной внешностью, что Алиса никак не могла оторвать от него взгляда. Еще бы жгуче-черные волосы и темно-синие глаза на смуглом лице…

— Перестань, Сошальский, — сказал молодой человек другу. — Нам действительно очень жаль, — обратился он к Алисе, собираясь что-то прибавить, но она уже быстро взбегала по ступенькам вверх.

— Ну вот, — подмигнув Саше, притворно вздохнул Сошальский и шепотом, так, чтобы не услышала маленькая кузина, которую он навещал по поручению матери, добавил: — Это тебе не девочки Зи-Зи, тут такие пташки…

После богослужения вечером труппа артистов давала спектакль. Скучнейшую пьесу Поля де Кока Алиса смотрела вполглаза и слушала вполуха. Не до пьесы ей было. Завтрашний бал делал ее больной, и старый как мир человеческий инстинкт, называемый отчаянием, терзал ее душу.

Спектакль закончился под бурные аплодисменты воспитанниц. Восторженные взгляды были устремлены на сцену, и никто не обратил внимание на то, как Алиса скользнула в комнатку, отданную артистам под гримерную, где в больших коробах лежали костюмы и реквизит.

Алиса действовала быстро и четко, словно всю жизнь готовилась к этому шагу. Думать о том, что она теряла и что обретала, решившись на такое безумие, было некогда. Алиса без труда подобрала себе мужской костюм. Точнее — восточный костюм мальчика.

И когда из залы стали выносить декорации, под их прикрытием выбралась из института. Когда она проходило мимо сторожа Василия, сердце ее сжалось — жаль было покидать бравого старичка. На минуту ей показалось, что тот смотрит ей в глаза, лицо его потеплело и он улыбнулся Алисе. А потом чуть поднял руку, словно собирался помахать на прощание. Или ей это только показалось в суматохе…

Оказавшись за забором, Алиса нырнула в кусты, где и отсиживалась, пока не укатил актерский дилижанс. Как только звук цокающих копыт затих вдали, Алиса, ежась от страха, выбралась из своего укрытия и перебежками направилась к Таврическому парку. Глаза ее были расширены от ужаса нагрянувшей свободы, а сердце то билось часто-часто, то замирало…

Наступающую белую ночь заволокли черные предгрозовые тучи. Ветер выл и нещадно трепал ветви деревьев. Оставаться на улице было равносильно самоубийству, и Алиса потихоньку стала пробираться к дворцу, размышляя, вправду ли он стоит заброшенным и нельзя ли там скоротать эту ненастную ночь.

Из Амстердама, куда Герман отправился вслед за четой «путешественников», он вернулся через полгода.

Марцевич оказался весьма опрометчивым человеком в выборе знакомых, и стоило Герману заикнуться, что он доверенное лицо витебского купца первой гильдии Евзеля Габриэловича Гинцбурга и направляется со старинной монеткой на экспертизу в западный университет, как радушная пара пригласила его остановиться у них на пару дней.

Жена Марцевича в первую же ночь влезла к Герману в постель и щедро одарила его своей любовью, почерпнув заодно множество подробностей о нравах Евзеля и его удивительном собрании золотых побрякушек.

Впав, под влиянием вкрадчивых речей и не совсем обычных действий Германа, в состояние «грез наяву», она поведала ему о том, где хранится коллекция мужа добрая сотня бесценных предметов, умещающихся в небольшом саквояже, — Марцевич питал слабость исключительно к миниатюрным вещицам…

На следующий день, когда чета Марцевичей показывала Герману окружающий пейзаж, как написали потом в газетах, «разразившаяся неожиданно гроза стала причиной того, что кони понесли и карета, опрокинувшись, упала с обрыва на дно глубокого и темного карьера…».

Герман вернулся к Зинаиде обмякшим, утомленным, и она ни на минуту не усомнилась, что побрякушки, которые предстояло поместить в сейф в его спальне, действительно выиграны за карточным столом у незадачливого иностранца. Улыбаясь, она бережно перебирала драгоценные вещицы, пока не наткнулась на стрекозу. «Зеленоглазый мотылек, — всплыло в ее голове. — Это другой, — попыталась она себя успокоить. — Это совсем другой».

Силы покидали Германа на этот раз непростительно быстро. Вот тогда-то он и уехал на эстляндский остров.

Были у Гермогена любопытные записи. У того, первого Гермогена… Говорят, он владел какой-то секретной магией, за тысячу верст погоню слышал. Многое болтали о нем. Только Герман в чудеса не верил. А вот рассуждения о добре и зле запомнил прекрасно. Старик считал, что одна и та же сила стоит за тем, что на небе, и за тем, что называют адом. Силу эту нужно научиться использовать: черпать в определенных местах и, не впуская в душу, направлять на других людей. Стать своеобразным проводником.