Иван Ильин - Философия как духовное делание (сборник)

• Название: Философия как духовное делание (сборник)
• Автор: Иван Ильин
• Жанр: Философия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7429-0837-1

В том вошли курсы лекций И. А. Ильина по философии, философии права и этике, прочитанные им в 1912–1917 гг. в Московском университете и других вузах Москвы («Введение в философию. Философия как духовное делание», «Введение в философию права») и материалы к ним, реферат «О смысле», очерк «Сомнение», краткий конспект курса логики (1920), неоконченные заметки о праве и правосознании (1917–1918), «Общее учение о праве» (1920) и книга «О сущности правосознания» (1918).

В приложении публикуется работа Н. Н. Ильиной «Одиночество и общение» (1916).

Все материалы взяты из Архива И. А. Ильина в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ им. М. В. Ломоносова и публикуются впервые.

---

Итак: объективное содержание условно назовем его смыслом; субъективное осознанное содержание его – его понятием.

Тогда: положительное правосознание состоит, прежде всего, в том, что человек переживает понятие положительного права адекватно его смыслу. Но это не все.

Объективное значение права

Вторая основа правосознания: право переживается как имеющее объективное значение, ему свойственно особым специфическим образом значить.

Первая встреча с правом обнаруживает: не все возможные и действительные поступки имеют одинаковое правовое значение. Не все предусмотрены; есть такие, о коих ничего не говорится. Предусмотренные деяния имеют особый характер: с ними связываются какие-то характеристики, изменения и последствия, они сохраняют свое значение, даже если кто-нибудь не захочет их признать; сделает вид, что «их нет»; жизнь сплетена сетью позволенностей, обязанностей и воспрещений, она узнаётся из записанных правил – в коих ничего не говорится о «в частности», а только о «вообще». С этой сетью «можно» нередко не считаться – ускользнуть; часто за это ничего не полагается – lex imperfecta7; иногда полагается неприятность – но от нее можно ловко уклониться; правопорядок лишен природной неукоснительности, запретное остается осуществимым, обязательное не становится неизбежным, позволенное не становится доступным. Закон природы нельзя нарушить – только жить по ним, комбинируя их целесообразно; закон правовой допускает сочетание законных событий с незаконными, нарушение и преступление. Но ведь «закон» – это то, что по самой сущности своей – «так, всегда». Следовательно, право не следует называть «законом», нет безвыходности – сила его слаба – он может и «не быть». Следовательно: право есть иллюзия, наваждение, фантазия: внешней реальности у него нет, внутренняя – воображена и часто не состаивается, эмоции вызывающие, оно создано воображением; право есть эмоциональная фантасма, вроде двойника – присмотреться и познать разоблачить и упразднить.

Конец правосознанию: если сознавать право все равно что иметь клубок субъективных эмоций, посвященных реакции на мнимые, воображенные повеления, предоставления и запрещения. Весь вопрос о праве начинается только там, где допускается, что не все, кажущееся правомерным, на самом деле правомерно. Право есть нечто по самой сущности своей противостоящее мнимому праву, право есть нечто, в самом деле, объективно обстоящее, предметно определенное, значащее, само, где есть предмет, где возможен спор, где есть, следовательно, тождественный себе смысл и состязание о правовой истине, но смысл постигается не аффектом и не воображением – а мыслью. Право переживается не в виде случайных, не основанных «нормативно-атрибутивных» толчков и побуждений; оно предметно восприемлется и обоснованно испытывается как объективно значащее установление. Нужен опыт объективно-значащего содержания и на основании его убеждение в действительной наличности предмета с объективным значением (об этом достаточно было говорено в первом полугодии).

Усмотреть объективное значение права – вот задача. В чем оно? Квалификации как верного и неверного, разграничения и постановления, раз получившие характер права, – сохраняют свое значение правовой верности, правильности и обязательности независимо от случайного незнания, несогласия или систематического неповиновения одного или многих.

Если в стране есть темные люди, не знающие, что вообще есть право, что у каждого есть свой определенный статус, то…

Если все забыли о какой-нибудь правовой норме, а она не отменена; вспомнив – убедятся, что она значила.

Взяточник, вор, ростовщик, незаконный правитель не могут погасить право одним своим несогласием. Уголовное право – значит и для того, кто скрылся от наказания. Конституционное право – значит и для министра, нажимающего на закон. Международное право – значит и для разбойничающего государства.

Объективное значение права выражено и закреплено: в строгих формах «установления» и «отмены». Исторический генезис права не то же самое, что юридическое основание, обусловливающее его значение; известный состав внешних (scilicet8 и внутренних) событий (например, инициатива – обсуждение – утверждение – обнародование закона, подписание и рассылка циркуляра, признание – формулирование – применение обычая); фактическое осуществление их определенными людьми служит основанием и условием для того, чтобы право стало значащею нормою. Нормы права возгораются и отгорают в связи со строго определенными временными событиями. Но это не значит: во времени. Возгорание и угасание – события не психические и не исторические, но объективно-ценностные; психичны и историчны – суспендирующие9 факты и вызванные к жизни последствия.

Отвергая это объективное значение права, человек лишает себя той основы, на которой только и возможна правовая жизнь; тогда нельзя спорить о праве и бесправии, нельзя возмущаться на произвол, нельзя апеллировать к суду, нельзя настаивать на своих правах – ни на частных, ни на публично-политических, нельзя отрицать по праву свой мнимый долг. Ибо нет критерия для законного права, если содержание правовой нормы лишено объективного, тождественного себе смысла.

Мое право иллюзия, если право вообще иллюзия. Последовательный субъективист должен был бы

а) исключить себя из правовой жизни (это не удается: последовательное и формальное отречение от своих полномочий – здесь признание права в его объективном содержании и значении; оно все же не освободит его от объективно значащих обязанностей и запретностей);

b) или же лицемерно взывать к объективно значащему праву, посмеиваясь, подобно софистам, над доверчивостью слушателей.

Итак: смесь их наивности и лицемерия.

Судья, чиновник, адвокат, гражданин – живущие правом, блюдущие его, применяющие и не задающиеся вопросом: «а что на самом деле имеет правовое значение и в чем оно?» – не живут правом, не блюдут его и не применяют. Они фальсифицируют право и довольствуются его суррогатом, они выдают неправо за право и деградируют жизнь.

Много времени прошло, пока люди выносили внутренний опыт – что правовые «тезисы» и «формулы» скрывают за собой нормы с объективным значением. Объективность этого значения в том, что оно ненарушимо и непоколебимо – от установления до отмены. Предписание нормы можно нарушить – ускользнуть и посмеяться. Но значение ее как связующего права остается, по существу, ненарушенным и непоколебимым. Например, плательщик подоходного налога, обманувший казну в своей декларации… по-прежнему… дезертир… по-прежнему… скрывшийся от суда преступник… по-прежнему…

Право нарушимо: т. е. люди сохраняют способность к самостоятельному руководству своим поведением и могут не усмотреть в его требованиях мотива для повиновения. Нет практической безвыходности: правовой режим не каторжная тюрьма и не система машин. Это было бы ниже достоинства человека и его разумного духа.

Право ненарушимо: т. е. есть нормативно-ценностная безысходность, фактически есть возможность неповиновения, но нет средств изменить или погасить правность или противоправность поступка. Правонарушение остается правонарушением и в том случае, если никто не знает о нем, и даже сам совершивший (например, случайное убийство на охоте, принятое всеми за самоубийство). Этого не меняет данность преследования (понятие «непреследуемого за давностью преступления»), ни амнистия (фиксация «несовершённости преступления», но не «непреступности совершённого»).

[Список рекомендуемой студентам литературы по курсам лекций]

1. Аристотель о рабстве.

2. Платон. Вообще.

3. Фихте. Религия и безбожие.

4. Отто Гирке. Социальное и социалистическое.

5. Папа Лев XIII. Rerum novarum.

6. Le Bon. Социализм. Толпа.

7. Say. Contre le socialisme.

8. Schlund. Kommunismus.

9. Dennert. Die Religion der Naturforscher.

10. Leonardo. Libro di pittura.

11. Публий Сириянин. Сентенции.

12. Русские пословицы (Иллюстриров.).

13. Ницше. Нигилизм.

14. Забелин. Прямые и кривые.

15. Тютчева. О монархии (Дневник).