Иван Ильин - Философия как духовное делание (сборник)

• Название: Философия как духовное делание (сборник)
• Автор: Иван Ильин
• Жанр: Философия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7429-0837-1

В том вошли курсы лекций И. А. Ильина по философии, философии права и этике, прочитанные им в 1912–1917 гг. в Московском университете и других вузах Москвы («Введение в философию. Философия как духовное делание», «Введение в философию права») и материалы к ним, реферат «О смысле», очерк «Сомнение», краткий конспект курса логики (1920), неоконченные заметки о праве и правосознании (1917–1918), «Общее учение о праве» (1920) и книга «О сущности правосознания» (1918).

В приложении публикуется работа Н. Н. Ильиной «Одиночество и общение» (1916).

Все материалы взяты из Архива И. А. Ильина в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ им. М. В. Ломоносова и публикуются впервые.

---

Опыт одиночества есть в основе своей опыт самоутверждения единичного бытия, противопоставляющего себя единой целостности мира. Попытка самоутверждения является для единичной души необходимым следствием ее индивидуальной природы, но в стремлении своем поглотить ино-бытие и враждебно устранить его она приходит к сознанию своего бессилия и к вражде с собою. Сила обособления, которою живет индивидуальное, сталкивается в развитии с непреодолимым сознанием первоначального единства мирового целого, а неумирающая в душе память о нем питает стремление к восстановлению попранного враждой единения. Эти противоречивые отношения между единичностью и великой множественно-единой цельностью, вносящей дисгармонию в жизнь одинокой души, порождают проблему преодоления антагонизма отрицающих друг друга сил единичного бытия ради достижения мира, в котором единичная жизнь, сохраняя индивидуальную природу свою, пребывала бы в единении с жизнью целого.

Поскольку смысл единично одинокого бытия утверждается на обособлении от иного, единственности и неповторимости личной организации, постольку для него как такового проблема воссоединения с миром живых созданий является неразрешимой. В сфере чисто эмпирических отношений, если уже говорить о них, не существует принципиально и абсолютно нераспутываемых узлов, неразрешимых затруднений: то, что представляется безысходным сегодня, завтра находит себе исход; непосильное одному преодолевается другим или другими. И если тем не менее личная жизнь человека бывает полна неразрешимых конфликтов, если она исполняется трагическим содержанием, то это потому и постольку, поскольку в эмпирическом факте живет более глубокое метафизическое содержание, поскольку через оболочку временного явления видится его абсолютная сущность. Трагедия раскрывается там, где зрячая душа усматривает в событии дня изначальное зло мира и в своих усилиях устранить или преодолеть минутного врага восстает на врага мирового.

Космическая основа одинокого бытия вносит трагический элемент в опыт одиночества. Она делает его не случайным преходящим фактом, но постоянным и необходимым началом жизни. Им насыщено каждое движение, каждое свершение души, потому что самая сущность душевной природы созидается могуществом его силы. Страдая в одиночестве, человеческая душа приобщается мировому страданию, осуждая его, она осуждает мировое зло, и, восставая против него, борется с непреложной судьбою. Проблема одиночества есть трагическая проблема, и путь к ее решению есть путь героической борьбы.

II

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?

Тютчев

1

Одинокая душа, заброшенная среди множества живых существ и угнетаемая границами своего единичного бытия, невольно ищет во взаимодействии с чужой душой преодоления своей невзгоды. Опыт общения неизбежно оказывается тем жизненным опытом, в котором ведется борьба за разрешение проблемы одиночества. Каждый отдельный акт общения решает свои особые задачи и получает индивидуальные неповторяемые черты; но в основе своей он всегда является попыткой преодолеть противоречивость единичного существования. Силы души, рожденные ее одиночеством, овладевают делом общения – как в сложных конфликтах одной души с другою, так и в обыденных касаниях. И вот общая схема акта общения, которая является одной и той же и там, где оно неисчерпаемо в богатстве своего содержания, и там, где оно поверхностно и бедно, определяется в существе своем тою судьбой, на которую обречена одинокая жизнь.

Понятно, что общение есть явление гораздо более сложное, чем одиночество. Основным усложняющим моментом является в нем то обстоятельство, что состав его не исчерпывается опытом одной души, но представляет собою соединение параллельно протекающих опытов двух живых существ, из которых каждое есть ино-бытие для другого. Поскольку душа одинока, постольку она не выходит за пределы непосредственного опыта; хотя ино-бытие и дано в этом опыте, но участие его в жизни одинокой души определяется и исчерпывается ее отношением к нему; оно же со своей стороны может оставаться по отношению к ней совершенно пассивным. Напротив, в общении ино-бытие оказывается реально действующим, причем одинокая душа бессильна испытать это чужое действие так, как она испытывает свое участие в общении, но тем не менее знает о нем и считается с ним. Опыт общения в полноте своей является не единым, но двойственным; оба элемента, его образующие, – опыт одной и опыт другой общающейся души – разобщены их одиночеством.

Если непосредственное познание явления предполагает возможность его испытать, то общение недоступно для такого познания. Познать его в полноте мог бы только тот видящий разум, который сразу воспринял бы оба процесса, протекающие в разъединенных душах как единый процесс своего опыта. Для человека же, участвующего в общении, реальное живое взаимодействие двух душ в акте общения есть или иллюзия, или тайна.

В опыте общения каждой душе непосредственно доступны только те переживания, которые осуществляются в ней самой, и в том числе те впечатления, которые она получает от образа и проявлений другой души, с ней взаимодействующей. Отсюда как бы сама собой вытекает необходимость – при непосредственном опытном изучении общения ограничиться пределами одной души и рассматривать общение не как встречу, но как такой процесс в одинокой душе, который включает в себя «образ» ино-бытия и представления, как об его переживаниях, так и об активном с ним взаимодействии; все эти представления определяют, разумеется, течение процесса общения, вследствие чего он и получает особенные черты, резко отличающие его от других душевных переживаний.

Как бы ни были соблазнительны те иллюзии, которым малодушно вверяется человек, убегая от горя жизни, как бы ни были они полезны в жизненном делании – философия должна иметь мужество признать обман и указать на него незрячим. Если общение есть лишь мнимая встреча, то его нет вовсе и оно не может быть предметом философского знания. Если общение есть лишь специфический процесс в одинокой душе, изживая который она воображает, что осуществляет единение с ино-бытием, и определяет этим ложным убеждением свои переживания, – то оно как таковое может привлечь внимание психолога, для которого интересна каждая иллюзия как факт душевной жизни. Но философский разум, который познает не эмпирические явления, но через них и в них их непреходящий смысл, необходимо должен воспринять иллюзию общения лишь как преграду к познанию истины одиночества и устранить ее.

Итак, проблема общения развертывается, прежде всего, как вопрос о том, есть ли общение действительный факт или только иллюзия? Так как вопрос этот не относится к тому или другому конкретному процессу общения, но имеет общее значение, то он может быть с большею точностью выражен так: возможно ли общение между людьми? Анализ опыта общения должен помочь найти путь к решению этого вопроса.

Несмотря на вечную односторонность непосредственного испытывания в процессе общения, повседневный опыт общающихся людей может рассказать о нем очень много, тем более что каждому приходится если не в пределах одного акта общения, то в разных последовательных случаях взаимодействия с живым ино-бытием бывать в различных и противоположных состояниях, так что каждый, опираясь на свой прошлый опыт и на внешние видимые симптомы, в которых обнаруживаются отношения чужой души, может по аналогии судить и о чужом опыте, непосредственно ему недоступном.

Общение людей, даже самое обыденное, имеет очень разнообразные формы. Самым обыкновенным способом взаимодействия является разговор; но нередко люди обращаются друг к другу, не прибегая к помощи слов и понятий: они общаются молча, причем иногда чуть заметное движение в лице, короткий взгляд могут передать очень много о неисчерпаемо сложных процессах чужой души. И молчаливый, и разговорчивый способ общения, протекающие то совместно, то раздельно, являются основой для целого рода многообразных видов взаимодействия; для того чтобы представить себе степень их различия и их сложность, достаточно вспомнить хотя бы молчаливые совместные молитвы квакеров, частые и публичные споры, переписку или, наконец, то взаимодействие, которое происходит у людей, занятых в одном более или менее сложном деле. Но, несмотря на все многообразие этих видов общения, все они представляют различное выражение сходных по существу своему процессов, в которых одна душа передает или стремится передать нечто другой душе, а эта другая, воспринимая переданное, так или иначе дает знать об этом первой и тем самым передает ей нечто, причем в результате такого взаимодействия может создаваться у людей более или менее сходное переживание и, во всяком случае, душевная жизнь каждого будет больше или меньше определяться душевной жизнью другого. Участие суждения и слова не вносит принципиально различия в процесс общения; это участие обнаруживает лишь то, что часть переживаний, действующих в общении, дошла до сознания и закреплена разумом, в то время как другая и обыкновенно бо́льшая часть продолжает протекать в полуосознанных или бессознательных сферах души; в молчаливом общении сознательный разум имеет обыкновенно меньше образующего влияния. Другими словами, общение всегда стоит под властью таких сил, которые лишь с трудом поддаются управлению сознательной воли людей; и для того чтобы установить основную схему общения, нет необходимости рассматривать все виды общения, достаточно исследовать один или другой из них. Наиболее пригодным для такого анализа является обыкновенный разговор. Так как эта форма общения не выдумана людьми, но возникла естественно и постепенно под действием их социальных инстинктов, то сама внешняя структура ее отражает подсознательные основы душевного взаимодействия людей; и вместе с тем разумная оформленность разговора дает возможность расчленить темную сложность процесса на отдельные моменты, исследовать каждый из них отдельно и таким образом яснее представить себе их взаимную связь.