Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)

• Название: Сенсация на Марсе (сборник)
• Автор: Василий Бережной
• Издательство: "Советский писатель"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988

В сборник включены научно-фантастические повести и рассказы украинского писателя-фантаста Василия Бережного, посвященные путешествиям в космос, контактам с инопланетным разумом, поискам и открытиям и многим другим увлекательным темам и сюжетам.

Содержание:

* Археоскрипт (повесть)

* Под ледяным щитом (повесть)

* Младший брат солнца (повесть)

* Космический Гольфстрим (повесть)

* Сакура (повесть)

* Межпланетный смерч (рассказ)

* Эфемерида любви (рассказ)

* Легенда о счастье (рассказ)

* Тайна Дома вечности (рассказ)

* Феномен ноосферы (рассказ)

* Воздушная линза (рассказ)

* В космической безвестности (рассказ)

* Хронотонная Ниагара (рассказ)

* Сенсация на Марсе (рассказ)

* Такое далекое путешествие Чамхаба (рассказ)

* Солнечная сага (рассказ)

* Голос матери (рассказ)

---

— Какие же вы моральные пигмеи!.. — покачал головою Никифор. — Бессердечные, совершенно бессердечные существа.

— Да, мы бессердечны. Функцию биологического, к тому же несовершенного, насоса, который вы называете сердцем, у нас выполняют стенки сосудов.

— Неужели действительно нет у вас сердца? — удивился Никифор.

— Тебе это даже представить трудно, — поморщился инопланетянин. — Можешь проверить. Вот, послушай.

Никифор наклонился и прижался ухом к его узкой груди. Затаив дыхание, вслушался… и ничего не услышал.

— Убедился?

— Не слышно…

— Мы бессердечные! — с нажимом произнес Уранос, занес над Никифором руку и чем-то кольнул его в спину.

Никифора словно током пронзило, он скорчился, ноги подкосились. Боль быстро прошла, но он с ужасом ощутил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. В бессильной злобе скрежетал зубами, пытался хотя бы перевернуться на живот, но напрасно. Его палач стоял рядом, и глаза его полыхали торжествующим желтым огнем.

— Мы думали, будешь служить нам… Ну ничего, функцию свою ты уже выполнил. Теперь ничто не помешает нам вывести Землю на другую орбиту. Поближе к нашему Урану.

В этот миг Никифор заметил какую-то фигуру, пробирающуюся в проем. Неужели Вера? Она! Какой ужас!

— Если ты попросишь у нашего Навигатора…

— Убийца! Подлец! — как можно громче закричал Никифор. Слизняк! И твой Навигатор тоже!..

А она идет. Неужели не сообразила? О человеческая доверчивость! Вернулась бы поскорее назад, оповестила бы…

— Сильные эмоциональные импульсы свидетельствуют о близости к животному миру, — сказал Уранос. — Однако настало время кончать эксперимент.

Острый обломок белого камня мелькнул в Вериной руке. И, заметив это, Никифор закричал еще громче:

— Камень падет на твою голову! Справедливое возмездие!

Вера уже близко, ох, только бы он не оглянулся…

— Земля отомстит! По голове, по голове!

Это была и команда, и просьба, и жгучее желание отплатить за все. Ну, не промахнись же, Вера!

Вероятно ощутив Верино дыхание, Уранос обернулся, но не успел поднять руку: Вера изо всех сил ударила по ненавистному зеленоватому черепу. Уранос даже не пикнул, падая к ее ногам. Вера шагнула к Нику. Встала на колени, обхватила его голову, припала к груди.

— Любимый мой… Что же он с тобой сделал? Ты ранен?

— Это на самом деле Уранос… инопланетянин… Парализовал, мерзавец… Хотел захватить пульт… увести Землю…

— Успокойся, успокойся. Ник. Сейчас я позову на помощь…

— Организуй оборону… Они могут напасть…

«Бредит, он бредит», — испуганно подумала Вера.

— Ты хорошая, Вера, — шептал Ник. — Ты удивительная… Я люблю тебя, давно полюбил…

Вера наклонилась к нему, осторожно поцеловала в губы.

— Успокойся, любимый. Я мигом… Мы тебя перенесем…

Губы его вздрогнули, и он прошептал:

— Хочется пить… пить… жить…

Вздохнул и умолк. Сразу потемнели его глаза, потускнели, и растаял в них живой блеск, а на лице появилась смертельная бледность. Вера вскрикнула, плечи ее передернулись, и она забилась в рыданье.

Василь Бережной МЛАДШИЙ БРАТ СОЛНЦА

ИСПЫТАНИЕ

Бункер был обставлен с такой роскошью, что больше был похож на салон в фешенебельном отеле. Стены обшиты буковыми досками, полированная мягкая мебель, массивные люстры дневного света, большой бар с батареями бутылок, искрившихся всеми цветами спектра. И все-таки Терри было здесь не по душе: за всем этим ощущала она дыхание холодного бетона и влажной земли. Окутав шалью декольтированные плечи, окинула присутствующих взглядом темных глаз. Боже, сколько здесь военных! А кабина лифта каждые три-четыре минуты доставляет все новые и новые группы.

— Тебе холодно, милая? — спросил Дэвид. — Здесь не меньше двадцати градусов. Не выпьешь ли мадеры?

«Много и быстро говорит, — подумала она. — Кажется, чем-то взволнован… Да я и сама… Дрожь пробирает…»

— А в мадере разве больше?

— Двадцать плюс восемнадцать — это уже ничего, — сострил Дэвид.

Мадера и на самом деле немного согрела, но нервного напряжения не сняла. Оно чувствовалось и в движениях ученых и военных («секретные люди» — так про себя называла их Терри), обозначено было на их лицах и даже как бы висело в воздухе. Тревожное ожидание словно парализовало всех, пожалуй, кроме одного только Дэвида.

Терри улавливала едва заметные торжествующие блики в его глазах, казалось, он вот-вот расхохочется и громко выразит свою радость. А чему, собственно, радоваться? Если бы он изобрел что-нибудь полезное для человечества… А то — еще одна бомба. Ах, Дэвид, Дэвид! В тридцать лет — физик с мировым именем, участник международных конгрессов защиты мира, и вдруг…

Глаза Терри наполнены печалью. Что случилось с ее мужем? Почему стал скрытным, замкнутым? Она, конечно, понимает, что та степень секретности, которая царит здесь, накладывает отпечаток и на характер, но все-таки… Раньше он ничего не скрывал от нее, а теперь… Даже контракт подписал не посоветовавшись. Только уже здесь, когда они оказались на этом злосчастном острове, сказал что-то о важности, необходимости и историческом значении исследований, которыми взялся руководить. Надо же: орудия разрушений и — историческое значение. Неужели это он, ее Дэвид? Какой смысл? Зачем играть с огнем?

Для Терри прозвучало как гром среди ясного неба, что проект С-2 полностью финансирует расистское правительство Южной Республики. Она страшно возмутилась и хотела сразу же вернуться домой, порвать с Дэвидом. Однако он ее уговорил: «Пойми, я ненавижу их не меньше, чем ты, но ведь нужно, поверь, это нужно… для меня, для нас!» Понять что-нибудь было трудно, но она поверила, хотя сама не знала, как это произошло: неужели ее Дэвид, рафинированный интеллигент, ученый, которого, кроме науки и семьи, ничто на свете не интересовало, вдруг сделался корыстолюбцем? И хотя гонорар и ее самое ошеломил — пятьдесят миллионов долларов до успешного испытания и сто пятьдесят миллионов после завершения проекта, — Терри была убеждена: счастья ни за какие сокровища не купить… А в погоне за миллионами и жизнь погубишь. И вообщб на этом острове — как в тюрьме…

Ей до боли, до невыносимости захотелось вырваться отсюда, удрать на катере, на самолете… Но она хорошо знала, что это невозможно, и только безнадежно вздохнула.

Дэвид уже сидел у маленького пульта, установленного посреди зала, и посматривал на часы. Раздвинулись тяжелые портьеры на стене, открывая широкий стереоскопический экран. В бункере погас свет, сразу воцарилось молчание, и Терри увидела волны и услышала их шум. Они набегали на прибрежный песок и ударялись о подножие высокой скалы, которая на маленьком острове казалась горой. Живописные склоны ее поросли кустарником. И только в сторону океана ощеривалась гора базальтом и гранитом.

«А все-таки далековато расположились, — подумала Терри, следя взглядом за чайкой, медленно плывшей в воздухе рядом со скалой, — неужели это так опасно?. Ах, как жалко, взрыв ведь может уничтожить зелень на склонах…»

Экран создавал такой разительный «эффект присутствия», что казалось, будто бы убрали стену бункера, и вот перед глазами живая панорама — долина с порыжевшей травой, массивная гора над синими волнами, клекот чаек, автомобильные гудки…

Внезапно заревела сирена. По всей вероятности, сигнал, чтобы все прятались, чтобы остров замер, затаил дыхание.

Дэвиду что-то докладывают, он кивает головой, но пока еще рука его лежит на краю пульта — Терри видит белую манжету, черный камень запонки и длинные оцепеневшие пальцы. Словно пианист сел к роялю, но никак не осмелится ударить по клавишам.

«Сейчас услышим, какая будет музыка… — думает Терри, глядя на экран. Что-то сверкает на склоне горы — маленькая, будто бы игрушечная пирамидка. — И неужели такая малость расковыряет гору, огненным языком слижет растительность? Впрочем, все может быть, ведь возможно, это шкатулка Пандоры…»[4]

— Выключаю, — негромко произнес Дэвид, и в этот же миг погас яркий солнечный день и в сумеречном полумраке бункера застыли темные фигуры. Тяжелые портьеры снова закрыли экран.

Дэвид объявил в микрофон:

— Пять минут до начала…

— Четыре…

— Три…

Эти минуты тянулись долго, Терри встала, сделала несколько шагов, да разве тут пройдешься, если весь бункер уставлен живыми столбами в мундирах. И Терри тоже окаменела.

— Пуск! — почти взвизгнул Дэвид. Его тонкий палец судорожно нажал красную кнопку.

Терри ждала грохота, сотрясения, но ничего подобного не услышала, было совсем тихо, и не ощущалось ни малейшего дрожания пола или стен. «Вот бы не вышло! — злорадно вздрогнуло сердце. — Вот бы весь проект лопнул как мыльный пузырь!»