Слав Караславов - Восставшие из пепла

• Название: Восставшие из пепла
• Автор: Слав Караславов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1985

Роман известного болгарского писателя Слава Христова Караславова повествует об исторических событиях XII–XIII веков, о борьбе болгарского народа за свободу и независимость.

Роман состоит из трех частей-хроник, охватывающих события 1196–1200, 1200–1207 и 1218–1230 годов. В центре каждого романа описывается судьба одного из главных героев: предводителя заговора против царя Асеня и его убийцы — Иванко; болгарского болярина, сподвижника Петра и Асеня во время антивизантийского восстания — Добромира Хриза; одного из родственников Асеней, принадлежащего к числу самых близких царю Калояну людей, правителя-деспота — Алексея Слава.

---

Там, в верхней части крепости, он и принял послов Асеня, засвидетельствовав этим полное к ним доверие. Они умные люди и поймут, что он ничего от них не скрывает, раз пустил их сюда.

Славу показалось, что кто-то идет. Прислушавшись, понял — это размеренные шаги стражника, который ходил по узкой площадке сторожевой башни. Деспот опустился в широкое кресло возле очага, прикрыл глаза. И стал думать о вчерашнем званом обеде. Слав не был пьян, он хорошо помнил, как первый советник, его друг Иван Звездица, поднял чашу за родную болгарскую кровь, за нового царя и как в его мозгу, затуманенном вином, мелькнуло, что он первым предаст его. Нет, Иван не позарится ни на золото, ни на власть. Если говорить о власти, у него в руках и сейчас ее много. И все-таки…

Слав глубоко и мучительно вздохнул.

Деспот совсем недолго ждал первого советника, но это время показалось ему вечностью. Когда Звездица вошел, терпение его было почти на исходе.

— Догадываешься, зачем я тебя позвал?

— Догадываюсь. И все-таки я хотел бы услышать об этом от тебя, государь…

— Оставь ты эти ненужные титулы, Иван. Я хочу поговорить с тобой, как со старым другом. Ты меня знаешь давно, и я тебя тоже.

— Так, брат, — кивнул в знак согласия Звездица.

— Много умных советов ты давал мне, посоветуй и сейчас, облегчи душу… Как думаешь, зачем прибыли послы царя Ивана Асеня?

Иван Звездица увидел ледяной холод в глазах деспота.

— Ты, брат, об этом их и спроси. Они лучше знают, зачем приехали.

— Но я хочу на все иметь готовые ответы, Иван. Пока у меня их нет.

— Мне кажется, они пожаловали к нам, чтобы засвидетельствовать уважение нового царя к властителю Крестогорья.

— Только для этого, Иван?

— Может, и не только… Кажется мне, они приехали прощупать почву насчет присоединения Крестогорья к большой Болгарии.

— Что значит «прощупать почву»?

— Главная их цель — узнать, не угасли ли за эти годы наши родственные чувства к своему племени и тяга родной крови, ее зов в тебе, во мне, в народе.

— Ну, а если во мне этот зов угас?

— Нет, не угас! И ты не криви душой. Довольно мы знаем друг друга, Слав.

— И все-таки, если я скажу, что чувства эти во мне угасли? Что тогда?

— Тогда… трудно будет тебе.

— Угрожаешь?

— Нет, брат, только предвижу… Если ты сейчас откажешься от знамени, под которым шел все эти годы, то выроешь непреодолимый ров между собой и народом.

— Значит, по-твоему, я должен сейчас же присоединиться к Тырновскому царству?

— Нет, я тебе об этом не говорил. И никто из послов не заикнулся. И думаю, что они тебе этого сейчас и не предложат.

— А если?

— Нет, Ивану Асеню необходимо сперва укрепить свое царство и трон. Для этого ему нужны друзья, а не враги… Ты думаешь, он не понимает, что значит для тебя Крестогорье, которым ты владел столько лет? Нет, его послы не потребуют сейчас того, чего ты опасаешься. Но царь Асень захочет этого, когда под тырновскую власть перейдут соседние с ним и с нами земли, когда границы Болгарского царства подойдут к твоим. Тогда хочешь не хочешь, а надо будет присоединяться. Ведь народ ждет этого! Он ждет этого с той поры, когда ты пришел сюда, в горы. И еще… тырновский царь будет к тому времени очень силен. Но на это уйдет не один год. Предоставь все решить времени, другого выхода у тебя нет. Это мой дружеский совет. Я мог бы и промолчать, но хочу, как всегда, быть откровенным с тобой.

— А если они уже сейчас потребуют присоединения?

— Еще раз повторяю, не потребуют. Но если все же пойдет об этом речь — согласись.

— Значит, согласиться? — И деспот потер рукой лоб.

— Согласись, но скажи, что в этом случае латиняне сразу же станут заклятыми врагами Тырновграда. Они и теперь косятся на нового царя. Царь Асень человек умный, и он поймет, что твои слова не хитрость, а суровая правда.

Звездица умолк. Молчал и деспот. Молчал долго и мрачно. Потом ударил рукой по колену и встал. Поднялся и первый советник.

— Сиди, сиди… — И, закусив ус, спросил: — А что скажешь о сыне? Посылать его в Тырново или нет?

— Да неплохо бы послать, — ответил Звездица. И, помедлив, добавил: — Там есть чему поучиться.

Деспот принялся ходить из угла в угол. Его тяжелые шаги гулко раздавались в тишине. Но вот он остановился.

— Умно говоришь, Иван, искренне. Вчера, глядя, как ты радуешься гостям, я подумал: вырвешь ты меня из своего сердца, но ошибся. И рад этому. Только не могу я радоваться той горькой истине, которую ты мне сказал. Знаю, что будет так. Зов крови, тяга к своей родине — все верно… Но чудно устроен человек. Всегда хочет быть выше других, чтобы над ним стоял лишь небесный судия. Трудно мне будет перебороть себя. Нелегко власть уступать. Сатанинское она творение, из меда и смолы — то сладка, то горька. Завидую тем, кто может ее презирать.

Иван Звездица еще не знал деспота таким откровенным и искренним.

8

Патер Гонорий, щурясь, поглядывал в окно на небо и поверял богу свои мысли. Если б не веления небесного судии, он давно бы оставил этот дикий край. Он был послан сюда служить верой и правдой папе и императору, но все забыли о нем. Вместе с рыцарским войском он когда-то отправился крестом и словом воевать против богоотступников. Если ему придется принять смерть, он желал бы одного — умереть в святых местах, возле гроба господня. Сложить свои кости к стопам того, кто все сказанное и несказанное слышит, кто видит все, происходящее на грешной земле. Но до гроба господня он не дошел, смерть пока миновала его, и вот он живет в этой глуши.

Тыльной стороной ладони Гонорий отер проступившие слезы и всхлипнул, как малый ребенок. Может, всевышний наказывает его за какие-то грехи, может, чем не угодил он святому апостолу и потому заброшен в эти дикие горы? Конечно, он не безгрешен. Но какие это грехи, если их можно считать богоугодными делами? Руки его не запятнаны грабежами, не то что у знатных и высокопоставленных рыцарей. Тогда почему же он должен стать искупительной жертвой чужих грехов? Разве не они, знатные, передрались из-за земель и богатств? Разве не слепой Энрико Дандоло натравил крестоносцев на Константинополь? И почему ты, господи, не открыл глаза чадам своим, чтобы увидели они змею, притаившуюся в сердце венецианца? Его слова о богатстве Царьграда, о красоте его женщин разожгли жадность и похоть в рыцарских сердцах. Почему же ты, который все видишь и слышишь, не послал знамение, не заставил миновать Константинополь и продолжить путь к святым местам? Почему ты не сохранил меня и мое сердце от соблазнов другой половины рода человеческого, а обрек его метаться среди грехов? Зачем скрестил мой путь с Маргаритой? Чтобы я стал лишь тенью ее дочери, юной Изабеллы, в этих чужих и неприютных горах? Но ты и этого лишил меня, — Изабелла умерла. Может быть, ты хочешь, всевышний, чтобы я был наедине только с тобой?

Господи, пошли мне знак, что я тебе нужен, и станет легче мне переносить одиночество мое…

Гонорий поднял голову и замер, словно ждал божьего знамения. Но, устав, отошел от окна, лег на постель и прикрыл глаза…

То, что произошло в христианском городе Константина, опалило ему душу. Божье имя было запятнано кровавыми грабежами и насилием. И тогда Гонорий решил уединиться от мира. Он облюбовал маленький монастырь вблизи Силиврии[171]. Этот город вместе с землями был отдан тогда Генриху — брату нового константинопольского императора Балдуина Фландрского.

И Гонорий жил в молитвах и бдениях до последней недели поста, когда впервые увидел сеньору Маргариту с дочерью Изабеллой. Они приехали из Фландрии еще до коронации Генриха, вскоре после известий о поражении рыцарей у Адрианополя и пленении Балдуина болгарами. На царьградской пристани их встретили доверенные люди Генриха, поместили в роскошном доме, куда несколько раз наведывался и Анри. Но, заняв императорский престол, он этот дом посещать перестал. Маргарита должна была проститься с недавним своим возлюбленным и вместе с дочерью уединиться в Силиврии. Она была умной женщиной и спокойно отнеслась к такой перемене, зная, что одна лишь красота никому еще не приносила корону императрицы. А у нее, кроме красоты, ничего более не было. Ее родители во Фландрии владели старым полуразвалившимся замком, жили на жалкие доходы, и опорой их было священное право гордиться целомудрием своего рода. Но с тех пор, как дочь уехала за знатным рыцарем-любовником в неведомые земли и родила безмужняя, они навсегда лишились и этого единственного права. И она, чтобы не слышать попреков, не пожелала вернуться к родителям. Тем более, что Эрик, как она называла Генриха, остался к ней добр. Он не только подарил им с дочерью свое имение в Силиврии, но и признал Маргариту-Изабеллу своей дочерью. Девочка унаследовала от матери красоту, а от отца — голубые с зелеными точечками глаза. Сначала, даже став императором, Генрих изредка заглядывал в их имение, но после женитьбы на Агнессе, дочери Бонифация Монферратского, короля Фессалоник, у них уже не бывал. Правда, порой присылал дочери подарки, интересовался ее здоровьем, но Маргарита для него уже не существовала. Она вскоре поняла это и решила завести нового любовника, пусть и менее заметного, но лишь бы имеющего отношение ко двору. Она рассчитывала сохранить свою связь в тайне, так как знала, что мужчины ревнивы. Если Эрик узнает, что она живет с другим, вряд ли это ему понравится. А может быть, он отнесется к ней и суровее: отберет имение, отошлет во Фландрию. Или еще хуже — откажется от дочери Изабеллы. А ничем из того, что у нее было, Маргарита поступиться не хотела. Претила ей и одинокая келья — жизнь монахини не для нее. Она ведь еще молода и хороша собою. Воспитание Изабеллы не отнимало у нее много времени. Девочке уже двенадцать, и у нее есть старая нянька Анджелика. И пока она дочь императора — женихи найдутся. Поэтому не лучше ли подумать о себе? Ее выбор пал на патера Гонория. Впервые она увидела его во всепрощальную среду. Ей понравился его красивый голос, мудрые слова проповеди. Ее не смутили его седеющие волосы. Он выглядел непорочным и стеснительным, как мальчик. Сначала патер Гонорий избегал ее, но она была настойчива, и в конце концов святой отец не устоял и предпочел небесным наслаждениям земные.