Юрий Иванов - Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

• Название: Роман-газета для юношества, 1989, №3-4
• Автор: Юрий Иванов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-01302-1

Авторы сборника повествуют о судьбах детей, оставшихся в годы войны и в мирное время без родительского крова, предлагают сообща подумать об этической, материальной, социальной сторонах проблемы воспитания подрастающего поколения.

Ю.Н. Иванов "Долгие дни блокады"

И.М. Червакова "Кров"

В.Н. Хайрюзов "Опекун"

---

— Спасены! Сколько костей… шкура, внутренности! — Ник бодро поднялся и, схватив лом, подошел к торчащему, как пожарный шланг из промерзшей земли, хоботу.

— Взялись.

Вот уже вторую неделю как они ковыряют и ковыряют землю в зоопарке. Останки убитой слонихи пытались разыскать и раньше, но никто толком не мог определить, в какую же из воронок свалили ее, Растерзанную взрывом бомбы.

Начались поиски. Долбили землю у вольеров хищников, возле обезьянника, птичника. Били по ней, будто по камню. Под вечер совершенно обессиленные брели в бегемотник и, накормив зверя сенной похлебкой, варили похлебку и себе — крошили в кипяток пайки хлеба. Потом укладывались спать. И вот!

— Володя, позови-ка женщин. Да пилу прихвати, — сказал Ник, роняя лом. — Уф, устал, голубчики!

Пришли Евдокия и Анна Владимировна, дежурившие сегодня в зоопарке. Аккуратно затушив цигарку и сунув ее в карман, Владимировна скомандовала басом: «И эх! Взяли!» Потянули. С сухим хрустом хобот выпростался из продолбленной в земле траншейки. Он был похож на ствол странного, диковинного дерева, расширяющегося к основанию. Зашаркала пила. Женщины и Ник поддержали хобот, Володя с Ниной перепиливали его. Дурно запахло. И Володя подумал: «Ведь слониха была убита в начале сентября, и до того, как наступили холода, мясо, конечно же, протухло».

Вечером попробовали отварить кусок хобота.

Дух — хоть из бегемотника беги. Заткнув ноздри кусками ваты, которую Ник надергал из подкладки своего пальто, все же пожевали жесткое мясо. Пир в этот вечер был у немногочисленных оставшихся еще в живых зверей. Ник был счастлив.

…Ночью Нина страшно закричала. С гулко бьющимся сердцем Володя сел, зажег лампу и потряс Нину. Та открыла глаза, всхлипнула.

— Эшелон приснился, — пробормотала она. — Все горит: вагоны… Люди горят. — Она замолкла, лицо ее исказилось гримасой боли и ужаса. — А они — из пушек и пулеметов… Одна женщина, Володя, на ней платье горело, а они за ней на танкетке! Ты понимаешь?! — Нина повернулась к Володе, лицо злое, белое. Закурила. — Володя, они фотографировали ту горящую женщину. Я лежала в воде, в воронке, и все видела. Как она кричала, бедная, а они — хохотали! — Нина сжала виски ладонями. — А мы?! Мы со зверюшками возимся… Закопались мы тут, как в тылу.

— Ну хватит! «Закопались», «со зверюшками»! — Володя сделал вид, что задохнулся от дыма. Помахал перед лицом рукой, зашептал, приблизив лицо к лицу Нины. — Хватит болтать, «зверюшка»… Как ты так можешь говорить? Думаешь, я все забыл? И деда Ивана, и Любу, и… — Володя отвернулся. — Но я знаю: мое место сейчас именно тут.

— Прости… я не то хотела сказать. Пойми, воевать хочу. Стрелять, взрывать эту фашистскую погань!

— Я не хочу? Нина, как-то говорил я тебе о винтовках. Жду. Верю — скоро позовут… Думаешь, струсил бы? Черта с два. Не веришь? А пока — айда в райком!

— Верю. Ты стал другим, Вовка. Мужчина!

— Ладно уж. Тоже мне… женщина. Дай-ка цигарку. — Володя потянул из рук Нины курево, смял. — И чтоб больше не курить. Кончится все это, и ты опять будешь ходить по проволоке. Спи.

— Хорошо. Курить не буду, — сказала Нина. — Сплю.

Спать. Володя повозился немного, стиснул веки и вдруг весь насторожился, прислушался. Й Нина шевельнулась, а потом затаилась: шаги. Люди? Кто такие?.. Кажется — несколько человек. Вот шаги стихли возле двери. Володя сбросил одеяло, кинулся к Нику, затряс его за плечо. Тот сел, хрипло, со сна зашептал:

— Что случилось?.. Ну-с?

— Люди… там за дверью.

И кто-то тянул за ручку с той стороны. Ник выволок из-под подушки револьвер, взвел курок.

— Эй, кто живой тут есть? — послышался грубый голос. — Откройте. Патруль! Слышите?

— Пароль! — крикнул Ник грозным, густым басом. За дверью стихло. Держа револьвер вытянутыми руками перед собой, Ник поднялся и пошел к двери. В отсветах огня из печки вид его был внушителен. И Володя двинулся за ним, подобрал у печки топор. А Нина взяла полено. Все втроем они подошли к внутренней двери. Володя открыл ее, они вышли в прихожую и услышали, что те, неизвестные, что-то делают У наружной двери. Возня, хруст снега.

— Уходите! — крикнул Ник. — Я позвонил по телефону.

— Болтай больше, — послышалось из-за двери. — Откуда у вас телефон? Эй вы, слушайте: отдайте антилопу, и мы уйдем.

— Уходите! Мы вооружены.

— Болтай больше, дед, — отозвался голос. — Аркаха, взяли!

От страшного удара дверь чуть с петель не соскочила. Одна из средних, толстенных досок двери треснула. Это они бревном, как тараном, бьют! Вечером с разобранного птичника притащили Володя с Ниной бревно! Сейчас они сломают дверь.

— Стреляйте, — сказал Володя.

— Но это же люди, — пробормотал Ник.

— Это не люди — бандиты. Ну!

Оглушительно грохнул выстрел. Яростно взвыла Милка, скрипучим голосом заорал Майк, глухо рыкнул кто-то из медведей. Володя вырвал из рук Ника револьвер, откинул запорный крюк и распахнул дверь. Проваливаясь в снегу, удалялись две фигуры. Подняв револьвер, как и Ник, двумя руками, Володя выстрелил в воздух.

Закрыли дверь. Нина заткнула трещины в разломанной доске клочьями сена. Животные смолкли. Лишь Милка время от времени подвывала. Володя выпустил ее из клетки, и собака бухнулась возле печки. И они втроем тоже устроились у огня. Нина вдруг засмеялась.

— Ты чего? — спросил Володя.

— А мы — как бременские музыканты. — Нинка смеялась, никак не могла успокоиться. — Мы палим, Милка лает, верблюд орет!

И Володя засмеялся, и Ник. А потом смолкли, и Ник сказал:

_— Я вот о чем мечтаю, милые мои. Кончится война, надо строить новый зоопарк — большой, свободный. Чтобы животные жили как на воле — на небольших лужайках будут пастись стада антилоп и зебр. Рядом — скалы, деревья. Там обитают медведи. Семья. А дальше — стая волков. И — никаких решеток. Да-с.

— Так разбегутся же, — сказала Нина.

— А чтобы животные не разбежались, каждый такой островок земли и леса будет окружен рвом. Посетители будут ходить по специальным переходам, понимаете? И вот что еще. В одном краю парка будут обитать животные Европы, в другом — Азии, в третьем — Африки. И весь ландшафт будет именно таким, каким он и должен быть в натуре.

— Но у нас же зима. Погибнет Африка…

— А там, где уголок Африки, там будет легкая раздвижная стеклянная крыша. Понимаете? Летом створки раздвинулись, как похолодало — сдвинулись…

— А уголок Антарктиды: пингвины, тюлени?

— И настоящие джунгли! — добавил Володя.

— Все будет, милые мои, все будет… Это будет уже не зоопарк, а геопарк. Понимаете? Географический парк. Природа всей нашей земли как бы в миниатюре. Планета, путешествие по которой можно совершить всего за один день. Верю — будет.

— И мы верим, — сказала Нина.

— Еще глубокая ночь. — Ник сунул полено в печку. — Ложитесь спать, а я посижу у огонька.

…В большой комнате, которую в райкоме партии занимали комсомольцы, было шумно и дымно. Дым сочился из прогоревшей трубы, ржавым коленом высунутой в окно, да и курильщиков было немало: трое милиционеров, парни и девчата, сидевшие на стульях и кроватях, расставленных вдоль стен и по углам комнаты. Из этой большой комнаты была дверь в другую. Она то и дело открывалась, и в щель высовывалась то мальчишеская голова, то любопытная мордочка девочки лет девяти. Милиционер, дежуривший у двери, захлопывал ее, но спустя какое-то мгновение она опять приоткрывалась. Медный закопченный чайник пускал пар на печке-буржуйке, а за большим письменным столом сидела Зоя. Подняв глаза от бумаг, Зоя взглянула на вошедших Володю и Нину: подождите. Сверкнули ее черные глаза, качнулась у лба смоляная прядка-пружинка. Поправив на плечах меховую безрукавку, Зоя чиркнула карандашом по бумаге и сказала двум девушкам, сидящим возле стола на табуретках:

— Итак, решили: Федю Короткова, как сына военного моряка, устраиваем на крейсер «Максим Горький». Есть договоренность, что они возьмут юнгами-воспитанниками пятерых ребятишек. Танюшку Грушеву — в тридцать шестой госпиталь. Они согласны взять еще двух девочек. Остальных… сколько у нас тут?.. Внимание! Что за шум?

— Шестнадцать, — подсказала одна из девушек.

— Остальных — на эвакопункт. В райкоме партии мне сказали: всех, кого соберем, отправят на Большую землю. Всех. Костин! Готовь команду, да смотри не растеряй ребятишек по пути.

— Слушаюсь, Зоя Александровна, — сказал милиционер, дежуривший возле двери, и начал застегивать полушубок.

— Внимание! — крикнула Зоя и хлопнула ладонью по столу. Встала, резко одернула гимнастерку. — Ребята, работать невозможно. Марина, иди сюда. — Зоя рывком схватила свернутый лист бумаги. Володя догадался: карта. Расстелила ее на столе. Сказала невысокой смуглой девушке: — Тебе, Марина, и твоей группе задача на сегодня — улица Разночинная. С вами Петров, он будет вскрывать двери. Обследуйте тщательно все дома от подвалов до чердаков. И котельную бани.