Наталья Болдырева - Ключ

• Название: Ключ
• Автор: Наталья Болдырева
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49832-1

Думал ли обыкновенный геолог Никита Соколов, что отправившись на разведку очередного рабочего участка, он попадёт в мир, ставший однажды убежищем для некогда населявших Землю рас: оборотней, домовых, лесных духов?

Спасаясь от костров Инквизиции, гномы построили Лабиринты, ведущие в Новый Эрин — новый мир для тех, кто хотел свободной жизни и свободной веры. Они закрыли переходы, вручив Ключ Совершенным — людям, сознательно отрёкшимся от убийства. Но Хранитель Ключа погиб, тот был утрачен, а вместе с ним была потеряна и загадочная реликвия Монсегюра.

И сегодня, спустя семьсот с лишним лет, чтобы вернуться домой, Никите Соколову предстоит найти и то, и другое.

---

— А я Никита. Очень приятно и всё такое. — Я пытался говорить с набитым ртом, порывался встать и идти в заросли: всё одновременно, лишь бы не выдать себя, не показать, как же не хочу я покидать поляну, уходить от избушки. — Ты живёшь поблизости? Ах да, я забыл. Ты живёшь с кланом. Ктраны, так вы называете себя? Да?

Девушка, опустив ладони на плечи, остановила меня:

— Перестань. — Она сидела на пятках, голые колени придавливали узкие влажные стебли, зелёные глаза с изумрудной искоркой потемнели. — Я не пущу тебя в подземелье.

Я не просто заткнулся. Я едва не подавился. Сразу почувствовав себя в ловушке, прекратил жевать, подобрался, прищурился. Если это был способ привести меня в чувство, он сработал на все сто.

— Я и не собирался… С чего ты взяла. Я должен найти девочку. — Я встал рывком. — Идём. Покажешь мне, что тут стряслось, и вообще.

Она сидела ещё секунду, глядя снизу вверх и, кажется, усмехаясь про себя. Я предпочёл не заметить этого, шагнул за избушку и поторопился доесть мясо. В руку ткнулся округлый бок фляги.

— Запей. И не лезь вперёд, следы затопчешь. — Я сбавил шаг, пропуская охотницу. Проходя мимо, она пребольно стукнула меня по ноге висящей у пояса железякой. Может быть, и не специально. — Смотри, вот тут девочка остановилась, подпрыгнула, взобралась на две ветки по стволу вот этого дерева. Ловко взобралась, хотя подошва у неё и плоская, но твёрдая, кору не содрала, но придавила. Она сидела, держась здесь за вот ту ветку, и смотрела на поляну. Ноги съезжали, у неё неудобная обувь.

— Сандалии. — Голова шла кругом. Всё никак не удавалось свинтить с фляги крышку, пальцы скользили, я опустил, наконец, взгляд. Горлышко было плотно заткнуто пробкой.

— Да. Может быть. Она ждала, пока пройдут солдаты, здесь пробежало человек шесть, сапоги одинаковые, ноги только разные. Сидела тихо, как тать, — от этого слова меня передёрнуло, — но не вытерпела, не дождалась последнего. Начала слезать и потом, когда он услышал шорох — обувка у неё не по деревьям лазить, — просто спрыгнула ему на спину, приложив по голове… чем-то. Не пойму. У неё было с собой что?

— Нет. — Я бросил колупать плотно закупоренную флягу, продел кожаную петлю за ремень, чтоб не потерять. — Ничего не было. Все вещи у меня остались. Кроме куртки.

— Если что и было, она забрала это с собой. Она придушила солдата, когда тот упал. Наверняка.

— Что?!

— Да. Думаю, да. Смотри, он упал навзничь, пытался встать, потом вдруг вырвал дёрн вместе с землёй, вскинул руку, дёрн отлетел далеко в сторону, потом рука упала обратно, уже безвольно. Здесь… да. Возможно, шнурком его же плаща. — Я сдёрнул флягу с пояса. Едва не сломав зуб, выдрал затычку, приложился плотно. Глотку припалило яблочным сидром, и это отвлекло меня на миг, позволило прочистить мозги.

— И что?

— Что? Она перевернула его на спину и обчистила! Взяла нож из-за голенища, смотри, здесь нога дёргалась как марионеточная, видно, не сразу вытянула. — Рокти выпрямилась, стряхивая с ладоней жирную землю. — Однако сильна твоя девочка. Управиться с молодым здоровым парнем… Как она выглядела?

— Ростом с тебя, чуть ниже, пожалуй. Круглое лицо, большие голубые глаза, ногти обгрызены, коленка разбита. Егоза. Не из пугливых. Волосы рыжие, яркие, ниже плеч.

— Не человек это, Никита. Ктран. Как я.

— Это ребёнок, Рокти. — Я вспомнил пожатие маленькой руки, прикосновения, смех, — клянусь, это ребёнок. Не девушка, как ты, не женщина. Ребёнок.

— Она не стала убегать, она взобралась на дерево и смотрела, как тебя бьют. Откуда вы пришли? Здесь давно никого не было. — Охотница провела ладонью по свезённой, сочащейся соком ссадине на коре дерева. — Очень давно.

— Она пришла со мной, и я уверен, она не отсюда. Она выглядит, как нормальный ребёнок, как любой человек там, откуда пришёл я.

— Старый мир? И вы действительно вышли из лабиринта? — Рокти целеустремлённо двинулась вперёд, меж деревьев, куда-то в глубь леса, я догнал её. — Знаешь ли ты, что ход был закрыт, а лабиринт действительно проклят? Это место обходят стороной не зря.

Едва ли я смотрел, куда ступаю, просто шёл рядом, боясь упустить слово, едва успевая уворачиваться от ветвей, вырывающихся из рук охотницы.

— В смысле?

— Вы долго плутали?

— Может быть, сутки.

— Мало. Можешь считать, вы прошли по прямой. В лабиринте плутают неделями. И редко кто сохраняет рассудок и память. Не это главное. Ход открыт только тем, у кого есть ключ.

— Ключ? У кого есть ключ?

— Извини. — Она вдруг остановилась, и я замер с нехорошим предчувствием. Рокти стояла, глядя мимо, щурясь, шевеля губами беззвучно, прикидывая что-то про себя. — Но, кажется, ты не сможешь вернуться назад тем же путём. Я вообще не уверена, что ты сможешь вернуться.

Я запоздало оглянулся. Деревья плотно скрыли поляну с глаз.

— Стой! — Нежданно накатила паника.

— Я никуда и не бегу. — Она снова смотрела с насмешкой.

Я почувствовал злость и смущение.

— Девочка провела тебя сквозь. Она сможет и вернуть обратно. Один ты будешь бродить сутками, без надежды выбраться. Хотя бы на поверхность.

— И что же мне делать?

Казалось, она ждала этого вопроса, взяла за руки, заглянула в глаза глубоко, произнесла проникновенно:

— Пойдём в клан! Мы поможем тебе. Пока не поздно. Пойдём!

— Что такое лабиринт?

Монсегюр был осаждён. Почти год крестоносцы стояли под стенами, ночью — освещая узкую долину кострами, днём — ворочаясь неспокойно всей своей десятитысячной массой. Ещё под Рождество предатель провёл христово воинство секретными тропами на восточный хребет. Огромные валуны, выпущенные тяжёлой катапультой, медленно и до умопомрачения легко прошивали ярко-синее небо, играючи крошили каменную кладку. Пятиугольник крепостных стен оседал под размеренным, неспешным обстрелом. Горы гудели умноженным эхом. Девять месяцев держал оборону замок. Всего лишь с сотней воинов, не больше. И едва ли во всём замке осталось свыше сотни Совершенных, когда Бертран Марти решился, наконец, капитулировать.

Глядя с крепостной стены вниз — на хозяйничающих во дворе замка рыцарей в белых плащах с чёрными крестами, — Кламен нервно теребил фибулу. Простая оловянная вещица, украшенная изображением пчелы, всегда вселяла в него уверенность, одно прикосновение к ней поддерживало в самые трудные минуты осады. Сегодня олово казалось особенно холодным, и жар дрожащих в лихорадке рук не мог согреть его.

Они пообещали жизнь… за отречение. Перережь глотку псу — и ступай на все четыре стороны, ты свободен! Добрые католики… Плечи его дёрнулись конвульсивно, он чуть пошатнулся.

Кламен дрожал: то ли от гнева, то ли от холодного, остужающего горячий пот, ветра. Смирить клокотавшее бешенство не удавалось, разум казался как никогда ясным, дух же — смятенным. Будто это ярость сжигает его изнутри, кипит, сотрясая тело грудным кашлем.

Амьель подошёл неслышно сзади, положил руку на плечо, испугав. Кламен прикрыл глаза, перевёл сбившееся было дыхание.

— Тебе хуже? — Друг внимательно вглядывался в лицо, молчал, терпеливо ожидая ответа. Кламен едва собрался с силами, усмехнулся криво.

— Хуже уже не будет. А если холод станет нестерпим, меня согреет огонь аутодафе.

— Не шути так. — Всё же он улыбнулся облегчённо. Мёртвые не шутят, а шутники не спешат умирать. — Нас ждёт комендант. Кажется, для нас найдётся ещё одно, последнее дело, а у тебя ещё будет возможность умереть в бою. — Тронув за рукав, Амьель заспешил вниз по ступеням узкой каменной лестницы.

— Совершенные не держат в руках оружия и не проливают кровь… Я бы лучше взошёл на костёр, — прошептал Кламен еле слышно.

И всё же он развернулся и тяжело зашагал следом.

Это всё уже было. Много лет назад он пришёл в Лангедок — самую богатую и благополучную провинцию Юга — за женщинами и мандолинами. Устав от войн, он хотел нагнать уходящую юность, отдохнуть и телом и душой. Но нашёл отдохновение в ином. Тулуза удивила его. Ни в одном городе на Севере он не видел подобного. Достаточно было ступить в черту крепостных стен. Улицы были необычайно чисты, люди — любезны и улыбчивы. Весь день он бродил по городу, не задерживаясь нигде надолго, но часто останавливаясь, прислушиваясь к разговорам. Кого он только не видел: ремесленники работали прямо во дворах, под ласковым южным солнцем, купцы на базарах вынимали из тюков удивительные по красоте, не всегда ясного предназначения вещи, студиозусы в садах читали толстые фолианты и перезрелые мандарины падали на траву рядом, а на просторных площадях, вымощенных светлым камнем, трубадуры бесплатно демонстрировали своё искусство всем желающим и продавали свитки с мадригалами всем влюблённым. Каждый был одет чисто и ярко. А наряды женщин ослепляли и подчёркивали обнажённость тонких нежно-оливковых рук.