Старец Иосиф Исихаст - Выражение монашеского опыта

• Название: Выражение монашеского опыта
• Автор: Старец Иосиф Исихаст
• Издательство: Свято–Троицкая Сергиева Лавра
• Жанр: Религия
• Год: 2006

В этой книге собраны все изданные к настоящему времени в Греции сочинения знаменитого подвижника Святой Горы старца Иосифа Исихаста. Первые две части книги представляют собой исправленный перевод изданных ранее его писем (Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. Свято–Троицкая Сергиева Лавра, 1998), в третьей части помещено его сочинение «Десятигласная духодвижимая труба» (Монах Иосиф. Старец Иосиф Исихаст. Свято–Троицкая Сергиева Лавра, Спасо–Преображенский Валаамский монастырь, 2000).

Перевод с греческого иеромонаха Симеона (Гагатика) (часть I‑II), Алексея Крюкова (часть III).

Под редакцией иеромонаха Тимофея (Никонова).

***

Добавлена IV часть — ТОЛКОВАНИЕ НА «ДЕСЯТИГЛАСНУЮ ДУХОДВИЖИМУЮ ТРУБУ» монаха Иосифа.

Это II часть книги «Монах Иосиф. Старец Иосиф Исихаст» (Свято–Троицкая Сергиева Лавра. Спасо–Преображенский Валаамский мужской монастырь, г. Сергиев Посад, 2000).

Перевод на русский язык выполнен Алексеем Крюковым с греческого издания Ὁ Γέροντας Ἰωσὴφ ὁ Ἡσυχαστής. Βίος. Διδασκαλία. «Ἡ Δεκάφωνος Σάλπιγξ». «Старец Иосиф Исихаст. Жизнь и учение». Новый Скит, Святая Гора, 1986.

---

Первым ощутимым даром, который человек получает после возвращения скрывавшейся Божественной благодати, является мир помыслов, а затем возрастание веры, или, вернее, прибавление веры, о котором следует сказать подробнее. Этот вид веры, называемый еще «верой созерцательной», превосходит обычную и рождается от опыта восприятия Божественной благодати, Божественного утешения, после деятельных подвигов терпения и испытания. Вот как выражает это старец на своем особом языке: «Сверх того, в нем расцветает мир помыслов и умножается, благодаря созерцанию, сила веры… Когда же она, то есть вера, зачинает во чреве, то рождает дочь — непостыдную надежду. А эта Божественная двоица, обретя мысленные крылья, соединяется с любовью».

Вера созерцательная, будучи порождением искушений, сообщает уму дерзновение, поскольку залог ее — свидетельства Божественного заступления. Тогда и рождается «блаженное упование», [349] которое «не постыжает». [350] Эти главные добродетели, когда благодать наделила ими просвещенный и испытанный ум, не остаются надолго в одиночестве, но привлекают к себе блаженную любовь, составляющую с ними неразрывное целое. И тогда человек чувственным образом становится наследником Божественных обетований, начиная вкушать еще здесь, на земле, таинства Будущего Века. Наиболее же ощутимым знаком этого состояния является непрестанная и чистая молитва, которая, как правило, не просит ничего иного, кроме исполнения во всем воли Господней. Тогда человек приступает к созерцательной молитве, которая приближается, хотя и не в полной мере, к поклонению и служению «в духе и истине». [351]

«А по временам он соединяется с Богом в час молитвы, и тогда прерывается молитва, человек же становится пленником любви Христовой и видит Того, Кого любит, и постоянно удивляется сладкому дуновению оного мысленного ветра…» — говорит старец. Когда приходит благодать, ум узнает о присутствии Господа нашего и, входя «во внутреннейшее за завесу», где пребывает предтеча «за нас Иисус», [352] чувственно ощущает Божество — уже не от слышания веры, [353] но лично, посредством полноты благодати, которую Господь наш дает принявшим Его. Ибо «тем, которые приняли Его, дал власть быть чадами Божиими». [354]

Однако же поскольку это состояние является лишь вводным, а не совершенным, то с удалением благодати оно прерывается и молящийся вновь возвращается в свое первоначальное мирное состояние. Тогда он чувствует себя так, как если бы не имел тела с его дебелостью и тяжестью, и лишь восхищается величием Божиим и любовью Его к смиренному человеку, говоря: «О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!». [355] Тогда, подобно преподобному Ефрему, говорит и он: «Ослаби, Господи, волны благодати Твоей». Ведь, согласно общему мнению всех отцов, если бы это восприятие благодати не было умерено Божественным попечением, человек не вынес бы его. В час же посещения благодати, когда Божественная любовь преисполняет всего человека, с нею соединяется и глубокое смирение, так что человек ради любви хочет всех вместить внутри себя, чтобы принести себя в жертву за всех и взять на себя болезни всех. В помышлении же своем он желал бы быть попираемым ногами всех существ, даже и бессловесных животных, а самое малое ощущение чужого страдания или знание о нем тотчас же вызывает у него печаль и слезы. Поистине такой человек, согласно Писанию, радуется с радующимися и плачет с плачущими. [356] Широта Божественной любви преображает его и делает широким, позволяя ему вместить внутри себя всю тварь и иметь общение с ней, независимо от пространства и времени. Такова ступень возвращения благодати для тех, кто подвизается ради ее стяжания, и таковы таинства и сокровища, которыми она их вознаграждает и неложно увенчивает. Тот, кто с помощью благодати достиг этой ступени, испытывает ревность, желая помочь своему ближнему, и полагает, что ему последуют все, кого он будет учить подобному образу действий. Однако апостол Павел утверждает, что «не во всех вера». [357]

Я упомянул, что человека, находящегося на этой ступени, Божественная ревность побуждает учить других тому, что испытывает он сам. Возможно, кто‑нибудь задастся вопросом: почему именно теперь, в этом состоянии, а не в ином, более высоком и более духовном, когда можно было бы сказать больше, имея больший опыт? Согласно мнению наших отцов, когда духовный человек достигнет высшего духовного устроения, входя во мрак обожения и субботства, он почивает далее от всякого действия, как почил Бог в день седьмой «от всех дел Своих». [358] Тогда и он, подобно Петру, вошедшему на Фаворской горе во мрак Преображения, говорит: «Хорошо нам здесь быть», [359] уже не будучи способным размышлять о чем‑либо земном, помимо божественного созерцания беспредельного нетварного Света Божества и обожения. В то же время на низшей ступени духовного состояния, когда благодать не пребывает неизменной, но открывается лишь время от времени, человек может помнить о человеческих нуждах и неприятностях и принимать в них участие.

Рассказывая об этом состоянии, старец пишет, что человек, ощущающий присутствие Божества, желает, «если бы это было возможно, всех вместить в сердце свое, чтобы увидели они сию благодать, хотя бы сам он ее лишился», однако же удерживает нас от этого, указывая, что безмолвствовать и молиться лучше, чем пытаться просвещать других своим учением. Очевидно, здесь сформулирован опыт, вынесенный старцем из общения с собственным окружением. «Итак, вот каково возвращение Божественной благодати, следующее за испытанием… И еще ты узнал, что существует великая нужда и необходимость в опытном наставнике… чтобы, когда отойдет благодать, явилась рука наставника и вела путника…»

Старец также рекомендует всегда придерживаться смиренномудрия и, кроме того, основываясь, возможно, на собственном опыте, советует не углубляться с легкостью, без совета и испытания, в темный и запутанный лабиринт многообразной прелести врага. Об этом мне еще предстоит упомянуть в следующей главе. Недремлющий, жестокий и исполненный лукавства враг никогда не ослабляет своей брани с нами, хотя бы он до этого и потерпел от нас многочисленные поражения. Когда мы лишь начинаем вступать на путь истины и веры, он сражается, чтобы заградить нам путь. Когда это, благодаря Божию о нас Промышлению, не удается, он продолжает брань, чтобы исказить наше стяжание и приобретенное нами сокровище. Сначала враг использует неверие и безразличие, а затем прелесть и ложное истолкование истины, чтобы мы не достигли цели и вместо благодати приобрели и унаследовали прелесть, его собственное помрачение и смерть, от которых избави нас, Христе, Царю Сил. Аминь.

ЗВУК ТРУБЫ СЕДЬМОЙ

1. О прелести

Когда речь заходит о предметах подобного рода, иногда возникает вопрос, можно ли разобраться в них или же сделать относительно их какие‑либо выводы, коль скоро для этого необходимо приблизиться к бездне глубоких и мрачных помышлений сатаны, окруженной мраком его неописуемой лжи и лукавства. В Книге Иова начертан образ этого змея. «Кто может открыть верх одежды его, кто подойдет к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его — ужас; крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твердою печатью… От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас». [360] Воспроизведение здесь этого образного описания того, что такое диавол и сатана, не является отступлением, ибо против него как нашего всегдашнего и общего врага и супостата направлены вся наша борьба и все усилия. Причем упоминание о нем оказывается наиболее уместным именно в комментарии к этой главе, где речь пойдет о лукавейшем изобретении диавола — прелести.

Разумеется, нет никаких сомнений в том, что всякое диавольское изобретение пагубно. То же из них, в котором сконцентрированы величайшее лукавство и злоба, в своем общем виде является и называется прелестью. Сущность ее состоит во всяческом обмане, лжи, коварстве и извращении реальной действительности. И что в этом удивительного, если диавол, ее создатель и родитель, есть «лжец и отец лжи»? [361] Находясь уже на средней ступени лестницы духовного восхождения, которая, согласно святоотеческой традиции, называется ступенью просвещения, мы сталкиваемся с противоборством вражеского ополчения, целью которого является извращение и искажение истины. Задача этого диавольского сопротивления состоит не в том, чтобы, как это было на прежней стадии, заставить подвижника отступить, отвратив его от веры и богопознания. Теперь враг стремится лишить его верной ориентации, навязаться в попутчики и исказить правое учение переданного нам Откровения. Прелесть — это закамуфлированная ложь, обман и коварство, предлагаемые вместо истины. Это — новые отрицательные изменения. После солнечного весеннего дня вновь приходит ненастье с непонятным и изменчивым характером. За изобилием — вновь неурожай и бедность, за тишиной — смущение. Однако совершается это не явственно и открыто, но коварно и лицемерно. О подобном пишет блаженный Давид: «Яко несть во устех их истины, сердце их суетно, гроб отверст гортань их, языки своими льщаху». [362]