Василий Соколов - Избавление

• Название: Избавление
• Автор: Василий Соколов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Из кабины вышел командир экипажа и громко объявил:

- Приближаемся к Ленинграду.

__________

Часом раньше трофейная подлатанная, дребезжащая машина остановилась у дома, где, по всей вероятности, была старая квартира Шмелевых. Представитель комендатуры, немолодой, хмурый майор, у которого все было хмуро - и стынущие глаза, и лоб в морщинах, и свисавшие со лба кустистые брови, - пытался сличить телеграмму с табличкой на доме, но табличка облезла, и он обратился к встреченной у подъезда женщине, длинноногой, как цапля.

- Здесь проживает семья генерала Шмелева?

- Которая? Та, что с дитем воевала в партизанах? Сынок-то ее вернулся из неметчины...

- Похоже, она.

Ни слова больше не говоря, женщина зашагала по ступеням. На пятом этаже передохнула, поджидая майора, постучалась в дверь с медной табличкой, позвала:

- Катерина, Катерина Степановна! К вам гость.

В дверях появилась женщина в линялой гимнастерке с засученными рукавами, изобразила на усталом лице улыбку, и эта улыбка сделала лицо приятно-миловидным.

- Проходите, пожалуйста. В самый раз к столу. Поздно легли вчера... извиняющимся тоном проговорила Екатерина Степановна.

- Да нам некогда. Самолет скоро прибывает. Из Берлина... Поедемте... Видите, дело такое... - майор поперхнулся.

- Какое? - забеспокоилась Екатерина Степановна.

- Вы должны быть готовы... готовы ко всяким неприятностям. Не то чтоб... Не... - голос у майора запинался, он комкал слова и, видя, как женщина остолбенела, не зная, что делать, поторопил, глядя на часы: Собирайтесь. У нас времени в обрез...

- Прибывает на самолете... Писал, в отпуск собирается. Как раз в июне. Вот и прибывает... Но что случилось? Почему вы пришли за мной? Ранен, заболел? - спрашивала она пресекающимся от испуга голосом.

Майор смолчал, она же расспрашивать дальше не могла, хотела снять гимнастерку, но майор догадливо опередил:

- Зачем, товарищ Шмелева? Можно в гимнастерке, даже удобнее... Вы партизанкой были, и форма вам к лицу.

- К лицу, - машинально проговорила Екатерина Степановна, хотела что-то спросить, но запнулась.

Подошла девочка лет одиннадцати, вылитая мать - голубоглазая, стройненькая, только немного портил ее лицо рубец некогда рассеченного носа.

- Где это ее так царапнуло? - не удержался спросить майор, силясь отвлечь ничего не значащими разговорами от главного, ради чего приехал.

- Сама ударилась... - походя ответила майору девочка и обратилась к матери: - Папа приезжает, да? На самолете, ой как здорово! И я поеду встречать... - И, заметив на лице матери неодобрение, настойчиво повторила: - Поеду, поеду! И не упрашивай, мама, ты же меня знаешь...

- Упрямая, - сказала мать. - А метка у нее на носу... партизанская, со мной была. Конечно, не от какого-нибудь осколка. Просто в темноте на проволоку у шалаша наткнулась.

Вышли в подъезд, и только сейчас Екатерина Степановна спохватилась, что надо бы с цветами встречать, но где их купишь в спешке.

- Мам, а знаешь что... я придумала. В поле ромашек много. Нарву букет... Вот будет классически! - восхитилась своей сообразительностью Света.

К машине со двора подошел парнишка. Он, видимо, стругал с надрезанной корою палку, так как еще держал в руке перочинный нож. Был этот мальчишка худ, узкоплеч, но его худобу делал почти незаметной чей-то поношенный, не по росту, военный китель с оторванными пуговицами.

Узнав от Светы, что они едут на аэродром встречать папу, Алешка сказал:

- Ой, мутер! Можно, и я с вами?

Екатерина Степановна оборвала сына:

- Алешка, что значит - мутер? Выбрось из головы это слово, и чтобы никогда...

- Мама, мамуля, - умолял Алешка. - Больше не буду. Это я так, в шутку. И я поеду.

- В чем поедешь? В этом кителе с обтрепанными рукавами? Вот, скажет отец, вояка.

- А я китель сброшу и... обождите, я мигом, - он припустился бежать по лестнице, и было слышно, как она гудит под ногами. И минуты не прошло, как опять загудела лестница, паренек вернулся, на ходу напяливая на себя клетчатую рубашку. Глядя на него, Екатерина Степановна сейчас пожалела, что не написала мужу сразу, как прибыл Сын. Со дня на день ждала в отпуск.

Не успели усесться в машине - Екатерину Степановну майор почтительно заставил сесть рядом с водителем, а сам с детьми уместился на заднем сиденье, - как Света защебетала:

- Мне папа знаете что обещал привезти?

- Именно?.. - переспросил майор и прикусил язык, чувствуя, что говорит совсем невпопад, совсем не надо было этого спрашивать.

- Папа обещал мне платье белое - на школьные балы ходить. Знаете, такое... с широкими рукавами, как у царевны.

- Нашлась мне царевна, - поддразнил Алешка. - Царевны в старину водились, да все вывелись.

- И еще папа писал... Мама, ты же помнишь, туфли привезти. На каучуковой подошве... Танкетки называются. Я попробовала надеть у подруги, в них так удобно ходить.

- Перестань, я бы тебе ничегошеньки не привез, - бурчал Алешка.

- Это почему же?

- Потому, что оканчивается на "у". В следующий класс еле перешла, тройки отхватила...

- Неправда, у меня в ведомости всего лишь одна тройка, и то вредная математичка не вывела приличную отметку... Мам, вон цветы, глянь ромашки!..

Ничего не поделаешь, пришлось останавливать и ждать, пока она нарвет букет.

- Мама, нюхай! - подбежав, протянула цветы Света.

- Но они же полевые, слабо пахнут, доченька.

- Зато красивые, - похвалялась Света. - Красивее их нет на земле.

"Нет, это не подготовка, а просто пытка", - казнил себя майор. И когда подъехали к аэродрому, он соскочил и, велев обождать, куда-то побежал, затем вернулся и взяв под руку Екатерину Степановну, повел всех к забранному низкой оградой входу на поле аэродрома. Тут стояли военные, среди них были две женщины в белых халатах: одна - пожилая, наверное врач, другая - молоденькая медсестра с выбившимися из-под белого чепчика кудряшками.

Майор кивнул, и обе в белых халатах подошли к Екатерине Степановне. "Ранен, - екнуло сердце у Шмелевой. - Иначе бы зачем врачу встречать самолет".

Не ведала она того, что и врач и медсестра, собственно, и вызваны были для нее, для Екатерины Степановны, опасаясь, что она может упасть в обморок. У нее снова закралась мысль, что муж, быть может, ранен, а спросить об этом не могла, потому что рядом стояли дети - Света и Алешка, хлебнувшие и без того досыта горя. И почему ранен? И что может быть худшее? Что?.. Ведь он, Шмелев, уже после штурма Берлина сумел выкроить время и собственной рукой уведомлял о себе, больше, конечно, расписывая, как его орлы штурмовали город, штурмовали рейхстаг, оставив на колоннах надписи... Не избежал этого искушения и Шмелев. Он так и заканчивал письмо: "Осиновый кол вбили в логово Гитлера, и я расписался на рейхстаге, что война кончилась..." "А когда войны кончаются, тогда кончаются и смерти, - уже от себя домыслила Екатерина Степановна. - Люди не погибают в мирное время, а если погибают, то в редких случаях... Да и чего это я взялась нагнетать на себя напраслину", - шептала она, гоня прочь всякие страшные мысли, а самолет... вот он пошел на посадку, приземлился и все подруливал и подруливал к самому вокзалу, потом стоял, медленно открывалась дверца... Никто почему-то не выходил из самолета. Долго не выходили, а может, казалось, что медленно и долго все делается... Из рупора продолжала греметь музыка, победная, маршевая. Сдавалось, звуки маршей не умещались на площади и доплывали сюда, на поле аэродрома...

Невмоготу ждать. Но что такое?

Екатерина Степановна беспокойно смотрела на дверцы, ждала, ждала. А из нижнего люка, из подбрюшья самолета, пополз, покачиваясь, облицованный белым металлом гроб.

Ударило в голову это видение, это рушащее, отнявшее у нее его жизнь, и Екатерина Степановна захлебнулась в крике... Качнулась падающая перед глазами земля.

Хмуро сдвинув брови, Алешка совсем по-мужски шагнул к матери и подставил ей плечо.

- Ма-а-ам-м-а-а! - заголосила Света.

Из ее руки выпали белые ромашки, которые теперь лежали на асфальте, как ворох холодного, ненужного снега.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

В середине июля специальный поезд без расписания отбыл из Москвы, взяв маршрут на Берлин. Этот поезд состоял всего из трех белых дюралевых вагонов, впереди шел пробный поезд с бронеплощадкой, на которой стояли зенитные орудия и крупнокалиберные пулеметы.

Поезд из трех белых вагонов был поездом Сталина. Вместе с ним находился Молотов.

Нигде так не отдыхается, как в поезде: можно прилечь, отвлечься от всяких мыслей, даже совсем забыться, не предаваясь волнениям. Ничто человеческое не было чуждо и Сталину, он тоже отдыхал и был настроен на веселый лад, принимаясь даже напевать русские и грузинские песни. Иосифу Виссарионовичу хотелось отвлечься, а мысли отягощали, наслаивались одна на другую, и он ощущал какую-то тяжесть, заполнившую голову и давящую на виски. Сталин подумал, что должна быть удовлетворена наконец самая естественная жажда людей к миру и что противоречия между непримиримыми системами - капитализмом и социализмом - нельзя разрешать войнами. Мир неделим, планета у нас одна, и люди должны на ней уживаться. Это сложившийся объективный закон, и название ему - мирное сосуществование. Объединенные нации научились вместе побеждать в войне, теперь они должны научиться жить в мире. Значит, и смысл мирного сосуществования в том, чтобы все спорные вопросы и разногласия решались за столом переговоров, а не языком бомб. Это завещал Ленин. Мирное сосуществование нужно, как воздух, которым человечество дышит. Нужен длительный мир, и потому надо ладить, не сдавая собственных позиций. Пойдут ли на это империалисты покажет время...