Unknown - Когда птицы молчат (СИ)

• Название: Когда птицы молчат (СИ)
• Автор: Unknown
• Издательство: «Самиздат»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

Это жестокий роман. Здесь едва ли найдется место романтическим чувствам. (Хотя чего только не случается с задумкой автора в процессе ее претворения в жизнь) Только страсть, отчаяние, предательство, боль. Самые низкие инстинкты. Здесь нет главных героев - у меня не повернется язык охарактеризовать так действующих персонажей. В их поступках мало героического. Они живут так, как могут. Совершают поступки простив своей воли, идя на поводу у эгоистичных желаний. Хотя Она знает, что делает ошибки. Страдает и причиняет боль близким. Но не может противостоять неведомой силе, захватившей ее. А Он... Что же, Он берет только то, что хочет. Банальный адюльтер перечеркивает Ее жизнь. Выворачивает все наизнанку. Но без Него ее существование лишено смысла. Она угасает в череде будней. Без Нее Его жизнь была полной и яркой. Во всяком случае, он так считал. Но эта женщина по какой-то причине задевает его за живое. Он не верит в любовь, он ее презирает. Он истязает Ее и прекрасно это осознает. Но даже когда проходит время, понимает, что не может оставить Ее в покое.  Однако это не просто секс, страсть, наваждение. Все гораздо запутаннее. Обоих отношения ведут к краю пропасти. Стоит сделать еще один маленький шаг и этот вдох станет последним.

---

Несмотря на развод, я любил Иру. Я привык к ощущению, что женат, что отдал сердце единственной женщине, и это навсегда. И даже наш разрыв не смог выжечь это из моего сознания.

Но в один прекрасный миг, когда Инна занесла мне кофе и поставила его возле моей руки, я поднял глаза и получил нечто вроде удара по голове.

Точеный профиль, гладкая белая кожа, взмах длинных ресниц… Что-то случилось со мной. Дыхание перехватило, и я не смог отвести взгляд. Она же сделала вид, что ничего не происходит.

После того случая я потерял покой. Сначала гадкое чувство, будто я поверхностный человек, жгло меня каленым железом. Моя бывшая жена навсегда останется в моем сердце. Она не чужой мне человек. Она мать моего ребенка. Женщина, которую я нежно любил столько лет. Неужели за такой короткий срок я смог избавится от чувств к ней? Тех самых чувств, которые с каждым годом все глубже пускали корни в моем сердце?

Это казалось неправильным. Я был уверен, что мое сердце разбито, и этого ничто не сможет изменить.

Какую же бурю эмоций мне довелось пережить в тот самый момент, когда я стал замечать янтарный свет других женских глаз, тонкий, ненавязчивый запах духов, то, как изящно длинные пальцы сжимают папки с документами.

Я стал обращать внимание на то, с кем она общалась. Но за все время, что наблюдал, она ни разу не заговорила с другим мужчиной в той манере, в какой обычно разговаривают с любовником или мужем.

В конце концов, здравомыслие взяло верх и я понял, что это мой шанс на счастье.

Однако когда я пригласил Инну на кофе, она странно взглянула на меня и покачала головой.

Владислав Александрович, я очень надеюсь, что вы никогда больше не попросите меня об этом?

Почему? Я вам не нравлюсь?

Нравитесь. А потому я бы очень хотела, чтобы наши отношения оставались чисто профессиональными. Я люблю свою работу, вы – прекрасный босс, и я не хочу ничего менять.

Тогда я не нашелся, что ответить. Просто развернулся и ушел, не в силах скрыть разочарования. Я всегда уважал чужое мнение и попытался сдержать свои порывы, чтобы не заставлять ее чувствовать себя неловко.

Я понимал ее. Репутация очень важна для женщин, работавших на мужчин. Я ценил ее деловые качества, но она с каждым днем нравилась мне все больше, и не как подчиненная. С этим я ничего не мог поделать. Здесь работала химия, меня влекло к ней на клеточном уровне. И я не знал, было ли причиной этого долгое одиночество и воздержание, желание душевной близости, или же в ней было что-то особенное. А может быть, все вместе взятое.

Она консервативно одевалась. Блузки, платья строгого покроя без декольте, узкие прямые юбки должны были говорить об исключительно строгих нравах Инны, ее нежелании флиртовать на работе, но я не мог не замечать линию ее бедер, тонкую талию, нежные очертания груди.

Она сводила меня с ума. Ее недоступность не могла притушить огонь, разгоравшийся во мне.

Я знал, что у нее есть сын. Она часто звонила ему и узнавала, как у него дела, ел ли он, что делал в садике. И эти разговоры трогали меня, делали ее очень земной, понятной мне.

А однажды я стал невольным свидетелем ее ссоры с бывшим. Изменяя своей обычной манере никогда не повышать голоса, она почти кричала в телефонную трубку.

Я вышел из кабинета, решив узнать, в чем дело.

Когда она нажала на отбой, ее дрожащие пальцы прикрыли лицо.

Простите меня. Этого больше не повторится.

Что случилось, Инна?

Ничего. Это личные вопросы. Еще раз простите.

Может быть, я могу чем-то помочь?

Она грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой. Абсолютно не осознавая, что делаю, я прикоснулся к ее плечам, слегка сжал их, почувствовав сквозь ткань пиджака тепло ее тела. А она доверчиво взглянула мне в глаза и прижалась лбом к плечу. Но уже через секунду самообладание вернулось к ней. Она отстранилась и сделала вид, что ничего не было.

Зато я не смог ничего забыть. Сколько бы попыток я не предпринимал, пытаясь сделать наше общение более неформальным, она не сдавалась. Ее ровные и вежливые ответы были лишены всяких намеков на что-то необычное и интимное, что проскользнуло меду нами однажды.

Завтра будет суббота, и я планирую уезжать к дочке и Ире. По обычаю, сложившемуся в последние два месяца, я проведу все выходные с ними. Мне кажется, что специально для того, чтобы я мог побыть вместе с Женей больше времени, Ира поменяла квартиру с однокомнатной на двухкомнатную. Когда я высказал ей свою догадку, она лишь фыркнула и сказала, что ей ближе к работе, и Женя может спать в отдельной комнате, но я чувствовал, что она сделала это ради меня. Я оставался у них на одну ночь и два дня. И к моему удивлению, наши отношения были ровными, даже дружескими, без ощущения неловкости оттого, что мы когда-то спали вместе. Но в остальном чувство близости осталось. Оно проскальзывало в заботливых жестах, машинальных, привычных, ставших чем-то естественным за несколько лет совместной жизни. Привычка делать кофе по утрам, заботиться о том, как на мне сидит одежда, говорить, что волосы уже отрасли и пора в парикмахерскую.

Но все же Ира изменилась. Она обрела уверенность, стала жестче, требовательнее к себе и окружающим. Я перестал узнавать в ней свою прежнюю жену, милую, иногда робкую женщину, которая боялась причинить неудобство окружающим. В ней появилось что-то властное, но я не смог бы сказать, что это отталкивало.

Пока мы с Женей собирали паззл или конструктор, она разговаривала на кухне по телефону, твердо настаивая на своем, не прогибаясь ни на сантиметр, если была уверенна в собственной правоте. А в ней она теперь была уверенна всегда.

Вот такой женщиной она стала. И когда я осознал эту перемену, понял, что со мной жила все эти годы другая Ира. Она была такой, какой я хотел ее видеть, но те той, кем была на самом деле.

Когда мы познакомились, ее сердце было разбито. И ее уязвимость, ранимость вызвали во мне непреодолимую потребность защитить, уберечь. Если бы она оправилась сама, и, возможно, пережила такие потрясения еще несколько раз, она стала бы в конечном итоге такой, какой я вижу ее сейчас.

Я вернулся с обеда около трех часов. Инна сидела за своим столом. Когда я вошел в приемную, она подняла голову и тут же потянулась за папкой на столе.

Вас искал Матюшин.

Не удивляюсь.

Он был немного возбужден. И, по-моему, напуган.

Скорее всего тем, что скоро ему придется расстаться с должностью начальника отдела.

Он просил меня сообщить, когда вы вернетесь. Мне позвонить ему?

Через полчаса. А пока сделайте мне кофе, пожалуйста. Я так и не успел его выпить, выдернули из-за стола.

Хорошо, Владислав Александрович.

В кабинете я откидываюсь на спинку огромного кожаного кресла. И что мне делать? Как сохранять спокойствие каждый раз, когда она рядом?

Инна вошла с подносом в руке, цокая по полу восьмисантиметровыми каблуками.

Валентин Петрович собирает совещание через час, а в понедельник у вас в десять встреча с инвесторами из Польши.

Да, я помню, спасибо.

А еще вам звонили китайцы.

Что сказали?

У них новая секретарша, которая не очень хорошо владеет английским. И мне показалось, что она твердо убеждена в том, что я знаю китайский

А вы не знаете?

Я уже села за словарь.

И как успехи?

Есть некоторые сдвиги.

Скажите, что вы выучили?

Инна залилась краской, а потом звонко рассмеялась.

Я выучила фразу «Вы говорите по-английски?».

Скажите мне, - я начинаю улыбаться, предвкушая нечто интересное.

Не могу. Это нужно говорить исключительно китайцам.

Почему?

Потому что наш человек поймет ее превратно, - ее душил смех. Это было так нетипично для моей сдержанной секретарши.

Инна, ну смелее…

Она начал буквально заливаться, ее волшебный смех звенел колокольчиком. Наконец, набрав в легкие воздух, она выпалила:

Ни хуй шо инюй ма?

Что? – я начинаю смеяться. Инна же, спрятав абсолютно пунцовое лицо в ладонях, задыхается от приступа смеха. Мы гогочем, как дети, не в силах сдержать веселье.

И вы уже освоили на практике эту фразу? – я стираю слезы.

Вот, жду звонка. Надеюсь, русский они там не знают.

Нет, ей невозможно противиться. Она восхитительна, когда смеется, а ее стыдливость, способность заливаться краской при непристойной шутке рождает что-то невероятно трогательное внутри.

Инна... – я не знаю, как донести ей то, что чувствую, - я не хочу обидеть тебя своим предложением, но ты мне нравишься. Не думай, что я буду на чем-то настаивать, просто хочу встретиться с тобой не по работе, выпить чашку чая, может быть, посмотреть фильм.

У меня ребенок и почти нет свободного времени.

Неужели тебе не с кем его оставить?