Эдвард Форстер - Комната с видом на Арно

• Название: Комната с видом на Арно
• Автор: Эдвард Форстер
• Издательство: ACT
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-078721-0

Солнечная Италия. Страна романтики, музыки и любви. Однако даже здесь традиционная британская сдержанность мешает молоденькой англичанке Люси Ханичёрч ответить на безрассудную страсть случайного знакомого. Неспешные прогулки, светские разговоры, любезные улыбки… Мир условностей и притворства, в котором искренние свежие чувства сродни преступлению. Люси приходится делать выбор, вечный как мир: любовь и презрение общества или долгая безрадостная жизнь, единственным утешением которой будет ее безупречная репутация…

---

— Может быть, ты вообще хочешь уйти из дома?

— Тише, мама! Люди услышат.

Ибо они уже вошли в книжный магазин. Люси купила Бедэкера и продолжила:

— Конечно же, я хочу жить дома. Но уж, поскольку мы об этом заговорили, скажу, что в будущем я хочу больше ездить. Ведь в будущем году я вступаю в свою долю наследства.

Слезы навернулись на глаза миссис Ханичёрч.

Ведомая неизвестной формой помешательства, которую иные люди называют эксцентричностью, Люси захотела прояснить этот пункт.

— Я же так мало видела мир, — сказала она. — А в Италии я вообще чувствовала себя не в своей тарелке. Я плохо знаю жизнь. Нужно чаще приезжать в Лондон, и не на день, как сегодня, а надолго. Я могла бы даже снимать здесь квартиру на пару с какой-нибудь девушкой.

— И путаться со всякими машинистками! — взорвалась миссис Ханичёрч. — Бегать по митингам суфражисток, кричать там невесть что, а потом иметь проблемы с полицией! И называть это великой миссией борцов за женскую свободу, великим Долгом и великой Работой! Эти женщины ходят на митинги потому, что их никто не хочет, потому, что они не умеют вести дом, и потому, что они не знают своего места. И ты будешь такой, а потом найдешь себе в подружки двух старух и поедешь с ними за границу.

— Я хочу большей независимости, — запинаясь, проговорила Люси.

Она знала, что действительно хочет чего-то и что независимость — это хороший предлог, ибо мы всегда можем сказать, что нам ее не хватает. Люси попыталась вспомнить, что она чувствовала тогда, во Флоренции. Там ее чувства и переживания были искренними и страстными, и связаны они были скорее с Прекрасным, чем с тем, куда она стремилась сейчас. Но так или иначе, независимость была тем, что ее привлекало все сильнее и сильнее.

— Хорошо, — кивнула головой миссис Ханичёрч. — Получай свою независимость и уезжай. Будешь носиться по миру туда-сюда, а потом вернешься домой тощая, как спичка, от плохой еды. Как ты можешь презирать дом, который построил твой отец, и сад, который он посадил? И все это — ради квартиры, которую можно снимать с кем-то на пару!

Люси поджала губы:

— Наверное, я сказала это сгоряча.

— О господи! — всплеснула руками миссис Ханичёрч. — Как ты напоминаешь мне Шарлотту Бартлетт!

— Шарлотту? — воскликнула Люси, почувствовав вдруг пронзившую ее боль.

— С каждой минутой все больше и больше.

— Я не понимаю тебя, мама! Между мной и Шарлоттой нет никакого сходства.

— Я отлично вижу сходство. Та же самая вечная обеспокоенность, общая манера брать слова обратно. Шарлотта, которая вчера вечером пыталась два яблока разделить на троих, похожа на тебя, как родная сестра.

— Что за чепуха! Если тебе так не нравится Шарлотта, почему ты пригласила ее к нам? Я тебя предупреждала, я умоляла тебя не делать этого. Но кто бы меня послушал!

— Вот именно так!

— Прости, не поняла.

— Вот она, Шарлотта, моя дорогая! Ты говоришь ее словами.

Люси сжала зубы.

— Я считаю, что ты не должна была приглашать Шарлотту. Не забывай этого!

Разговор закончился ссорой.

По магазинам они ходили молча, почти не разговаривали в поезде, еще меньше в экипаже, который встретил их в Доркинге. Весь день лил дождь, и, когда они ехали по узким дорожкам между деревьев, потоки воды лились с буков на складной верх экипажа. Люси пожаловалась, что внутри ей душно.

Выглянув наружу, она принялась вглядываться в пропитанные водой сумерки. Фонарь экипажа плыл над грязью дороги, мимо деревьев, не высвечивая ничего, что ласкало бы взор.

— Когда Шарлотта сядет, давка будет ужасной, — заметила Люси.

По пути они должны были забрать Шарлотту, которая в Саммер-стрит была в гостях у матери мистера Биба.

— Придется нам сесть втроем в ряд. Дождя нет, а с деревьев льет. О, как хочется свежего воздуха!

Потом Люси принялась прислушиваться к топоту копыт: «он-не-сказал-он-не-сказал». Мелодию поглощала влажная дорога.

— А не опустить ли нам верх? — спросила она, на что миссис Ханичёрч с внезапной нежностью ответила:

— Ладно, старушка! останови лошадь.

Лошадь остановили; Люси с Пауэллом после недолгой борьбы опустили верх экипажа, попутно пролив некоторое количество воды за ворот миссис Ханичёрч. Но теперь, когда верх был опущен, Люси смогла разглядеть то, что в противном случае она бы обязательно пропустила: темные окна виллы «Кисси» и замок на воротах ее сада.

— Дом снова собираются сдавать? — спросила она возницу.

— Да, мисс.

— А жильцы уехали?

— Для молодого джентльмена слишком далеко ездить из города, а у отца разыгрался ревматизм, и он один не может. Теперь они пытаются снять меблированные комнаты поближе к его работе.

— Так они уехали?

— Уехали, мисс.

Люси откинулась на сиденье. Экипаж остановился возле дома священника. Она сошла с него, чтобы позвать мисс Бартлетт. Значит, Эмерсоны уехали, и вся эта суета с отъездом в Грецию была напрасной! Все впустую! Слово, казалось, подводило итог всей жизни. Планы — впустую, деньги — впустую, любовь и та — впустую. А теперь она еще и обидела мать! Неужели это она все испортила? Вполне возможно. Другие же люди портят. Когда служанка открывала дверь, Люси не могла говорить и только тупо смотрела в глубину холла.

Мисс Бартлетт вышла сразу и после долгой преамбулы попросила о любезности — она еще хотела зайти в церковь. Мистер Биб со своей матушкой уже ушел, но она не могла последовать за ними без разрешения миссис Ханичёрч, поскольку исполнение ее желания было чревато тем, что лошади пришлось бы стоять лишних десять минут.

— Конечно, — устало проговорила миссис Ханичёрч. — Я совсем позабыла, что сегодня пятница. Идемте все. Пауэлл может отвести лошадь на конюшню.

— О, Лючия, дорогая…

— Я не пойду с вами, — сказала Люси.

Послышались вздохи, и Шарлотта с миссис Ханичёрч отправились. Увидеть церковь в наступившей темноте было непросто, и только пятно света указывало им направление. Слабый свет лился из витражного окна, и когда дверь открылась, Люси услышала голос мистера Биба, обращавшегося с молитвой к немногочисленной пастве. Даже церковь, так искусно построенная на склоне холма, с ее изящно возведенным поперечным нефом и сияющим шпилем, даже церковь потеряла в глазах Люси все свое очарование, равно как и религия — вещь, о которой не принято говорить вслух.

Она прошла в дом вслед за служанкой. Не будет ли служанка возражать, если она посидит в кабинете мистера Биба? Только там горел огонь. Служанка не возражала. Но в кабинете уже кто-то был.

— Леди, сэр. Ожидает родственников, — услышала Люси слова служанки.

У огня сидел старший Эмерсон, положив ноги на табурет.

— О, мисс Ханичёрч! — воскликнул он дрогнувшим голосом. — Это вы?

Эмерсон сильно изменился с тех пор, как она видела его в прошлое воскресенье. Люси не смогла произнести ни слова. С Джорджем она знала как себя вести, но с его отцом — нет.

— Мисс Ханичёрч, дорогая, мы так сожалеем о том, что случилось. И Джордж, он тоже сожалеет. Я не могу осуждать моего мальчика, и тем не менее он должен был сначала сказать мне. Зря он этого не сделал. Я ничего не знал, поверьте.

О, если бы она только знала как себя вести!

Эмерсон покачал головой:

— Но вы не должны его ругать!

Люси повернулась к Эмерсону спиной и принялась разглядывать книги на полках.

— Я учил его, — продолжал Эмерсон, запинаясь, — учил верить в любовь. Любовь — единственная реальность бытия. Я говорил ему: «Страсть не ослепляет. Нет! Страсть сродни разуму, и та женщина, которую ты любишь, есть единственная из людей, кого ты можешь понять». — Эмерсон вздохнул. — Это правда, вечная правда. Я не устану повторять это, несмотря на то, что мои дни сочтены. Бедный мальчик! Он так сожалеет о том, что случилось. Он сказал, что это было безумием — приводить с собой вашу кузину. Вы не могли сказать о том, что вы чувствовали. И тем не менее… — Голос Эмерсона окреп и зазвучал уверенно: — Тем не менее мисс Ханичёрч. Вы помните Италию?

Люси выбрала книгу — том комментариев к Ветхому Завету. Поднеся ее к глазам, она произнесла:

— У меня нет никакого желания обсуждать Италию и прочие вещи, связанные с вашим сыном.

— Так вы помните ее?

— Ваш сын с самого начала вел себя неправильно.

— Мне только сказали, что в прошедшее воскресенье он говорил вам о своей любви. Мне трудно оценить его поведение. Возможно, что и неправильно.

Чувствуя себя более уверенно, Люси поставила книгу на место и повернулась к Эмерсону. Его изможденное лицо слегка распухло, но глубоко запавшие глаза сверкали юношеской отвагой.

— Он вел себя ужасно. Хорошо, что он раскаивается. Вы знаете, что он сделал?

— Не «ужасно», — мягко поправил Люси Эмерсон. — Он только совершил попытку — тогда, когда этого не следовало делать. У вас есть все, мисс Ханичёрч; вы выходите замуж за человека, которого любите. Не уходите из жизни Джорджа сказав, что он ужасен.