Владимир Белоусов - Кто убил Влада Листьева?...

• Название: Кто убил Влада Листьева?...
• Автор: Владимир Белоусов
• Издательство: Современная литература
• Жанр: Публицистика
• Год: 1995
• ISBN: 985-6202-67-1

Книга В. Белоусова посвящена событиям тех дней. Автор дает материалы, которые не хотят публиковать официальные источники.

---

«После института поехал работать в Магадан… Там я сделал свою первую кандидатскую диссертацию. Вскрыл пятьсот детских трупиков и нашел закономерность. Теперь дети в Магадане не умирают от этой болезни. Но что я за это получил? Червонец прибавки к зарплате? Внутреннее удовлетворение? Нет его, как нет и благодарности людей. Им глубоко плевать, кто нашел метод.

Когда я вскрывал мертвых детей, слышал голоса: жалобные и плачущие. Сначала думал — слуховые галлюцинации, потом разговорился с рабочими крематория. Они признавались, что слышали крики душ, когда сжигали трупы. И у меня, стало быть, души младенцев плакали, им больно было. Я решил, что близок час, когда я загремлю в дурдом. Но скоро все прошло. К голосам привык и даже подстроился под них. Вводил трупу наркоз, и голосов не было. Тогда душам не было больно…

Неподалеку от Сусумана есть Долина смерти. Несколько тысяч политзаключенных лежат подо льдом, как живые. Иногда их даже с самолета видно. Но, знаете, какая там аура… тончайшая… трепетная…

Я ездил туда заряжаться. Души заключенных свили там себе гнездо и дежурят, как на посту. Меня они не любили, но все-таки подпитывали…

Я имел много денег, потому что в сезон ездил с артелью старателей как врач. Когда мы возвращались в Магадан, то на три дня закупали кабак и гудели. Я брал червонцы, как колоду карт и поджигал этот веер. Официантки давились от злобы. Потом я швырял под стол пачку денег, и толстые бабы лазили на карачках, как собаки, рыча и вырывая друг у друга купюры…

Есть такая штука ка стыке наук физиологии и физики — качество времени. Это мера траты жизненных сил в определенный промежуток. Когда за день человек проживает год, а может, и три. Так вот — качество времени моего магаданского периода можно охарактеризовать небывало концентрированной растратой жизненных сил. Семь моих колымских лет — это около тридцати материковых. Там я стал личностью, но там впервые и надорвался, хотя я поначалу и не заметил, что надрыв-то был смертельный. Он повел меня в пропасть, хотя внешне я рос и прогрессировал. И патологией этого страшного сдвига управляла душа, вырастившая из него то, что ей хотелось, очень хотелось: педофилию…

Я жаждал добраться до истоков живого. И чем ближе к этой тайне стремился, тем похотливее и сладостнее становилась ревность моя ко всему молодому, молоденькому, младенческому… Порою мне хотелось вообще влезть в утробу женщины и уменьшиться до яйцеклетки, превратиться в то эйронейтрино, что и есть само тело души. А потом проделать обратный путь: родиться с сознанием тайны жизни и самому создавать живое, так необходимое для моей страсти. Я никогда не считал ото патологией; не считаю и сейчас. У науки нет этики, потому что нет ее и в живом. Ведь нее мы рано или поздно сдохнем, и тогда какой в этом смысл? И коли смерть неэтична, неэтична и жизнь…

Конечно, я мог бы убить себя. Вернее, свое тело. Но душу-то убить нельзя. Зантря же у нее будет новое тело, и с ним она будет вести себя так, как с моим. Это неразрешимая проблема. А потом, она очень и очень тонкая. Божественная, я бы сказал. Я У нее такие прозрения, что ум мой частенько содрогался от восторга. В эти минуты я ее страстно любил и благодаря ей делал чудеса. Как Христос: возьми постелию свою и ходи! Но все же достиг я такого искусства врачевания прямо-таки нечеловеческим трудом.

Я же десять лет с крысами жил. Клетки дома завел, кормил, мыл, выхаживал. Потом перебивал хребет, пересаживал спинной и головной мозг, экспериментировал и экспериментировал… И никто мне не помогал, ни одна собака. А завидовали, сволочи, по-черному. Я открыл несколько тайн. Кандидатских три штуки написал. Докторских две. На пятерых хватило бы.

Ну, а потом? Нервы, нервы, нервы… Я себя страшно тратил, а восстанавливаться не мог. Первое время пьянка помогала, потом наркотики. Но и это скоро надоело и стало неэффективным. Душа требовала сильнейшего стресса, с кровопусканием. Короче, жертвоприношения. Это качели, понимаете? Да нет, этого никому не понять. Надо быть в такой шкуре…

Я тщательнейшим образом продумывал каждый акт. И после этого такое освобождение, такая легкость!.. Да, мои преступления сверх ужасны. Я все понимаю и жду самого ужасного наказания. Я приму его заслуженно и спокойно. Правда, может, психика не выдержит, но это уже ее проблемы. Душа моя выше моей психики и выше моего разума. Только высота эта опрокинута вниз…

Какова была цель моей жизни? Стать чудо-профессором и садистом-убийцей? А теперь я уйду, и будет другой профессор-убийца. И все сначала… Что за заколдованный круг? Уже ясно, что тот набор душ, что разведен на Земле, неизменен. Может, всю мерзость Вселенной рассадили здесь, и любая душа, готовая вырваться из этого Сада, уже и не знает, куда ей податься, — забыла дорогу назад, а может и не знала ее вовсе… Стало быть, опять Екклезиаст, опять суета сует и томление духа…»

Страшный монолог. Возможно, это бред, возможно, это традиционные для образованных лиц попытки оправдать содеянное «красивой» философией, возбудить к себе если не уважение, то хотя бы сочувствие. Но, возможно, в своих рассуждениях Сударушки совершенно искренен.

Быть может, он даже прав. Ибо, если истинно учение Будды, то душа преступника и впрямь обречена на вечные странствия. В таком случае в интересах общества не убивать таких людей, а содержать их под стражей в идеальных для здоровья условиях, отдаляя момент, когда душа убийцы после его смерти поселится в новой телесной оболочке и вновь проявит себя страшным образом. Кстати говоря, философия не помогла Сударушкину достойно встретить смерть. Юрист из органов МВД — очевидец расстрела убийцы говорит, что перед исполнением приговора «хлынуло у него из всех дыр — и моча, и экскременты… не верил до последней минуты, все на что-то надеялся…»

Почему бы не предположить о существовании некоего маньяка, который решил убить Влада Листьева, который собирал в концентрированном виде энергию душ всех тех, кто любил его с экрана?

Однако Владислав Листьев занимался не только с положительными людьми. Собеседниками Влада часто были люди с диаметрально противоположными взглядами на те или иные явления. Например, знаменитый художник Илья Глазунов, отзываясь о Владе Листьеве, открыто просил собрать всех вместе недругов его (Глазунова) на передаче, чтобы выяснить позиции и отношения.

Впрочем, вот слова самого Глазунова:

Я считаю Влада Листьева умным человеком, который знает, чего хочет, умеет добиться своего! Хотелось бы только пожелать Владу, чтобы он избежал узости, от которой страдают многие. Узости, выражающейся в потере широты. Широты взглядов, мировоззрения. Сейчас модно делить людей на своих и чужих. Мол, своих привечаем, чужих со свету сживаем. Не хотелось бы, чтобы и Листьев пошел по этому пути. Я был бы очень признателен Владу Листьеву, если бы он собрал в прямом эфире моих многочисленных врагов и дал им возможность высказать мне в лицо свои обвинения. Я бы ответил, на все ответил. В таком честном поединке я разобрался бы с неприятелями, которые потявкивают из подворотни. У меня нет времени выяснять отношения с каждым недругом персонально. Ну, подал я в суд на желтую газету «Известия»… Но если я начну со всеми судиться, то когда же стану работать?

«КУРКИ,

Я стал приглядываться к окружающим. Ни одного интеллигентного лица. Раньше так не бывало. Среди страшных свиных рыл непременно оказывался кто-то, отмеченный светом человека. Неужели все поумирали или поразъехались? Интеллигентные люди исчезли, как многие цветы или птицы. Единственная разница в том, что на них и не пытались завести Красную книгу. А ведь это еще скажется на жизни страны, ох, как скажется!..

Из дневников Юрия НАГИБИНА

В этой работе мне хотелось бы дать краткое представление о преступниках на конкретных примерах. Познакомить его с наиболее известными преступлениями, с мотивацией их преступлений.

То, что убийством Влада Листьева могла заняться мафиозная структура — это только предположение. Поэтому будет полезно дать некоторые сведения об истории возникновения понятия наемного убийцы как профессионала. Разобравшись с историей этого явления, мы еще больше укрепимся в мысли о маловероятности участия мафии в убийстве тележурналиста. Наше общество капитализируется, а поэтому товаром становится все, даже способность убивать. Когда есть спрос — предложение не заставит себя ждать. И здесь нет смешения понятий между наемным убийцей и патологическим типом человека, из-за своей личной мотивации посягнувшего на жизнь Владислава Листьева. Институт наемничества и патология всегда сосуществовали рядом, и лишь в редких случаях, гранично крайних вариантах выделяются в чистом виде. То есть преступник, которого можно назвать абсолютно нормальным человеком, так же редок, как и маньяк-психопат, преступающий закон. Мало того, во всех ниже приведенных случаях жертвами профессиональных убийц почти никогда не становились звезды экрана, писатели, журналисты, артисты. Их преступления связаны с их узкими экономическими интересами.